Сицилиец - Пьюзо Марио

Бойцы Гильяно вскочили на ноги и вскинули винтовки. Андолини, сидевший на земле, поднял руки вверх и обвел их умоляющим взглядом.

Другой пичотто потянулся было за своим ружьем. Стоявший сзади него Пассатемпо разрядил пистолет ему в голову.

Выстрелы эхом прозвучали в горах. Все застыли: Андолини — бледный от страха, Пассатемпо — с поднятым пистолетом. Тут с края утеса раздался спокойный голос Гильяно:

— Уберите трупы и привяжите этого Мальпело к дереву до прихода отца.

Тела обернули сетями из бамбуковых стеблей и отнесли к глубокой яме. Затем сбросили вниз и, чтобы не шел смрад, сверху засыпали камнями.

Уже после наступления темноты, почти через семь часов, появился отец Гильяно. Стефана Андолини отвязали от дерева и привели в пещеру, освещенную керосиновыми лампами. Отец Гильяно вскипел, увидев, в каком состоянии находится Андолини.

— Этот человек — мой друг, — сказал он сыну. — Мы вместе работали у Крестного отца в Америке. Это я посоветовал ему уйти в горы и вступить в твой отряд и обещал, что его хорошо встретят.

И, обменявшись с Андолини рукопожатием, добавил:

— Извини. Мой сын чего-то не понял или услышал какую-то сплетню про тебя.

Тут он в смущении умолк. Уж очень его огорчал напуганный вид друга. Дело в том, что Андолини от страха едва стоял на ногах.

Чувствуя, что его другу грозит смертельная опасность, старик Гильяно обратился к сыну.

— Тури, — сказал он ему, — я часто прошу тебя сделать что-нибудь для меня? Если ты имеешь что-то против этого человека, прости его и отпусти. Он был добр ко мне в Америке и прислал подарок на твое крещение. Я верю ему и ценю его дружбу.

— Теперь, когда ты признал его, он будет нашим почетным гостем, — сказал Гильяно. — Если он захочет остаться в моем отряде, милости просим.

Отца Гильяно отвезли на лошади назад в Монтелепре, чтобы он спал в своей постели. После его ухода Гильяно решил поговорить со Стефаном Андолини наедине.

— Я знаю, какую роль ты сыграл в судьбе Канделерии, — сказал он. — Ты вступил в банду, чтобы шпионить для дона Кроче. Через месяц Канделерия погиб. Его вдова помнит тебя. Она все рассказала мне, и я понял, как оно получилось. Мы, сицилийцы, хорошо умеем разгадывать загадки предательства. Отряды разбойников исчезают. Власти стали удивительно умными. Я сижу на своей горе и целый день думаю. Думаю о властях в Палермо — никогда раньше они не были такими умными. А потом я узнаю, что министр юстиции в Риме и дон Кроче — два сапога пара. И мы оба знаем, ты и я, что дону Кроче ума не занимать. Из этого следует, что именно дон Кроче убирает бандитов по поручению Рима. Теперь, думаю я, и ко мне пожалуют шпионы. И я жду, жду и спрашиваю себя, почему это дон задерживается. Ведь при всей моей скромности должен сказать, что я — добыча из самых крупных. И вот сегодня я вижу вас троих в бинокль. И думаю: «Ага, это опять Мальпело. Буду рад повидаться с ним». Так что все равно я должен тебя убить. Не буду расстраивать отца — тело твое просто исчезнет.

Стефан Андолини от возмущения на миг даже забыл о страхе.

— Ты обманешь своего отца? — воскликнул он. — И ты называешься сыном Сицилии? — Он плюнул на землю. — Тогда убей меня и отправляйся в ад.

Пишотта, Терранова и Пассатемпо были поражены. Как они поражались не раз в прошлом. Гильяно, который был честен, который гордился тем, что держит слово, который всегда говорил о справедливости для всех, вдруг внезапно меняется и делает нечто чудовищное. Не то чтобы они возражали против убийства Андолини — ему вольно убить сотню Андолини, тысячу. Непростительным казалось то, что он собирается нарушить слово, данное отцу, обмануть его. Лишь капрал Сильвестро вроде бы все понял и сказал:

— Он не может ставить под угрозу наши жизни потому лишь, что у его отца доброе сердце.

Гильяно тихо обратился к Андолини:

— Покайся перед господом. — Затем добавил: — У тебя есть пять минут.

Рыжие волосы Андолини, казалось, вздыбились.

— Прежде чем убивать меня, поговори с аббатом Манфреди, — сказал он в отчаянии.

Гильяно уставился на него с удивлением, и рыжеголовый, захлебываясь, заговорил:

— Однажды ты сказал аббату, что он может рассчитывать на твои услуги. Что он может просить тебя о чем угодно.

Гильяно хорошо помнил свое обещание. Но откуда этот тип знает о нем?

Андолини продолжал:

— Поедем к нему, и он попросит пощадить меня.

— Тури, потребуется целый день, чтобы отправить посланца и дождаться ответа, — сказал презрительно Пишотта. — Неужели аббат имеет больше на тебя влияния, чем собственный отец?

И Гильяно снова удивил их.

— Свяжи руки и стреножь его, чтобы он мог идти, но не бежать. Дай мне охрану из десяти человек. Я сам приведу его в монастырь, и, если аббат не попросит пощадить его, пусть исповедуется. Я казню его и отдам тело монахам для погребения.

Гильяно с отрядом прибыл к монастырским воротам, когда поднималось солнце и монахи отправлялись на работы. Тури Гильяно наблюдал за ними с улыбкой на губах. Неужели это было лишь два года назад, когда с этими людьми он ходил в поле в коричневой сутане и мятой черной американской шляпе на голове? Он вспомнил, как это его забавляло. Кто мог тогда подумать о том, что он станет жестоким? Его охватила тоска по тем мирным дням полевых работ.

К воротам направлялся сам аббат, чтобы приветствовать их. Высокая фигура в черной одежде заколебалась, когда арестованный выступил вперед, затем раскинула руки. Стефан Андолини ринулся к старику, поцеловал его в обе щеки и сказал:

— Отец, эти люди хотят убить меня, только ты можешь меня спасти.

Аббат кивнул. Он протянул Гильяно руки — тот сделал шаг вперед, и они обнялись. Теперь Гильяно все понял. Слово «отец» было произнесено не так, как обращаются к священнику, — это было обращение сына к отцу.

— Сохрани жизнь этому человеку — ради меня, — сказал аббат.

Гильяно развязал веревки на руках и ногах Андолини.

— Он — ваш, — сказал Тури Гильяно.

Андолини осел на землю; от страха тело его ослабло. Несмотря на свое худощавое телосложение, аббат поддержал его.

— Пойдем в мою трапезную, — сказал он Гильяно. — Я накормлю твоих людей, и потом мы втроем обсудим, что делать.

Он повернулся к Андолини и сказал:

— Дорогой сын, ты еще не в безопасности. Что подумает дон Кроче, когда узнает об этом? Мы должны посоветоваться все вместе, иначе ты пропал.

У аббата была собственная небольшая комната для гостей, где они удобно расположились. Для двоих, что помоложе, принесли хлеб и сыр.

Аббат с печальной улыбкой повернулся к Гильяно.

— Один из моих многих грехов. Я стал его отцом, будучи молодым. Эх, никто не знает искушений, которым подвергается приходский священник на Сицилии. Я не сопротивлялся им. Скандал замяли, и его мать вышла замуж за Андолини. Пришлось заплатить большие деньги, и я смог сделать церковную карьеру. Мой сын вырос и стал убийцей. Мне приходится нести и этот крест, хотя у меня и без того достаточно грехов, за которые мне предстоит отвечать.

И уже другим тоном обратился к Андолини.

— Слушай меня внимательно, сын мой, — сказал он. — Второй раз ты обязан мне спасением жизни. Пойми же, кому ты в первую очередь должен быть предан. Теперь ты должен быть предан Гильяно. Вернуться к дону ты не можешь. Он задаст тебе вопрос: почему Тури пощадил тебя и убил двух других? Он заподозрит предательство, а это значит — тебе конец. Ты должен рассказать обо всем дону и попросить его разрешения остаться в отряде Гильяно. Пообещаешь, что будешь снабжать его сведениями и служить связующим звеном между «Друзьями друзей» и армией Гильяно. Я сам отправлюсь к дону и скажу ему, какие это даст преимущества. Скажу также, что ты будешь верен Гильяно, но не в ущерб дону. Он решит, что ты все же предашь человека, который сейчас пощадил тебя. Но должен сказать: если ты не будешь верен Гильяно, я навсегда прокляну тебя. Ты будешь нести проклятие своего отца до могилы.

Затем он снова обратился к Гильяно:

— Теперь я попрошу тебя о втором одолжении, дорогой Тури Гильяно. Возьми моего сына в свой отряд. Он будет сражаться за тебя, будет выполнять твои приказания и, клянусь, будет верен тебе.

Гильяно тщательно обдумал это предложение. Он был уверен, что сможет со временем завоевать расположение Андолини, и видел преданность его отцу, аббату. Поэтому возможность измены казалась небольшой, и меры против нее он принять в силах. Стефан Андолини был бы ценным помощником в действиях отряда и еще более ценным источником информации об империи дона Кроче.

— Так что вы скажете дону Кроче? — спросил Гильяно.

Аббат подумал мгновение.

— Я поговорю с доном. Я пользуюсь кое-каким влиянием на него. А затем посмотрим. Ну, так возьмешь сына в отряд?