Смерть мужьям! - Чиж Антон

– Разумеется, нет. Вы пытались убедить меня, что вам угрожает опасность. И даже предъявили таинственное послание. Я считаю, это – ложь. Вы сами изготовили три подобных бумажки. Первую подсунули в коробку конфет Грановской. Третью показали мне, чтобы убедить в своей невинности, а вторую – куда дели?

– Даже и не знаю, – со смехом ответила Делье.

– Вложили в нагрудный карман убитого вами Павла Хомякова!

Удар достиг цели. Екатерина Павловна часто заморгала и тихо спросила:

– Паша погиб?

– Дайте мне левую руку! – потребовал Ванзаров.

Дама протянула. На ощупь она была довольно слабой, но это не остановило сыщика:

– Вот этой самой рукой всадили шило в его сердце! О, это было хитро спланировано. Как сделать незаметной на улице красивую женщину? Ответ прост – переодеть мужчиной. Тогда и рукав нужный появится. Думаю, использовали платье мужа, вы и ростом с ним схожи. Конечно! Быстро переоделись, подкараулили Хомякова, спрятали шило в рукаве, подошли и ударили в самое сердце!

Произнеся вслух яростную тираду, Родион услышал сам себя и понял: совершена нелепая и глупейшая ошибка. Как же Делье смогла бы подкарауливать Павла на Невском проспекте? Для этого его пришлось бы выслеживать, филерить. При этом в жарком мужском костюме. Решительно невозможно.

– Если бы вы были чуть умнее, – тихо сказала жена дипломата, – то узнали, что после перелома у меня левая рука неправильно срослась, пальцы почти не двигаются. Это вам подтвердят доктора. Можете сами пощупать...

Родион не придумал ничего лучшего, как потрогать. Пальцы были тонки и холодны. Таким не то, что удар, цветок не удержать. Он мысленно обернулся на гору ерунды и глупости, которую нагородил, и на всю жизнь усвоил урок: поспешная логика – значительно хуже глупости. Она приводит к непоправимым ошибкам. Делье не могла убить Пашу физически. А раз так, то и записка в нагрудном кармане – не ее рук дело. И записка в коробке конфет – не она. Незыблемая конструкция версии рухнула карточным домиком. И погребла под развалинами Родиона. Он сам нанес себе оглушительное поражение. Все надо начинать сначала. Но перед этим как-то выкрутиться из нелепого положения.

– Что же касается дневника, то Аврора сама попросила такой подарок... И ни с кем я не сговаривалась...

Из сумочки появился фуляровый платочек, который утер набежавшие слезинки.

Ванзарову захотелось упасть на колени и просить прощения, но вместо этого сурово насупился и спросил:

– Это вы отправили записку Грановскому?

– Какую... еще... записку... – сквозь всхлипы спросило очарование. – Мало вам фантазий? Все не хотите увидеть простую истину: мне угрожает нешуточная опасность... Вот и Пашеньку, славного, убили. Неужели вам мало?

– Хомяков нес куда-то крысу в шляпной коробке. Но почему она бросилась именно на вас? – в последней отчаянной попытке спастись, вознесся голос юного сыщика.

На него обратили заплаканные карие глаза:

– Господи! Да откуда я знаю... Какой вы жестокий...

– Что вы делали вчера утром?

– Я была с любовником! – крикнула Делье. – Он подвез меня около половины первого к дому Авроры. Довольны? Но имя его я вам не назову, он женатый человек и не переживет скандал. Пожалейте хотя бы его и моих детей, они ни в чем не виноваты.

По правде говоря, Родион держался из последних сил. Вид плачущей дамы, приятной во всех отношениях, был непосильным испытанием для стального сердца сыщика. И все же он спросил:

– Кто мог знать, что у вас заказана шляпка в «Смерть...», то есть, у Живанши?

– Наверное, весь салон... Отпустите меня домой. Мне дурно...

– Да, конечно, только подскажите, кому принадлежит эта... – пролепетал Ванзаров, лихорадочно обшаривая стол, в поисках карточек, которые не вовремя запропастились. Все же удача смилостивилась. «Твоя М.Г.» нашлась.

Взглянув на нее, Делье ответила сразу:

– Мадам Гильотон...

– В таком случае могу отпустить вас, – весомо сообщил Родион, внутри сгорая от стыда. – Но имейте в виду, подозрения с вас не сняты, считайте, что находитесь под домашним арестом. За вами круглосуточно будут следить филеры... Так что не вздумайте...

Пошатнувшись, дама поднялась с неудобного полицейского стула.

– Благодарю вас, – сказала она слабым голосом.

Забыв про остатки важности, Ванзаров кинулся доставать полицейскую пролетку, принадлежащую участку. Даже все тяготы неудачного допроса не помешали ему заметить в сумке расстроенной дамы крохотное зеркальце в золотой оправе, с помощью которого можно взглянуть на себя.