Имидж старой девы - Арсеньева Елена

Кстати, я не сказала? Это не мои вещи. Это вещи моей близняшки, которая держит здесь часть своего барахла! С моего попустительства, разумеется. Маришка об этом знать не знает. И если кто-то из моих родственников найдет их, они упадут в обморок от изумления, если я начну врать – шмотки-де мои.

И правильно сделают, что упадут!

В обычное время мне до этих вещей и дотронуться противно. Но сейчас не до брезгливости!

Переодевшись, нашариваю на дне того же саквояжа гель и принимаюсь придавать волосам тот свалявшийся вид, который называется «эффект мокрых волос». Любимая прическа Арины! Теперь волосы еще больше напоминают щупальца, которые свешивались с головы Медузы Горгоны. Но сходство с русыми космами Катерины Дворецкой они утратили наверняка, про них теперь не скажешь, что они «выбиваются из прически»!

Смотрюсь в зеркало и с трудом сдерживаю гримасу отвращения. Ладно, потерпи час-другой, ничего с тобой не сделается. Хочешь жить – умей вертеться!

На всякий случай я надеваю еще очки-«хамелеоны» без диоптрий и выхожу из мансарды. Еду в лифте, молясь, чтобы не наткнуться в вестибюле ни на кого из соседей. А впрочем, они меня не узнают. Я похожа на кого угодно, скажем, на проститутку, которая отправляется на промысел, только не на себя.

Вот и прекрасно! Такая задача передо мной и стояла!

Бегу по улице, с некоторым усилием управляясь с каблуками. Впрочем, это не самая большая трудность. Джинсы такие тугие, что сковывают шаг, очки сползают со вспотевшего носа, в конце концов я их снимаю, чтобы не разбить. Голова под слоем геля вдруг начинает чесаться. Очень хочется вернуться и как следует помыться. Но – вперед, гасконец! Нас ждут великие дела!

Может быть…

Времени без четверти двенадцать. До визита неумолимого Бонифаса осталось ровно полчаса. Ничего, лучше прийти пораньше, чтобы приготовиться к встрече не только физически, но и морально.

Так, вот она – дверь, около которой в тот ветреный денек стоял Бертран Баре. Точно, я не ошиблась: среди нескольких табличек, прикрепленных около двери (оказывается, здесь живут и педиатр, и гинеколог, и дантист, и профессор консерватории по классу скрипки, и еще какие-то столь же полезные люди), одна такая скромненькая: «Частный детектив».

Квартира восемь, пятый этаж. И телефон – тот же, что указан на визитке месье Баре. Я проверяю – все точно. А еще на визитке указан код входной двери.

Нажимаю четыре кнопки, вхожу во дворик, потом в подъезд. Какой потрясающий лифт! Стеклянная коробочка. Она медленно ползет вверх, а я смотрю на садик, усеянный опадающими разноцветными листьями. Меж полуголых кленов – темно-зеленые, какие-то знойные пальмы и магнолии. Лифт поднимается над крышами, и я вижу множество труб. Такое ощущение, что смотришь на перевернутый орган. Только трубочиста не хватает на этой крыше. Сказка! Если бы жила в этом доме, я, наверное, только и делала бы, что каталась на лифте. Туда-сюда, туда-сюда…

Пятый этаж, медная табличка с цифрой 8. Да уж, детектив наш не бедствует. Эта ручка, этот звоночек – явный антиквариат, и дорогой антиквариат!

Значит, так. Я – не я, а обманутая жена. Я хочу установить слежку за неверным мужем. За этим и пришла к частному детективу. Полчаса проморочу ему голову, а когда Зисел позвонит в дверь, как бы одумаюсь, изображу сомнение, скажу, что мне надо еще подумать, что боюсь поглядеть в лицо фактам… Ну и все такое. В приемной встречусь с Зиселом и вступлю с ним в разговор.

Хотя нет, глупый план. Я не должна морочить голову Бертрану Баре. Мне нужно сразу раскрыться перед ним, объяснить мой гениальный план и привлечь его на свою сторону.

Но не перестаралась ли я с маскировкой? Не придется ли мне умываться, чтобы убедить Баре, что я – это именно я, что именно с меня он снимал ту поганую газетенку?..

О, вот и пароль! Определенно об этом эпизоде знаем только мы двое. Так что стоит только упомянуть о газете, и наш детектив немедленно поймет, кто перед ним. Применение метода дедукции и индукции на практике.

Дергаю за цепочку, прикрепленную к очаровательному колокольчику. Где-то в глубине квартиры слышится звон, потом раздаются шаги, щелкает замок, и на пороге появляется мой, так сказать, приятель.

– Бонжур, мадам! – произносит он, чуть вскинув брови.

Не услышав привычного «бель демуазель», я несколько теряюсь, не сразу соображаю, с чего начать, но следующая фраза Баре повергает меня в полный нокдаун.

