Сумасбродка, или Пикник для лишнего мужа - Шилова Юлия Витальевна

На сцену вышел ведущий и стал рассказывать анекдоты.

Вернувшись на место, я почувствовала чей-то взгляд и обернулась. Лучше бы я этого не делала! В дальнем углу сидел Глеб и смотрел на меня безумными глазами. Хорошо одетая молодая девица, сидевшая рядом с ним, что-то увлеченно рассказывала ему, но Глеб, похоже, не слушал ее. Я махнула рукой в знак приветствия и схватилась за сигареты.

– Перестань на меня смотреть, у тебя сейчас глаза из орбит вылезут, – прошептала я, пытаясь унять противную дрожь.

– Что случилось? – удивленно спросила Танька.

– Здесь находится человек, из-за которого я провела семь месяцев в колонии.

– Где он?

– Он сидит за крайним столиком в самом дальнем углу. Только смотри осторожно, чтобы он не заметил.

Танька бросила взгляд на Глеба и пожала плечами:

– Ничего особенного. Обычный зажравшийся коммерс, которого не сломил кризис. Судя по всему, он прочно стоит на ногах. Женился он для того, чтобы подстраховаться, вот и все.

– Откуда ты знаешь, что он коммерс?

– Это у меня врожденное, папик научил. Покажи мне любую рожу, и я тебе сразу скажу – коммерс он или из братвы. Правда, сейчас такие времена, что многие криминалы занялись коммерцией – с деньгами туго. Коммерсы лопаются как мыльные пузыри, половина братков остались без работы. Хочешь не хочешь, приходится вертеться. Братве коммерцией легче заниматься в том отношении, что не надо никому платить.

– Ты угадала, Глеб женился на деньгах, чтобы получить хороший кредит от родителей жены.

– Он тебе не пара. Ты из-за него чуть в колонии не сгнила. Забудь его к чертовой матери. Мы тебе нормального парня найдем. Будешь за ним как за каменной стеной. Он тебе деньги мешками таскать будет, пылинки сдувать и в рот заглядывать. У папика таких хоть ковшом черпай. Потерпи немного.

Вскоре за наш столик подсела Катька и стала рассказывать о новостях. Оказывается, на мое место давно взяли другую девочку и теперь их по-прежнему трое. Они живут на той же квартире, где жила я. За мое отсутствие никаких особых происшествий не было, жизнь идет своим чередом, без особых изменений и проблем. О том страшном дне, когда меня посадили в милицейский «газик» и увезли в неизвестном направлении, она ничего не спросила.

Закончив номер, к нам подошли Пашка и Славик. Им я была по-настоящему рада. Мы болтали без умолку, вспоминая прежние времена, до тех пор пока администратор не попросил ребят уйти за кулисы.

– Даша, ты пришла к нам танцевать? – обратился он ко мне.

– Нет, я пришла к вам, чтобы посмотреть, как танцуют другие, – улыбнулась я.

– Ты выглядишь потрясающе, наверное, у тебя неплохо идут дела.

– Потихоньку.

– Даша, если ты нуждаешься в работе, обязательно приходи. Мы с удовольствием возьмем тебя обратно. Нас не интересуют твоя судимость и твое прошлое, твой талант и умение танцевать затмевают все. Девочка, принятая сюда семь месяцев назад, не дотягивает до твоего уровня даже наполовину. Многие клиенты перестали посещать бар, потому что ты ушла. Подумай хорошенько и, если у тебя появится желание, возвращайся к нам. Сама знаешь, свято место пусто не бывает, но нам бы очень хотелось видеть на нем тебя.

Я достала платок, промокнула слезы и тихо сказала:

– Спасибо, Ваня. За три года работы в этом баре я не услышала от тебя ни одного хорошего слова. Если возникнет необходимость, то я обязательно попрошусь к вам на работу.

– Еще чего не хватало! – возмутилась Танька. – Ты мою подругу на такой лад не настраивай. Она уже вышла из того возраста, чтобы в стриптизе пахать! Мы приехали сюда отдыхать, и не надо нам мешать.

Танька достала из бумажника две стодолларовые бумажки и протянула их растерянному Ивану:

– Передай это двум мальчикам-стриптизерам, которых ты прогнал. Пусть они станцуют для нас что-нибудь особенное, такое, чтобы низ живота заныл.

Администратор улыбнулся, кивнул и стрелой побежал за кулисы. Через минуту в зале погас свет. На сцену вышел ведущий и торжественно произнес:

– Для двух очаровательных дам, сидящих за центральным столиком, – в этот момент ослепительный луч прожектора осветил нас с Танькой, и зал взорвался аплодисментами, – танцуют непревзойденные мастера стриптиза Паша и Слава!

Мы громко засмеялись и захлопали в ладоши. На сцену вышли Пашка со Славиком и принялись выдавать такие вещи, что Танька заерзала на стуле. Я не выдержала, выскочила на сцену и принялась двигаться с ребятами в такт музыке. В зале засвистели от восторга. Я подошла к шесту и немного поиграла с ним.

