Это смертное тело - Джордж Элизабет

На эту стройку Йен Баркер и привел своих товарищей. Работы там не велись девятнадцать месяцев. Стройка была окружена проволочной оградой, но сквозь нее нетрудно было пробраться. Хотя на заборе висело предупреждение, что площадка «находится под круглосуточным наблюдением» и что «нарушители и вандалы ответят перед законом», регулярные проникновения детей и подростков на стройку доказывали обратное.

Это место было соблазнительным как для игры, так и для тайных свиданий. Спрятаться там можно было где угодно; земляные валы являлись отличной тренажерной площадкой для спортсменов, катающихся на горных велосипедах; брошенные доски и трубы как нельзя лучше годились для военных игр, а комки бетона являлись отличным заменителем ручных гранат и бомб. Сомнительное место для того, чтобы «потерять ребенка» — это если мальчики хотели, чтобы впоследствии кто-нибудь обнаружил здесь малыша и отвел в полицию; зато для игр в ужастики лучше этой площадки ничего и не придумать.

На следующее утро Томас Линли подъехал ко входу в Нью-Скотленд-Ярд и начал себя настраивать. Дежурный констебль шагнул вперед, не узнав автомобиль. Когда же увидел внутри Линли, то немного помедлил, склонился к опущенному стеклу и осипшим голосом сказал:

— Инспектор. Сэр. Очень рад, что вы вернулись.

Линли хотел было ответить, что он не вернулся, но вместо этого кивнул. Он понял то, что должен был осознать раньше: люди будут реагировать на его появление в Ярде, а он станет реагировать на их реакцию. Поэтому он подготовил себя для следующей встречи. Припарковался и пошел к корпусу «Виктория», знакомому ему, как собственный дом.

Первой его увидела Доротея Харриман. С тех пор как он последний раз видел секретаря отдела, прошло пять месяцев, но ни время, ни события ее не изменили. Как всегда безупречно одетая (сегодня на ней была красная юбка-карандаш и воздушная блузка, широкий ремень подчеркивал талию, от которой упал бы в обморок викторианский джентльмен), она стояла возле шкафа с документами, спиной к двери, а когда обернулась и увидела Линли, глаза ее наполнились слезами. Она положила папку на стол и схватилась обеими руками за горло.

— Ох, детектив-инспектор Линли. Боже, как чудесно! Что может быть лучше, чем видеть вас!

Линли подумал, что не переживет следующего столь же эмоционального приветствия, однако произнес, словно и не отлучался:

— Ди, вы сегодня отлично выглядите. А где?.. — Он кивком указал в сторону кабинета суперинтенданта.

Доротея сказала, что все собрались в оперативном штабе, и не хочет ли он кофе? Чай? Круассан? Тост? В буфете теперь появились кексы, и ей нетрудно…

Линли ответил, что ему ничего не надо. Он позавтракал. Пусть она не беспокоится. Он сумел улыбнуться и отправился в оперативный штаб, однако чувствовал на себе ее глаза и знал, что ему придется привыкнуть к тому, что люди будут разглядывать его и прикидывать, что ему сказать, а чего не говорить, и неизвестно, скоро ли будет — и будет ли вообще — произнесено имя Хелен. Так ведут себя все люди, когда им приходится иметь дело с горем другого человека.

В оперативном штабе все было по-старому. Когда он открыл дверь и вошел, наступила тишина, и Линли понял, что исполняющая обязанности суперинтенданта Ардери не предупредила, что он приедет. Она стояла возле стендов, на которых были развешаны фотографии и документы с перечислением заданий сотрудникам. Увидев его, она произнесла будничным голосом:

— А, Томас. Доброе утро, — после чего повернулась к сотрудникам. — Я попросила инспектора Линли вернуться. Надеюсь, что он вернулся навсегда. Он любезно согласился помочь мне войти в курс дела. Думаю, никто не станет возражать против этого?

Ардери сказала это так, что всем стало ясно: Линли будет у нее в подчинении, а если кому-то это не нравится, пусть ищет себе другую работу.

Линли обвел взглядом своих давних коллег и друзей. Они встретили его появление по-разному: черное лицо Уинстона Нкаты излучало теплоту, Филипп Хейл подмигнул Линли и улыбнулся, Джон Стюарт смотрел на него с осторожностью человека, почуявшего, что за этим что-то кроется, а на лице у Барбары Хейверс было написано недоумение. Она словно задавала вопрос, и Линли знал, что она хочет спросить: «Почему вы вчера мне ничего не сказали?» Он не знал, как ей это объяснить. В Скотленд-Ярде Хейверс была к нему ближе всех, но оказалась последним человеком, с которым он мог искренне говорить. Этого она понять не могла, а у него не находилось слов для объяснения.

