Первая жена Иуды - Данилова Анна

– Марк, ты встречался с женой Рубина, она видела тебя в лицо?

– Да, видела… Я понимаю, ты не хочешь, чтобы я провожал тебя на вокзале.

– Правильно. Понимаешь, она не должна догадаться о том, что я – подсадная утка.

– Рита, может, ты все-таки передумаешь и останешься дома?

– Марк, не дави на меня, – вдруг услышал он, и ему стало как-то не по себе. Он вдруг понял, что никогда никем не дорожил так, как этой женщиной. И что она имеет над ним определенную власть. Он не может ничего придумать, чтобы заставить ее остаться дома. Разве что притвориться больным. Но, если вдруг вскроется обман, Рита никогда не забудет об этой маленькой лжи и всю оставшуюся жизнь будет помнить об этом. Маленькая ложь рождает большое недоверие. С Ритой так нельзя.

– Рита, если бы я мог, то притворился бы тяжелобольным… – вздохнул он, озвучивая свои мысли.

– Ты не посмеешь этого сделать. Ты не такой. Марк, да успокойся ты, ничего не случится. Все будет хорошо. Ты позвонил Смирнову? Предупредил о моем приезде?

– Да. Он встретит тебя на вокзале и устроит у себя дома. У него замечательная жена, так что на этот счет можешь не переживать…

– Может, мне лучше в гостиницу?

– Не думаю. Если ты остановишься у Паши, я буду спокоен, понимаешь? Сделай хотя бы это ради меня…

– Хорошо. Договорились. Тогда все. Как только появятся какие-то сведения о водителе «Ауди» – звони. И когда узнаешь про Мушту – тоже. Не хотелось бы зря тратить время в Москве. К тому же Зося может объявиться у Рындиных, это тоже не исключено… Мало ли Зось на свете…

– Ты звонишь из дома?

Марк хотел представить ее себе: где она? В кресле, в гостиной или в кухне с чашкой кофе в руке? В спальне возле раскрытого чемодана? Ему была невыносима мысль, что эту ночь он проведет один.

– Дома, перед зеркалом… Гримируюсь. Не могу же я предстать перед Катей Рубиной без особой подготовки. Пойми, мне необходимо вывести ее на откровенный разговор. Вот, сижу и репетирую… Буквально каждую фразу, каждое слово… Хочу, чтобы она доверилась мне, как священнику.

– Я буду скучать по тебе. Вернее… я уже скучаю. Когда ты приедешь?

– Как только все узнаю… Но постараюсь как можно скорее. А ты, вместо того чтобы скучать, занимайся убийством Рубина…

– Но это не мое дело, его ведет другой следователь, из другого района. Я принимал участие постольку-поскольку, ведь Вероника – твоя подруга…

– Да я все понимаю. Ну ладно, Марк, целую. Жди меня и держи в курсе, если выяснится что-нибудь новое.

– Целую.

Все. Рита, как он понял, мысленно уже общалась с вдовой Рубина, и ей не было никакого дела до его любви, переживаний, страданий. Она жила активной, полноценной жизнью человека, в которой лишь небольшая часть была отведена ему – Марку. В остальном же она принадлежала целому миру. В то время как в жизни Марка Рита занимала все пространство, он жил ею, дышал и не мог надышаться. Да он просто сходил по ней с ума! Вот и теперь он, сидя за своим рабочим столом, представлял себе ее перед зеркалом с губной помадой в руке… Такая худенькая, изящная, в халатике на голое тело, она сидит и расчесывает свои красивые, отливающие янтарем волнистые волосы. А в голове – кто угодно, только не Марк…

Ему пришло сообщение: «Люблю тебя, Марк, и думаю постоянно только о тебе. Не скучай».

И в следующую секунду, не давая ему опомниться, позвонил Лева Локотков. Он нашел водителя белой «Ауди» и теперь ехал к нему, чтобы попытаться выяснить что-нибудь о Зосе Муште. Жизнь постепенно налаживалась.

Глава 13

Долгих три часа Рита молчала, сидя возле окна купе и рассеянно глядя на проносящиеся мимо потемневшие поля подсолнечника, пожухлые посадки смородины, тусклые высыхающие озера, пыльные палисадники станционных домишек. Огромные темные солнцезащитные очки скрывали половину лица – за стеклами под глазом дожидался своего часа быть открытым миру большущий фиолетовый синяк, настоящее произведение оформительского искусства, которому позавидовал бы любой профессиональный гример. В купе их ехало двое: Катя Рубина, анемичная хрупкая женщина в черном легком костюме, молодая вдова, довольно миловидная, с рассеянным взглядом и хронически поднятыми, словно в удивлении, бровями. Ее большие голубые глаза были обрамлены слегка припухшими розовыми веками – следы долгих и бесполезных вдовьих слез. Рита же куталась в дымчатую плетеную, расшитую бледными розами шаль и делала вид, что ее не интересует ничего, кроме вида из окна. Проводница, несколько раз вламываясь в тишину их спокойного купе, предлагала чай.