Тайна, деньги, два осла - Ольховская Анна

– Согласен, – кивнул фон Клотц. – ТЕБЕ действительно лучше сдохнуть, мне надоело с тобой возиться. Ничего, мальчик привыкнет. Поорет месяц-другой и забудет о тебе. Дай сюда Вилли, ты, сука!

– Я же сказала – не подходи! Брошусь!

– Ты не сделаешь этого, ты слишком любишь нашего сына!

– Он не наш сын, он только мой сын!

– Да, конечно, слышал уже! – ощерился фон Клотц. – Ты никак не можешь понять, что была всего лишь инкубатором для МОЕГО сына! Моего семени! Он ведь моя копия, ты что, ослепла?

– Да, он копия своего отца, – лихорадочно пробормотала Вика, делая еще один шажок к пропасти. – У него волосы отца, черты лица, но самое главное – у него отцовские глаза! Серебряные, а не белесо-голубые, как у тебя! Ту ночь, когда я сбежала от тебя в первый раз, я провела с другим мужчиной!

– Не придумывай, – пренебрежительно поморщился немец, но в глазах его мелькнуло сомнение. – С каким еще мужчиной! Откуда ему взяться здесь, в горах? И самое главное – куда он потом делся? Хотя… Дьявол! – злобно оскалился он. – Как же я сразу-то не сообразил! Серебряные глаза! Эти волосы! Вот скотина, а? Посмеяться надо мной решил? Ну-ну! Сейчас ты у меня надорвешься от смеха!

И фон Клотц медленно двинулся к девушке.

– Отойди от нее.

Немец дернулся и, оглянувшись, замер, ошарашенно уставившись в дуло направленного на него пистолета.

А Вика… она окончательно утратила связь с реальностью, потому что неоткуда здесь взяться Винсенту Морено с застывшим от ненависти лицом. И Славке, смотревшему на нее с безумной радостью. И еще каким-то людям в камуфляже…

– Я же сказал – отойди от нее, мразь, – процедил Морено, медленно приближаясь. – Иначе вышибу мозги!

Правильные черты лица истинного арийца исказились, превратившись в безобразную маску ненависти, он пригнулся, странно зарычал и рванулся к Вике, загородившись ею, как щитом.

– И что теперь? – расхохотался фон Клотц, балансируя на самом краю бездны. – Патовая ситуация, верно, защитнички? И откуда вы только тут взялись? Впрочем, это неважно, вам все равно придется немедленно убраться отсюда, иначе эта тварь вместе со своим ублюдком полетит в пропасть.

– Вместе с тобой ведь, – процедил Винсент, сделав крохотный шажок вперед.

– Не двигаться! – заорал немец, сжав горло девушки так, что воздух почти прекратил поступать в легкие. – Я не боюсь умереть, лучше так, чем гнить в тюрьме остаток жизни! Так что не провоцируйте меня!

– Ок, мы стоим. – Морено поднял руку с пистолетом вверх, другой удерживая на месте обезумевшего от ярости Славу. – И что дальше?

– А дальше… Ты, сука, – фон Клотц слегка ослабил хватку, позволяя Вике дышать, – медленно и аккуратно развяжи полотенце и освободи мальчишку.

– Нет! Он останется со мной!

– И погибнет с тобой. Ты разве не хочешь спасти своего сына? Пацан будет мешать нам бежать через лес, орать все время, поэтому я хочу, чтобы ты оставила его родственничкам. А мы с тобой уйдем. Вы поняли? – обратился он к Винсенту и Славе. – Это и есть мое условие. Прекрасный выход из ситуации, по-моему: вы забираете выродка вашей девки, а я – девку. И мы расходимся в разные стороны. А дальше видно будет.

– Никогда! – крикнул Славка. – Я больше не позволю тебе измываться над сестрой!

– Тогда увидишь сейчас ее смерть.

– Я согласна, – тихо произнесла Вика. – Слава, другого выхода нет. Спасите моего сына, прошу вас!

И она трясущимися руками начала развязывать узел переноски. И встретилась глазами с серебряным взглядом сына. Жалобным, несчастным. Бровки малыша нахмурились, личико исказилось, и он начал хныкать. Тихо, безнадежно, словно предчувствуя расставание с матерью.

– Ничего, мой хороший, не плачь, – нежно проворковала Вика, целуя гладкую щечку. – Все будет хорошо, у тебя ведь есть самая лучшая в мире бабушка и классный дядька.

– Вика, не надо! – простонал Славка, бессильно сжимая кулаки.

– Надо, братишка. Пожалуйста, воспитай моего сына, как своего. Его зовут Михаэль. Мишка…

Вика еще раз поцеловала все сильнее заходящегося в плаче сынишку и вытащила его из перевязи, намереваясь положить на землю.

Но не получилось…

В следующее мгновение на землю полетела она, а ребенок оказался в руках торжествующе ухмылявшегося фон Клотца:

– Доверчивая кретинка! Ты что, всерьез рассчитывала, что я позволю твоему выродку жить? Не-е-ет, я хочу, чтобы ты всю оставшуюся жизнь сходила с ума от мысли, что сама, своими руками отдала сына на казнь! Именно казнь, и его палачом стану я! Потому что хочу достойно завершить свою жизнь, отомстив за унижение и предательство! Фридрих фон Клотц в тюрьму больше не вернется! Хотя очень сомневаюсь, что мне удалось бы дожить до суда, скорее всего, вы пристрелили бы меня, как собаку! Но такого удовольствия я недочеловекам не доставлю! Я уйду красиво, как и подобает истинному арийцу! А ты, тварь, – оскалился он, снова переведя взгляд на ползущую к нему Вику, – подыхай от боли!

И он сделал шаг назад, в пустоту…

А следом, обезумев от отчаяния, рванулась и Вика.

Но ее не пустили. Сильные руки брата и Винсента буквально пригвоздили бьющуюся раненой птицей девушку к земле.

А из пропасти несся затихающий плач ребенка, вдруг резко оборвавшийся.

– Почему… – Вика перестала биться и с недоумением посмотрела на брата. – Почему Помпоша замолчал? Он заснул, да? Славочка, ты сбегай за ним, принеси, его кормить пора. И поскорее, а то тут волки есть, еще поранят моего кроху. Славка, ну что же ты сидишь?! Иди же!!!