Дар великой любви, или Я не умею прощать - Крамер Марина

Я, видимо, слишком «ушла в себя», вспоминая испанские развлечения, потому что даже не заметила, как Алекс успел заказать чай и выкурить пару сигарет. Когда, вынырнув из омута воспоминаний, я удивленно уставилась на стоявшую передо мной чашку, он улыбнулся и спросил:

– Что-то приятное вспомнила, Мэ-ри? У тебя было такое светлое лицо…

– Странно, правда? Корриду – а лицо, видишь ли, светлое было, – усмехнулась я. – Вид крови делает меня благодушной и умиротворенной.

Мы рассмеялись, и Алекс произнес сквозь смех:

– Ты вообще странная, Мэри.

– Но тебе именно это и не дает покоя, правда? – Я отпила глоток чая и поразилась вкусу – напиток отдавал медом, малиной и какими-то травами.

От Алекса не укрылось выражение моего лица, и он спросил:

– Нравится?

– Очень.

– Мэри, скажи… ты никогда не меняешь принятых решений? – вдруг спросил он, сбив меня с толку. Я не очень люблю такие повороты разговора, когда сначала обсуждаешь что-то нейтральное вроде чая, а потом – бац! – тебе задают вопрос, из которого потом вырастает глобальная тема.

– Ты о чем?

– Я сейчас на перепутье, Мэри, – со вздохом признался Призрак, помешивая ложечкой чай. – Я должен выполнить работу – но дал себе слово сделать кое-что, от чего просто не могу теперь отказаться.

Мне почему-то сразу показалось, что речь идет о бриллиантах и о Вартане Кавалерьянце. Потому что, ну какая другая проблема могла занимать сейчас голову Алекса? И только я знала, что могу сильно упростить ему выбор приоритета.

– Алекс… пообещай, пожалуйста, что выслушаешь меня и не будешь орать, хорошо? Просто дай мне пять минут, я скажу, что хочу, а ты уже потом сам решишь, как быть. Ведь ты не просто так меня среди ночи сюда вытащил, правда? – Я протянула руку и уцепилась за его палец, как ребенок. Алекс оторвался от изучения скатерти и упер в меня взгляд ставших совсем грустными глаз.

– О чем ты?

– Да вот все о том же. Я не поняла, почему ты не забрал камни тогда – ведь у тебя было время, ты мог вернуться после того, как меня увезла «Скорая». – При этих словах Алекс поморщился – видимо, воспоминания о собственной несдержанности… хм… были не особенно приятны. – Так вот. Мне это не нужно, я говорила сразу, более того – держать камни у себя – означает жить в постоянном страхе. Избавь меня от этого. Забери их и отдай Вартану, пусть подавится.

– Нет.

– Ну, я же просила тебя – не перебивай, – укоризненно сказала я, и Алекс кивнул, соглашаясь. – Просто подумай. Если не ты – Вартан наймет еще кого-то, кто окажется менее дружески настроен ко мне. Я не хочу умирать из-за пригоршни бриллиантов, понимаешь?

– Пей чай, остывает, – процедил он сквозь зубы.

Мои аргументы оказались вполне адекватными, потому что после этой фразы Алекс надолго замолчал и задумался. Я пила чай, не выпуская его руки, в которую вцепилась намертво, словно удерживала от чего-то. Лицо Призрака оставалось непроницаемым, по нему ничего невозможно было прочесть, и это меня слегка нервировало. Я прекрасно понимала, что мое предложение единственно верное, и так будет лучше всем – и мне, и Алексу. Но я всерьез опасалась того, что самолюбивый Призрак откажется только из-за того, что это предложила я – женщина. Но ведь он же разумный человек, он не может не понимать, что я права!

Алекс закурил, по-прежнему оставаясь холодно-спокойным. Я же, напротив, почувствовала, как у меня горит лицо и начинается озноб. Я плотнее запахнула полы кардигана и съежилась.

– Что с тобой, Мэри?

– Н-нет, н-ничего, – цокнув зубами, пробормотала я.

– Зачем обманываешь? Я же вижу.

– Что ты решил?

Алекс усмехнулся:

– Я не могу принимать такое серьезное решение так быстро. Я должен все обдумать и взвесить.

Я встала, поняв, что на сегодня разговор окончен, но Алекс не дал мне уйти, преградив дорогу и взяв за руки:

– Бежишь? Не надо, Мэри. Останься.

– Зачем…

Но вместо ответа он вдруг притянул меня к себе и поцеловал. Меня обожгло этим поцелуем, спалило изнутри… Я подняла глаза и увидела, что Призрак улыбается…

– Идем, – шепнул он и приложил палец к губам, призывая меня молчать и делать то, что он скажет.

Мы оказались в его номере, и я замерла на пороге, борясь с желанием убежать к себе, с одной стороны, и с желанием снова почувствовать его прикосновения, поцелуи и любовь – с другой. Пока Алекс задергивал шторы на огромных окнах, я так и стояла, натягивая на сжатые кулаки рукава кардигана и кусая нижнюю губу.

