Воля под наркозом - Серегин Михаил Георгиевич

Я аж на стуле подпрыгнул. Фи, поручик, какие гадости, право слово. Хорошо, что дам нет. Чехов расценил мою кислую мину по-своему.

– Не боись, – подмигнул он мне, – здесь все чисто. Давай-ка соберем все известные нам факты воедино. Дополняй, если что пропущу. Итак, доктор Ладыгин, человек со всех сторон порядочный и репутации своей связями с преступными элементами не запятнавший, случайно… Подчеркиваю, случайно наталкивается на своего старинного приятеля Михаила Колесова. Колесов – приличный, судя по всему, умный и обеспеченный человек – находится на момент своего обнаружения в состоянии совершенно паскудном. А именно: голоден, оборван, основательно потаскан и ничегошеньки не соображает. И не говорит. Он говорит?

Я энергично замотал головой. Чехов вновь вскочил и возобновил хождение по кухне.

– Ниточка, ведущая к тайне Колесова, только одна – телефон некоей Катерины. Доктор вызванивает Катерину, интересуется Колесовым, не раскрывая при этом никаких фактов. Катерина изображает из себя женщину-вамп и немедленно затаскивает беззащитного доктора в свою постель.

Тут я поморщился.

– Такая формулировка меня категорически не устраивает.

– Ах так? Лады. Катерина – красавица и, несомненно, умница, наш доктор на глупых баб не западает – ловко соблазняет влюбчивого простачка Ладыгина и устраивает ему чертовски приятный, но крайне изнурительный любовный марафон.

Я тяжело вздохнул, но на этот раз от комментариев воздержался. Все-таки доля правды в словах Чехова имелась. Он был прав по целым трем пунктам: я влюбчивый, в женщине, помимо всего прочего, я ценил еще и ум, и меня действительно соблазнили, о чем я, собственно, ничуть не жалею. Внезапно мне смертельно, до одури захотелось увидеть свою коварную соблазнительницу.

Полковник между тем выдержал паузу, убедился, что возражать открытым текстом я более не собираюсь, и удовлетворенно продолжил:

– Вышеозначенная Катерина по неизвестным причинам проживает или только делает вид, что проживает, это мы еще обмозгуем, в квартире того самого Колесова, который и дал Ладыгину ее телефон в качестве контактного, а теперь отдыхает в психиатрическом отделении, в простонародье именуемом «дуркой». – Чехов перевел дух и промочил горло глотком сока. – Следуем далее. Последнее, что известно о Колесове, – это что он ушел в длительный отпуск и, предположительно, уехал. Однако сия информация поступила все от той же Катерины, следовательно, запросто может быть «дезой». По счастливой случайности, проезжавшей мимо на машине…

– А именно задрипанном «москвичонке», – мстительно съязвил я.

– Поправка не принимается. Итак, по счастливой случайности, проезжавшей мимо на машине, Ладыгину удается ускользнуть из цепких ручек вампирши Катерины, которая немедленно начинает активные, я бы даже сказал, чересчур активные, подозрительно активные поиски утерянного объекта. Около клиники выставляется засада, которая снимается только через несколько часов по причине явной бессмысленности. Далее Катерина навещает квартиру доктора…

– Чего?! – я оторопел.

– Не успел сказать, – Чехов нетерпеливо пожал плечами, – ты же меня все время перебиваешь. Глянь адресок, что мне Кругленький черканул в блокноте. Квартира там не указана, но дом-то твой. Из чего делаю однозначный вывод – Катенька пыталась застукать тебя дома. Не спрашивай, почему так думаю, просто поверь опыту старого сыщика.

Дом в блокноте действительно был указан мой.

– Ну дела!

– Пр-р-равильно! Добавляем еще один пункт. Как утверждает доктор, ни своей фамилии, ни тем более домашнего адреса вышеозначенной особе он не сообщал. Ведь не сообщал, нет? – Он на секунду вперился в меня глазами, но тяга к ораторскому искусству победила, и допрос с пристрастием был на время отложен. – Тем не менее особа эта знает о Ладыгине достаточно много. К сожалению, не известно точно, насколько много. Вопрос: откуда? Ответ неизвестен. Убедившись, что хозяин квартиры отсутствует, Катенька также оставляет около дома засаду, сама же возвращается в Лыткарино, в квартиру Колесова.

– Насчет фамилии, честно говоря, не уверен… – промямлил я, памятуя о добровольном признании. – Кое о чем мы все-таки говорили. Точнее, она спрашивала, я отвечал. Но домашнего адреса точно не говорил! И про Мишку молчал, как аквариумная рыбка.

– Ага! – радостно вскричал полковник. – Значит, тебе уже тогда что-то во всем этом показалось подозрительным! Иначе почему бы ты помалкивал?