Сходняк - Бушков Александр

– Вам скажут «когда», – ответил Поп.

– А что за люди, перед которыми надо исповедоваться?

– Люди будут что надо люди, – не скрывая раздражения, сказал Зубков. – Очень большие люди, тебе такие даже не снились. А тебе не все равно, москвич?! Ладно, что-то мне наскучило представление. Гоша, уведи их.

Глава 8

Как любят спорт в Нижнекарске

Карташ проспал даже не четырнадцать, а целых двадцать часов. Допинг выгреб все резервы организма без остатка. А проснувшись, Алексей еще часа полтора лежал с закрытыми глазами и размышлял, иногда снова забываясь непродолжительным сном.

В этом зыбком, подвешенном между сном и явью состоянии Карташу всегда хорошо думалось. Мысль порхала в свободном полете, плавала в некоем парафиновом эфире, не отвлекаясь ни на что и ни на кого.

«Из плена в плен... А чего ты, собственно, хотел? Прыгнуть выше головы не получилось, был один-единственный шанс проскочить между жерновов спецслужб и мафий, но шанс уплыл. Что происходит теперь – вполне закономерно, и, может быть, даже стоит поблагодарить судьбу за то, что мы все еще живы, за то, что за каким-то лядом еще кому-то понадобились, что еще кто-то согласен брать в плен, а не просто шлепнуть и закрыть вопрос навсегда...» Карташ не успел ознакомиться со всеми плюсами и минусами узилища, кое им отвели. Уже в машине, когда их только везли сюда из ресторана «Приют олигарха», Алексей начал отключаться, поэтому путь до кровати помнил смутно, сквозь какие-то провалы, а едва коснувшись постели, тут же отрубился. И только сейчас выплывал потихоньку из глубин провала.

"Раз Зубков оставил нас в живых, значит, сильно мы ему нужны. Зачем? Если он не врет – а на это необходимо делать поправки, потому как чего ж ему нам не врать, спрашивается? – то понадобились мы ему для дачи свидетельских показаний.

Ну, допустим. Чего ж мы такого исключительного знаем? Тем более отбрасывая Туркмению, которая ему неинтересна... правда, опять же по его словам. Тем более ему и без нас известны главные факты. Какое-то судилище, важные люди..." Мысль Карташа, погруженная в промежуточное между сном и явью состояние, скакала по ключевым словам, как по болотным кочкам. Судилище. Важные люди.

«Платина моя, Зубкова».

Фрол.

Фрол... Фрол, которого, по слухам, Зубков ненавидит смертной ненавистью.

Впрочем, ненависть не главное, ненависть может лишь накладываться поверх, катализируя процесс, а вот то, что Фрол стоит на пути Зубкова, мешает Зубкову прорваться в Шантарск и развернуться там, – это га-араздо существеннее.

"Так-так. А если предположить, что Пугач брал платину по прямому приказу Фрол а... Это более чем вероятно, если предположить, что Пугач был человеком Фрола. А чьим еще он мог быть человеком, скажите на милость, если был назначен править в пармской зоне, расположенной неподалеку от Шантарска, что без согласия Фрола просто невозможно? Тогда, выходит, мы – я, Гриня, покойный Гена и Маша – сорвали планы не кого-нибудь, а самого Фрола...

Понятно, что все это – гадание на тумане, но, по крайней мере, на чистой стене вырисовывается хоть какая-то версия.

Попробуем внятно ее выстроить. Итак, Зубков нападает на поезд и возвращает принадлежащую ему платину. Попутно он узнает (кстати, той еще неразрешимости вопросец: «А откуда наш алюминиевый олигархушка все узнает?», – вряд ли обошлось без «протечки» в ведомстве белобрысого...), так вот, узнает про то, что вместе с драгоценными ящиками перевозят и виновников торжества, двух неудачливых охотников за брильянтами и одну охотницу. «Пожертвовать этими пешками или попробовать сыграть ими в какую-нибудь игру?» – задается Зубков вопросом. И в хитромудрой голове олигарха вспыхивает комбинация, с помощью которой, кажется, можно завалить самого Фрола, о чем наш олигарх давно и страстно мечтает...

Теперь попробуем просчитать комбинацию Зубкова. Зуб доказывает неким людям – назовем их важняками, – что это именно черный губернатор Шантарска по имени Фрол организовал бунт на зоне и нападение на прииск. Для выдвижения убедительного доказательства мы ему и нужны. И что мы лично можем подтвердить?

Ну, я и Маша, мы обитаем где-то сбоку, мы лишь сможем дополнить историю живописными подробностями... А вот Таксист получается ключевой фигурой. Ведь для Зубкова интересны в первую очередь дела сугубо воровские, имена, клички, кто кому какую фразу обронил, на кого сослался, кто конкретно входил в группу Пугача. Хотя...