Воля под наркозом - Серегин Михаил Георгиевич

– От такого слышу! – хладнокровно отозвался я, одновременно соображая, какое бы предположение высказать, чтобы не ударить в грязь лицом. Ничего умного за столь короткий отрезок времени в голову не пришло, поэтому я решил плоско отшутиться, на чем и успокоиться. – Полагаю, любезный, вы хотели сообщить, что меня ждет не дождется родная клиника?

Чехов не разразился ругательствами, не возмутился, тем более не рассмеялся. Вместо этого он молча посопел, а затем произнес несколько разочарованно:

– Может, какой толк из тебя и выйдет. Схватываешь на лету. Хотя чего зря нахваливать – моя школа осечек еще не давала. Подъезжай к двенадцати. К больнице, понятно, не подходи. Лучше… Знаешь что? До двенадцати лучше вообще из метро не высовывайся. Погуляй по переходу, открыточки посмотри. Открыточки на Тверской продаются?

– Понятия не имею.

– Вот и узнаешь заодно. Выйдешь из перехода ровно в двенадцать. Иди обычным маршрутом по направлению к клинике. Да, если кого из знакомых черт мимо проносить будет, сделай вид, что не заметил. Короче…

– Не светиться, – перебил я, – не учи ученого.

– Аккуратнее там, ученый. Кто звонил? Приходил?

– Кроме тебя, никто.

– Интересное кино…

На этой непонятной мне фразе Чехов повесил трубку.

Время еще позволяло, поэтому сборы я продолжил более тщательно и продуманно. Вероятность, конечно, невелика, но что, если я действительно наткнусь на кого-нибудь из сослуживцев? Следовательно, надо замаскироваться.

Проведя короткую инспекцию по квартире, я выяснил, что в моем распоряжении имеются следующие предметы, подходящие для маскировки: довольно уродливые очки в пластмассовой темной оправе и с огромными круглыми затемненными стеклами, женский парик пепельного оттенка, набор косметики, забытый Мариной в какие-то незапамятные времена, кокетливая летняя шляпка с широкими полями и старая джинсовая кепочка типа бейсболки.

Шляпку, как и парик, я отверг почти сразу же. Навыков пользоваться косметикой, увы, у меня не было. Очки? Видок у них, конечно, жутковатый, но где-то я слышал, что подобные предметы здорово отвлекают внимание от самого человека. Эти уж точно отвлекут.

Я оделся, нацепил очки, поколебавшись, надел бейсболку, придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале. Очки, несмотря на свои размеры, удивительным образом не только не скрывали остаточные следы полученных на ринге ранений, но даже выгодно подчеркивали их. Образ дополняла восхитительная суточная щетина.

Время на дорогу я рассчитал достаточно точно, поэтому толкаться без дела в переходе почти не пришлось. Без одной минуты двенадцать я бросил разглядывать открыточки и начал неторопливо продвигаться к выходу, по возможности незаметно оглядываясь по сторонам в поисках Чехова. Увидел я его неожиданно и в самый последний момент, едва не столкнувшись с ним нос к носу. Полковник стоял на верхней ступеньке перехода, сжимая в руке подвявший букетик дешевых цветов, неловко переминаясь с ноги на ногу и с укором поглядывая на проходящих мимо женщин.

Я так вошел в образ, что теперь засомневался, надо ли мне подойти к Чехову или следует сделать вид, что мы незнакомы. В этот момент полковник, наконец, узрел меня и сказал:

– Ой, бля-я-я…

Несколько мгновений он с интересом разглядывал мой прикид, потом спохватился и быстро произнес:

– Иди прямо. Метрах в пятидесяти увидишь «шестерку» кофейного цвета, садись рядом с водителем и жди меня. Номерной знак…

«Шестерка» нашлась без проблем. Я открыл дверцу, нырнул внутрь, сказал:

– Здравствуйте.

И растерянно замолчал. Водителем оказалась привлекательная женщина примерно одного со мной возраста. Хотя их возраст разве разберешь! Ну, Чехов, гад, мог и предупредить о даме, я бы хоть побрился! Дама, однако, смотрела на меня доброжелательно, не замечая, казалось, ни уродливых очков, ни обросшей рожи со следами старых побоев.

– День добрый, – ответила она, – Юра сейчас подойдет. А вот и он.

Чехов с неприличной для его грузной фигуры ловкостью юркнул на заднее сиденье. От чахлого букетика он уже благоразумно избавился.

– Порядок. Можно ехать. Спасибо тебе, Ларочка, – он с нежностью посмотрел на женщину.

– Не за что, – пожала та плечами, – в любое время. Надеюсь, что машину не угонят, не сбросят с обрыва и не взорвут.

Полковник горячо заверил, что ни в жизнь ничего подобного не допустит, поймал и облобызал изящную ручку и вообще вел себя так покладисто, что у меня глаза на лоб полезли.