Парфюмер звонит первым - Литвиновы Анна и Сергей

– Итак, гражданка Садовникова, – буднично начинает Комков, – в настоящий момент вы являетесь задержанной по делу гражданина Шангина, обвиняемого в трех убийствах. Мы с коллегой вынуждены допросить вас…

– Покажите ордер, – выдавливает Таня: не потому, что она такая смелая, а потому, что чувствует после наркоза полное ко всему безразличие.

– Я говорю, что вы задержаны, а не арестованы, – досадливо роняет Комков, – а чтоб задержать гражданина, никакого ордера не требуется.

– Вы меня похитили, – упрямо говорит Таня.

– Ты, Садовникова, задержана, – терпеливо поправляет Комков, сбиваясь на более ему привычное «ты».

– А почему я нахожусь на частной квартире? – упорствует Татьяна.

– А ты что, коза, в ментовку захотела? – ощеривается Комков. – В подвалы «большого дома»?.. В общем, слушай давай сюда. И не перебивай. У нас с коллегой к тебе есть пара вопросов. И ты ответишь на них. Даже если не захочешь отвечать – все равно ответишь. Рано или поздно. Здесь, в этом кресле, и не такие, как ты, начинали говорить. Мужики вот с такими кулачищами, бандиты-отморозки звали тут маму, плакали кровавыми слезьми и норовили нам ноги целовать. А знаешь, Садовникова, почему они мамочку звали и плакали? А?! – повысил он голос.

Она промолчала, только глаза отвела, и тогда Комков ответил себе сам:

– А случалось это, Татьяна Валерьевна, потому, что мы с моим коллегой делали им больно. Очень больно. Мы, с этим вот товарищем, – кивок за ее спину, – умеем делать больно. Хорошо умеем.

– И любим это делать, – хрипло хохотнул невидимый убийца.

– Так что, если ты хочешь, Садовникова, выйти отсюда живой и невредимой, – продолжал глумиться Комков, – советуем тебе сразу и откровенно все рассказать. А ежели ты все-таки собираешься упорствовать, прошу обратить внимание на наш богатый ассортимент подручных средств.

И Комков жестом фокусника сорвал со стола газету. Под ней лежали разнообразные инструменты: скальпель, ланцет, кусачки. Рядом притаились резиновый жгут и большой шприц без иглы, уже наполненный какой-то белесой жидкостью. И тут же помещался автомобильный аккумулятор, на клеммы которого были нацеплены провода-«крокодилы». Красный и черный провод свернуты, контакты – в опасной близости друг от друга.

– Ну, киска? – хохотнул Комков. – Будем говорить?

– Ну, допустим, будем, – сказала хрипло Таня. Она не партизанка, не Зоя Космодемьянская. Она упорствовать не станет, все им расскажет.

Только… Ну, положим, она расскажет. Только вот что потом?

– Ну, допустим, – продолжила она, – я вам все расскажу, что знаю. И даже то, чего не знаю. А что дальше? Вы меня убьете?

– Ну, зачем нам тебя убивать? – Комков произнес такие сладкие для нее слова, но она не поверила в них, потому что чувствовалось: он и сам в них не слишком верит. – Отпустим мы тебя, Танюха, с богом домой, к твоему любимому отчиму. И валите вы вместе с ним в свою Москву.

– А гарантии?

– Какие, на хрен, тебе гарантии? Ты че, не поняла: мы не даем никаких гарантиев. Мы тебе – вопросы задаем, ты на них отвечаешь. Такие вот у нас здесь гарантии. На все сто процентов.

Таня вдруг отчетливо поняла, что спасти ее может только чудо. Или великолепная игра, для которой ей понадобятся вся ее воля, терпение и вдохновение. И сразу же голова стала ясной, словно и не было совсем никакого наркоза. И она перестала бояться. Вообще. Она приготовилась дать подонкам бой.

Они, конечно, сильные. Их – двое мужчин, а она – одна и, как говорится, без оружия. Но мозги у нее – и в этом Таня не сомневалась даже сейчас, будучи совершенно беспомощной и связанной, – работают лучше, чем у обоих выродков, вместе взятых. А уж хитрости ей тем более не занимать.

– Что вас интересует? – спросила она.

– Вопрос номер раз. Ты получила кассету от Шангина?

– А вопрос номер два будет?

– Естественно.

– Задавайте, сразу. И я на все вопросы отвечу.

Комков хмыкнул. Он, при молчаливой поддержке напарника, чувствовал себя хозяином положения.

– Вопрос номер два. Где кассета находится сейчас? И кто еще, кроме тебя, ее видел?

Из-за Таниной спины выдвинулся второй бандит. Или милиционер? Или, что верней всего, бандит-милиционер?

Он встал рядом с Комковым, начал напряженно всматриваться в Танино лицо.

– Знаете, мальчики, – снисходительно проговорила она (откуда только силы у нее взялись для этой снисходительности?), – а ведь вам надо сматываться. Обоим. И как можно скорее.

– Чего? – Комков угрожающе придвинулся к ней еще ближе, однако в его глазах промелькнула тень испуга.

– Дело в том, мальчики, – продолжала Татьяна, даже сама удивляясь наглости своего тона, – что вы оба очень хорошо получились на той кассете. Лица ваши – и твое, и твое! – там прекрасно видны. И то, чем вы заняты – тоже. Как вы оружие на теплоход грузите. А главное, как детей убиваете. Двоих детей – мальчика и девочку.