Изабелла Ардери продолжила совещание. Линли вынул очки для чтения и подошел ближе к стендам, на которых были размещены фотографии жертвы при жизни и после смерти и страшные снимки, сделанные во время вскрытия. Возле фотографий с места преступления висел фоторобот предполагаемого преступника, а рядом с ним — крупным планом снимок какого-то резного камня. Камень был красноватый, квадратный и напоминал амулет.

— Обнаружен в кармане жертвы, — сказала Ардери, показывая на фотографию. — Судя по размеру и форме, он похож на печатку мужского кольца. Видно, что на нем вырезана надпись, но она совсем стерлась. Сейчас этот камень в криминалистической лаборатории. Что до орудия убийства, то криминалисты утверждают, что оно способно проникнуть на глубину восемь или девять дюймов. Вот и все, что они знают. В ране остались следы ржавчины.

— На этом месте много такого добра, — заметил Уинстон Нката. — Старая часовня, запертая на железные засовы… Там полно всякого хлама, который можно использовать в качестве орудия убийства.

— Из этого можно сделать вывод, что преступление совершено без заранее обдуманного плана, — сказала Ардери.

— Сумки при ней не было, — напомнил Филипп Хейл. — И удостоверения — тоже. А ведь она должна была что-то взять с собой, когда поехала в Стоук-Ньюингтон. Деньги, проездной билет или еще что-то. Возможно, все началось с украденной сумки.

— И в самом деле… Значит, нужно найти сумку, если она у нее была, — постановила Ардери. — На данный момент у нас есть две хорошие зацепки, связанные с порнографическим журналом, обнаруженным возле тела.

Журнал «Плохие девчонки» был из разряда изданий, продающихся в непрозрачной черной пластиковой обложке с целью защиты чувствительных детских душ (при этих словах Ардери закатила глаза). Пластик не позволял невинным крошкам смотреть на нескромные снимки. Одновременно такая обложка служила менее очевидной цели: на журнале не должно было остаться следов от пальцев тех, кто только полюбопытствовал, но так и не купил издание. Благодаря этому у полиции появились очень хорошие отпечатки, а к тому же чек, засунутый между страниц и используемый как закладка. Если чек имел отношение к этому журналу — а судя по всему, это так, — то у них был отличный шанс напасть на след покупателя.

— Он может быть, но может и не быть нашим убийцей. Он может быть, но может и не быть этим человеком. — Ардери указала на фоторобот. — Но журнал свежий. В продаже он был недолго. И мы хотим поговорить с тем, кто принес его в пристройку к часовне. Итак…

Она начала перечислять задачи, стоявшие перед сотрудниками. Процедура им была известна: сначала связи. Нужно допросить всех, кто знал Джемайму Хастингс — в Ковент-Гардене, где она работала, в квартире, которую Джемайма снимала в Патни, в любых других местах, которые она посещала, в Национальной портретной галерее, куда ходила на открытие выставки и где висел ее портрет. Всем этим людям требуются алиби, и их необходимо проверить. Нужно также проверить ее вещи, а из квартиры полиция вывезла несметное количество ящиков. Необходимо осмотреть все более расширяющееся пространство возле кладбища, чтобы отыскать ее сумку, орудие убийства и все, что имеет отношение к ее поездке из Патни в Стоук-Ньюингтон.

Ардери закончила перечисление задач. В завершение она сказала, что детектив-сержант Хейверс должна отыскать женщину-медиума Иоланду.

— Какую Иоланду? — переспросила Хейверс.

Проигнорировав ее вопрос, Ардери сообщила, что им позвонила Белла Макхаггис, хозяйка квартиры Джемаймы Хастингс в Патни, и пожаловалась на медиума Иоланду. Похоже, та выслеживала Джемайму — «это слова Беллы, а не мои», — поэтому надо отыскать ее и допросить с пристрастием.

— Думаю, вам это не составит труда, сержант?

Хейверс пожала плечами и взглянула на Линли. Он знал, на что надеется Барбара. По всей видимости, Изабелла Ардери тоже это знала, потому что она объявила:

— Инспектор Линли в настоящее время будет работать со мной. Сержант Нката, вы будете работать в паре с Барбарой.

Изабелла Ардери дала Линли ключ от своего автомобиля. Она объяснила, где находится машина, и сказала, что встретится с ним внизу, после того как забежит в дамскую комнату. Во время посещения кабинки Изабелла выпила, но водка прошла слишком быстро, и она порадовалась тому, что прихватила с собой еще одну бутылочку. Пока спускала воду в бачке, выпила и вторую порцию. Обе бутылочки она положила в сумку на расстоянии друг от друга, каждую аккуратно завернула в бумагу, чтобы они не бились друг о друга и не звякали, как у нетрезвой шлюхи. Поскольку больше водки у нее не было, Изабелла решила остановиться у какого-нибудь винного магазина, хотя в компании с Томасом Линли делать это нежелательно.