– Ну как? – спросила я Таньку, вернувшись на место, когда закончилась музыка.

– Круто! – выдохнула она – Ты в одежде танцевала намного эротичнее, чем эти двое в чем мать родила.

– Тебе понравилось?

– Еще бы!

Неожиданно к нашему столику подошел Глеб и сел рядом. Я вздрогнула и растерянно посмотрела на него.

– Привет, – непринужденно произнес он.

– Привет.

– Неплохо выглядишь.

– Ты тоже.

– Я что-то не пойму, почему ты не в колонии?

– Потому что свет не без добрых людей, – влезла Танька. – Одни засадили, другие вытащили. Ты бы шел за свой столик, дядя, и не мешал нам отдыхать.

– Меня освободили за хорошее поведение и высокие показатели в работе, – пояснила я Глебу.

– Я приезжал к тебе совсем недавно, но ты ничего не говорила мне про свои показатели.

– Послушай, что ты вынюхиваешь, – опять встряла Танька. – Ты живешь своей жизнью, а Дашка своей. Один раз она хотела сделать тебе плохо, за это ты ее посадил. Все остальное тебя не касается. Поверь, что ты больше не представляешь для моей подруги никакого интереса.

Когда Танька замолчала, я пристально посмотрела на Глеба и сказала:

– Я смотрю, у тебя новая девушка. Совсем молоденькая.

– Не бери в голову. Я вчера жену в роддом отвез. Она теперь там до конца лежать будет, на сохранении. Вот я и решил немного расслабиться. Тоскливо одному стало. Сегодня жену проведал, вроде бы все нормально. Могу я, в конце концов, отдохнуть?

– Хорошо же ты отдыхаешь!

– Приехал в тот бар, где ты раньше танцевала. Предался воспоминаниям. Ты на этой сцене с шестом классные штучки выделывала!

Танька нахмурилась, достала косметичку и вышла в туалет. Мы остались вдвоем.

– Я вижу, дела у тебя идут неплохо, – сказал Глеб.

– У меня пока нет никаких дел. Я вышла совсем недавно. Я еще не могу привыкнуть к этой жизни.

– Ты вернешься на работу и будешь здесь танцевать?

– Не знаю. Один человек хочет купить этот бар для меня. Он хочет, чтобы я была в нем хозяйкой. Я боюсь, что у меня ничего не получится. Если я хорошо танцую, то это еще не значит, что я смогу хорошо управлять баром.

– У тебя все получится, ты сильная. У тебя появился богатый любовник?

– Это не любовник. Скорее, покровитель. Отец моей подруги.

– Он положил на тебя глаз?

– Нет. Просто там, в колонии, я спасла жизнь его дочери.

– Знаешь, я часто думаю о тебе. Вспоминаю обшарпанную гостиницу. Твою телогрейку и войлочные сапоги, твой потрясающий танец, который довел меня до оргазма...

– Как идет твоя семейная жизнь?

– Нормально. Жду рождения дочери.

– Да уж, ждать тебе не скучно, – ухмыльнулась я и посмотрела на девицу, скучавшую в дальнем углу.

– Это моя старая подружка. У нее есть прекрасное качество. Она всегда свободна. Сколько ей ни звони, она всегда свободна. Ее не надо уговаривать, перед ней не надо оправдываться. Для меня она всегда свободна, в какое бы время я ей ни звонил.

– Вот видишь, у тебя действительно все хорошо. Я очень рада за тебя.

Мы замолчали, глядя друг другу в глаза. Глеб натянуто улыбнулся.

– Дашуль, а хочешь, я тебя на своем лимузине покатаю? Ты уже, наверное, забыла, как это здорово. Погоняем по ночной Москве, попьем виски из бара.

– А как же девушка, с которой ты пришел?

– А я ее отправлю ко всем чертям. Она не обидится.

– Я в этом не сомневаюсь.

– В чем?

– Когда-то ты ко всем чертям отправил меня.

– Ладно, Дашуль, чего прошлое вспоминать. Забылось все. Главное, что ты мне сейчас нужна, а все остальное ерунда.

– Не могу, Глеб.

– Почему?

– Потому что я не вещь, которой можно попользоваться, а потом выкинуть подальше или послать ее ко всем чертям.

– Перестань, Дашка! Поехали ко мне, станцуешь. Я так люблю смотреть, как ты танцуешь. Ведь я даже в колонию к тебе для этого прикатил.

– Я больше не танцую, Глеб. По крайней мере, для тебя.

– Дашуль, я сейчас твой. У меня жена в роддоме лежит. Она сейчас такая брюхатая стала, противная, постоянно меня подозревает, ревнует. Как брюхо отрастила и собралась икру метать, так вообще чуть с ума не сошла. Каждую ночь на меня верхом забирается. А я на нее смотреть не могу, иногда даже до тошноты доходит. Мне этот семейный секс уже так опротивел, что ты и представить не можешь. Я на это время твой, Даша.