Мужчины непроизвольно переглянулись.

– Пока эту кассету видела я одна, – сказала Татьяна. Тут она вступала на скользкую дорожку блефа. – Я да еще мой отчим. Пока только двое. Но если вы меня не отпустите, мой отчим – он, между прочим, полковник ФСБ, если вы не знаете, передаст кассету на Лубянку. И в Управление собственной безопасности МВД – тоже. И вам, юноши, обоим хана петровна придет.

– Отчим твой уже никуда ничего не передаст, – ухмыльнулся Комков.

Татьяна на секунду запнулась: он, что – тоже блефует, как и она? Или нет? Или… Возможно, напав на особняк ГЗ, застрелив хозяина, они захватили и Валерочку тоже? Или даже убили его?

– Значит, кассету передаст в ФСБ другой человек, – быстро нашлась Таня, хотя реплика Комкова наполнила ее страхом: «Что они сделали с Валерочкой?!»

– На Глеба Захаровича намекаешь, любовничка своего? – хмыкнул Комков. – Так ведь ему тоже кирдык пришел, как и толстяку твоему.

– Да ведь она врет, – вдруг убежденно сказал второй, который все это время напряженно всматривался Тане в зрачки.

– Врет, – согласился Комков.

– Почему вы решили?! – закричала Татьяна.

– А вот сейчас мы проверим, – ухмыльнулся Комков.

– Угу, – поддержал его убийца.

Он взял со стола тянущийся от аккумулятора электрод с черным проводом. Комков схватил второй – с красным. В том, как четко оба они действовали, чувствовалась слаженность, которая достигается годами упорных совместных тренировок. Левой рукой Комков, не глядя, ухватил шприц с мутной жидкостью. Прыснул из него Тане сначала на левое запястье, потом на правое.

– Солевой раствор, – буднично пояснил он. – Повышает электропроводность.

Когда вода попала Тане на руки, она от неожиданности дернулась, и второй мотнул в ее сторону головой: «Боится!» – и обидно рассмеялся.

– Три, четыре, – скомандовал Комков, и они разом приложили к мокрым Таниным рукам по электроду.

Всю ее пронзила дикая боль. Тело свело судорогой. Шея выгнулась. Кажется, она закричала. Потом боль вдруг отступила, и Таня сквозь красный туман увидела ухмыляющуюся рожу Комкова.

– В следующий раз я один электрод тебе в рот засуну, – деловито сообщил он, – а второй… Ну, сама знаешь, куда. – Его коллега по пыточному цеху довольно загоготал. – Ну, будешь еще морочить нам мозги, мочалка?

– Я… я… говорю… правду…

– Кто еще, кроме тебя и отчима, видел ту кассету?

– Слушайте меня, мальчики, внимательно… – выдохнула она. Уверенности у Тани поубавилось, голос слегка подрагивал. – Вам надо бежать. Обоим. Срочно. И если вы меня отпустите, мой отчим поможет вам. Он сделает вам липовые документы. Он даже перебросит вас через границу. Только отпустите меня. Он многое может и все для вас сделает!

Комков с убийцей переглянулись, а потом он вперился ей прямо в зрачки.

– Почему это нам надо бежать? – холодно спросил он.

– Да потому что мы уже передали кассету! – выкрикнула Таня. – В Москву, в Центр передали!

И она заплакала от унижения и обиды на себя, оттого что так легко и быстро выдала свою «военную тайну».

Комков выразительно посмотрел на второго и покачал головой:

– Не врет.

– Да, вот сейчас похоже на правду, – деловито откликнулся убийца в черном.

И тут у кого-то из них запиликал мобильный телефон. Комков вытащил из кармана трубку:

– Я слушаю.

На противоположной стороне линии кто-то его о чем-то спрашивал. Дело касалось Тани, она была уверена, но непонятно, кто звонил, и непонятно, о чем шла речь, потому что Комков односложно и однообразно отвечал в мобильник: «Да… Да… Да… Да». А потом вдруг сказал:

– Сейчас я дам ей трубочку, – и вытянул руку, подставив телефон к уху Татьяны. И тут она услышала в трубке задыхающийся от волнения голос отчима:

– Танечка, дорогая, как ты?

Двумя часами ранее Валерий Петрович в отведенной ему комнате в особняке ГЗ услышал два хлопка, донесшихся снизу, с террасы. Через секунду до него долетел отчаянный Танин крик: «Валера!!» Но он только и успел, что подняться с кровати и схватить в качестве оружия тяжелую мраморную пепельницу. И в тот же миг запертая на английский замок дверь с треском распахнулась от удара ногой, и в комнату влетел человек в черном с пистолетом на изготовку. Ходасевич, готовый к нападению, опустил пепельницу точно на его висок, тот ахнул и стал оседать, но второй, вбежавший вслед за ним, коротким ударом в солнечное сплетение заставил Валерия Петровича согнуться и, пока полковник, задыхаясь, бесполезно ловил ртом воздух, уколол его чем-то в бедро. И сразу в глазах Ходасевича комната начала расплываться, полетела кувырком, а затем стены надвинулись на него, и полковник потерял сознание.