Кельтский круг - Шефер Карло

Краффт озадаченно заморгала, между тем комиссар спиной ощущал растерянность Ильдирим. Но все происходящие было настолько в духе этого кабинета, что он не сомневался в правильности своих действий.

— Я вижу заднюю стену старого дома, — пробормотала она.

— Однако того, что происходит за стенами, — проговорил Тойер серьезным голосом, — вы не видите.

— Нет.

— Что происходит за стенами, — вещал мнимый партнер, патетически меряя шагами кабинет. — Что произойдет, когда вернувшаяся в Гейдельберг фрау Шёнтелер возьмет к себе Бабетту и погрузится в будни. Будни, уже не раз толкавшие ее к потреблению алкоголя. Нас, людей, окружает не одна стена, таких стен множество. Что творится за стеной боли и страха, внутри которой заключена девочка? Как часто, — тут ему стало стыдно, — я обнимаю Бабетту и чувствую, какой страх, какое сопротивление таится в ней. Может, она боится меня? Поначалу я часто задавал себе этот вопрос, даже замыкался в себе… — драматическая пауза. — Радовался, что у меня еще осталась моя холостяцкая квартира, от которой я вообще-то давно хотел отказаться. Но я чувствовал… — завравшемуся полицейскому удалось добавить в свой голос дрожь и слезу; Краффт приземлилась за письменным столом и, кивая, что-то записывала лиловыми чернилами на листке бумаги, — что ребенок боится не близости, что это страх потерять такую близость… — Тойер мучительно припоминал болтовню телевизионной дамы-психотерапевта, которая вещала субботним вечером по третьей программе. Временами, когда ему требовалось как следует встряхнуться, он смотрел на эту бесстыжую ведьму, и теперь это пришлось как нельзя кстати. Он подражал даже ее жестам, словно зачерпывающим воздух, только бедрами вилять не решился. — У Бабетты есть мать, это несомненно, — пел он — Однако…

Краффт перебила его:

— Для ребенка всегда важно сохранять контакт с настоящими родителями, насколько это возможно. Между тем из множества исследований нам известно, что дети в переходном возрасте испытывают острейшие проблемы с самоидентификацией, если не видят: ага, вот они произвели меня на свет, я получился из них. Я ведь в прошлый раз говорила вам об этом, правда? — обратилась она к Ильдирим.

Та кивнула.

— Несомненно, — кивнул Тойер. — Совершенно определенно. Предки сопровождают нас. Мы должны почитать старое, но в индийском… индейском матриархате у каждого ребенка был также свой ангел… — Как врать дальше? Вот так: — Ангел, у которого он сможет жить, если умрут родители или распадется семья. Такой ангел, как правило… молодая женщина, без детей и без мужчины, то есть с мужчиной, но не замужем… И согласно исследованиям американских психологов из университета штата Вайоминг, таким детям удается без труда налаживать социальные связи, и они даже на семь процентов менее склонны к противоправным поступкам, на двенадцать процентов успешней изучают естественные науки; индейцы племени шаолинь не знают, что такое депрессия, и очень широко практикуют принцип делегирования родительских обязанностей… Кровное родство — всего лишь один — хотя, несомненно, золотой — столп в доме жизни. Ах, пусть у этой девчушки появится возможность жить в своем доме.

Краффт взирала на него с полнейшей симпатией.

— Да-да, господин Тойер, — проскрипела она. — В самом деле, речь идет о том, где Бабетте будет лучше всего. И… нам, несомненно, следует еще многому учиться у NativeAmericans, у коренных жителей Америки, индейцев… Вот только, помимо прочего, существуют и законы. Вы оба знаете это не хуже моего. Вам я уже говорила об этом, фрау Ильдирим, говорила… Фрау Ильдирим, что-то я пока ничего не слышала от вас! Вы все молчите.

Прокурор снова кивнула:

— Понимаете, иногда даже сказать нечего, слов не находишь… ну… что вы хотите, чтобы я сказала?

Краффт улыбнулась:

— Давайте поговорим про поле. Поле взаимоотношений — это поле знания, даже если мы пока ничего не знаем, поле… — Она поднялась со стула, размашистым шагом подошла к объемистому шкафу и достала из него огромного медведя. — …Это Бабетта. Поле нас знает…

Медведь-Бабетта глупо сидел на полу в центре кабинета. Тойер и Ильдирим растерянно стояли у стены. Краффт снова уселась за стол и наслаждалась своей властью.

— Делайте что-нибудь, — нетерпеливо сказала она, — ведите себя так, как обычно.

С несчастным видом Ильдирим нерешительно шагнула к медведю, потом, заметно стесняясь, села рядом с игрушкой и обняла ее обеими руками. Тойер храбро подошел к ней, тяжело опустился на колени, правую руку положил на голову медведя, а левой погладил согбенную спину Ильдирим; при этом один крючок ее лифчика расстегнулся, но другой продолжал держать свой груз.