– Бон Дье! [13] – шепчет он. – Мон Дье! [14] Неужели на улице снова ветер? И пока вы шли ко мне, к вашему прелестному личику прилипла еще одна газета? На сей раз – грязная?!

Я стою столбом.

Пароль… Значит, пароль?! Пароль назван!

Так он меня узнал?! Каким образом?

В это время за моей спиной начинает тихо урчать лифт. Баре хватает меня за руку и втаскивает в маленькую приемную: вешалка, диванчик, кресло, журнальный столик со стопками «Elle» и «Men’s Health».

– Вы с ума сошли? – шипит он. – Зачем вы пришли?

– Но вы же с-сами меня п-приглашали… – заикаюсь я, все еще не очухавшись от изумления.

– Судя по этому маскараду, вы вовсе не намерены каяться в грехах! – Его шипенье становится громче. – Так?

Ну и ну! Вот это дедукция с индукцией! Правильно сделал мужик, что в детективы пошел. Натурально видит людей насквозь.

– Да не в чем мне каяться! – наконец-то я обретаю возможность связно выражаться. – Я ни в чем не виновата, клянусь, чем хотите. Господом богом клянусь!

Я крещусь по-русски: щепотью, справа налево, Баре озадаченно моргает, потом соображает, что означает это движение, и слабо улыбается:

– Ладно, готов поверить. И что вы намерены сделать?

– Поговорить с этим месье Зиселом. Разубедить его…

– Этого я и боялся! – стонет Баре. – Говорю вам, этот человек опасен. Понимаете? Опасен и очень умен. Почему вы думаете, что ваш маскарад так удачен и он не узнает вас с одного взгляда, как узнал я?

– Ну, вы профессионал, – бормочу я. – А он…

– Дело не в том, что я профессионал, – тихо и очень серьезно отвечает Баре. – А в том, что некоторые чувства обостряют проницательность. Поэтому я и узнал вас с первого взгляда. Но беда в том, что мой клиент тоже обуреваем определенными чувствами. Правда, совершенно противоположными моим, но смею вас заверить, что ненависть обостряет проницательность не меньше, чем…

Он осекается и смотрит на меня почти с ужасом.

Я – тоже. Я вообще в полном ступоре.

Что он хотел сказать?! Что он имел в виду?!

И тут раздается звонок в дверь.

Баре наклоняется к «глазку» – и мгновенно выпрямляется так стремительно, как если бы кто-то кольнул его шилом в зад.

По жутким гримасам я понимаю – это пришел Бонифас Зисел. Раньше времени, между прочим!

И тут мне снова становится страшно. А если Баре прав? Если ненависть и в самом деле обострит проницательность чокнутого Бонифаса?

У меня начинают трястись ноги, но Баре хватает меня под руку и тащит в кабинет. Подводит еще к одной двери:

– Подождите меня здесь. Я спроважу этого типа. Попытаюсь его успокоить. Попрошу еще один день на ваши поиски. А потом мы подумаем, что делать. Слышите? Ждите здесь, только тихо-тихо!

Он прислоняет меня к стене, смотрит в глаза. Его лицо очень близко. Он переводит взгляд на мои губы, потом хмурится, качает головой и уходит, прикрыв за собой дверь.

Я оглядываюсь. Похоже, это квартира Бертрана Баре. Частные помещения, привэ, как говорят французы. Ну да – широкий диван, стеклянный столик, телевизор, мощная стереоустановка. Но все это я вижу словно в тумане.

– Прошу вас, месье Зисел, – как сквозь вату, слышу я голос детектива, доносящийся из соседней комнаты. – Прошу прощения, что задержал вас. Я не сразу расслышал звонок. К тому же вы явились несколько раньше времени.

– Ну? – слышу я неожиданно тонкий, можно сказать, пронзительный голос. – Вам удалось?

Итак, Зисел берет быка за рога без всяких преамбул!

Меня опять начинает колотить, и это содрогание передается двери. Створки ее слегка отходят одна от другой.

Смотрю на них с ужасом. А если Зисел заметит? А если заглянет сюда?! Бежать, надо бежать!

Уже делаю шажок от двери, но любопытство оказывается сильнее. Приникаю глазами к чуть заметному просвету между створками.

Спиной ко мне стоит высокий – выше Баре! – человек. У него длинные черные волосы до плеч – широченных, как у борца, кожаный черный пиджак – длинный, приталенный, бывший немыслимо модным в прошлом году, а в этом их вообще не видно на улицах, элегантные серые брюки, которые совершенно не гармонируют с пиджаком. Больше мне ничего не разглядеть, а через секунду я и этого не могу увидеть, потому что Зисел отходит в сторону.

Черт! Плечи, волосы, рост – это все хорошо. Но мало! Мне бы на лицо, на лицо его посмотреть! Может, узнаю, если вдруг столкнусь на улице! Может, успею хоть перекреститься, перед тем как он в меня пальнет!