– Ну, что ты? – Алекс подошел ко мне и взял за плечи.

– Не знаю…

– Волнуешься, как девочка на первом свидании, – заметил он, чуть улыбнувшись. – Все еще боишься меня?

– Скажешь тоже… Просто… не знаю, Алекс, опять все как-то… – я повела плечами, пытаясь сбросить его руки, но он крепко держал меня. – У меня такое чувство, как будто я снова заменяю тебе ее.

– Не говори глупостей, Мэри, – решительно сказал Алекс, чуть встряхнув меня. – Ты никогда никого не заменяла мне. Не смей даже думать так, не оскорбляй меня.

– Прости…

Его правая рука как-то незаметно переместилась к моему затылку, пальцы начали осторожно двигаться, поглаживая, и я вдруг почувствовала, что расслабляюсь.

– Мэри, не упрямься, не нужно… Зачем ты делаешь больно нам обоим? Ты не видишь, что со мной? Мне и так сложно… помоги мне…

Я сходила с ума от его шепота, от его слов, смысл которых едва доходил до моего сознания, от плавных движений его пальцев. Он снова сумел завладеть мною, подчинить себе и заставить забыть о собственных противоречиях и желаниях. Я хотела только одного – чтобы ему стало легче, чтобы он смог откинуть мучившие его вопросы хотя бы на одну ночь и побыть обычным человеком, выйти из образа мрачного опасного типа. И я почему-то твердо знала, что только со мной он действительно сможет сделать это.

– …Просыпайся, соня, тебя ищут папарацци, – горячее дыхание обжигает ухо, прохладные пальцы касаются щеки и заставляют меня скрыться под одеялом с головой. – Пора выходить из номера с ослепительной улыбкой и царственной поступью направляться вниз по лестнице. А они пусть успевают запечатлеть это. – Я мычу что-то невнятное и пытаюсь избавиться от притязаний, отвоевав еще хоть пару сладких минут сна. Но настойчивая рука находит меня и под моим временным укрытием, гладит шею, спускается к груди, и я визжу во весь голос и сбрасываю одеяло:

– Черт тебя возьми!!!

Алекс смеется – он специально ходил в ванную и держал руки под холодной водой. Ей-богу, иногда он ведет себя абсолютно как пацан и вот сейчас совершенно счастлив от собственной выдумки.

– Ненавижу холодные руки и холодную воду! – шиплю я, вставая на четвереньки и подбираясь к нему по кровати.

– Ты спишь как ребенок – руки под щеку, – смеется он, стараясь увернуться, но я все равно настигаю его и валю обратно на кровать.

– Попался?!

– И что будешь делать? – совершенно другим тоном интересуется он, и я вдруг тоже перестаю дурачиться.

– Отпущу.

– Отпустишь? – В голосе сквозит удивление. – А был ли смысл ловить?

– Не было смысла. И никогда не будет. Нельзя удержать на поводке ветер… – я говорю это серьезно, без единого намека на шутку.

И он смотрит на меня так, словно я сейчас открыла ему самую сокровенную тайну…

Марго сидела перед зеркалом и водила расческой по волосам. На мое появление в дверях номера она почти не отреагировала, даже не повернулась, ничего не сказала – только ободряюще улыбнулась в зеркало. Я подошла к ней и виновато уткнулась носом в волосы.

– Ну, что ты, Мэрик? Опять казнишься? Зачем? Что у тебя за манера убивать себя всякий раз, как только в твоей жизни все более-менее налаживается? Ну, вот скажи, – Марго слегка толкнула меня к кровати и сама перебралась туда же, оставив расческу на зеркале, – разве тебе было плохо с ним?

– Откуда…

– Перестань, Мэри, это уже надоедает, – поморщилась она. – Ты была с ним, ты только от него приходишь с такими пустыми и одновременно счастливыми глазами. И дело даже не в том, было у вас что-то или нет. Дело просто в его присутствии рядом. Я до сих пор не понимаю, что вам мешает быть вместе.

Я только вздохнула. Марго, наивная в своих мечтах свести нас с Алексом, никак не понимала очевидного – не живут вместе два диких животных. Ну, не могут они в одной клетке, им там тесно, и кто-то из них обречен. В нашей ситуации это, скорее всего, я – хотя не исключено, что и наоборот. Так к чему испытывать судьбу? Мы оба прекрасно это понимали, а потому позволяли себе только кратковременные вспышки страсти. В нас, наверное, говорил инстинкт самосохранения. А Марго этого не понимала…

Чуть позже в ресторане я все искала Алекса взглядом, надеялась, что он спустится. Но тщетно…

От Марго не укрылись мои попытки, и она спросила, когда я в очередной раз обвела взглядом ресторан и со вздохом опустила глаза, принимаясь за салат: