В Питер вернутся не все - Литвиновы Анна и Сергей

— Ладно. Давай перекусим.

А когда они уселись за стол — никаких разносолов, лишь куриный супчик да салат из фасоли, — Дима потребовал:

— Давай, рассказывай.

— По-моему, это тебе надо рассказывать. — Надя строго, с прищуром посмотрела ему прямо в глаза.

— И я расскажу тоже. Ох, у меня целая детективная история была…

— Я уже знаю.

— Откуда?

— Вся Москва знает. Все твои «Молвести» прочитали.

— Расскажу, расскажу.

«Может, и о Марьяне поведаю тоже — смотря по тому, насколько Надька далеко зашла в своем желании со мной расстаться».

— Только ты, — продолжил Полуянов, — будешь рассказывать первая.

— Почему это?

— Потому что я первый спросил.

— Ну ладно. У меня ведь тоже, знаешь ли, прямо настоящий детективный роман был.

— Детективный? А я думал — любовный.

— А какой же детектив нынче без любви? — с вызовом глянула на друга Надежда, и ее слова опять болезненно проскребли по душе Полуянова, снова всколыхнули его ревность.

— Давай, колись, Надюха. И рассказывай — все. Как на исповеди.

— Буду я еще перед тобой исповедоваться! — фыркнула Митрофанова.

— Ладно, не исповедывайся. Только не ври.

— А я никогда не вру. — Девушка не удержалась и добавила: — В отличие от некоторых.

— Не буду спорить, кто из нас честнее. А то мы до мамонтовых костей не кончим. Ты меня заинтриговала. Мне уже даже интересно: что у тебя там случилось? В библиотеке похитили очередные раритеты?

— Нет, не раритеты. И не в библиотеке. Там совсем другое. Не знаю, с чего начать…

— С начала, — самоуверенно подсказал Дмитрий.

— Ну ладно, — проговорила Надя. — Начало было странным. Я и думать не могла, что та случайная встреча потянет за собой такую цепь событий…

Прошел год.

Проводница Наташа встретила, наконец, настоящую любовь всей своей жизни. Произошло это не в вагоне, как мечталось ей в юности, а довольно тривиально: у подружки на дачке под Белоостровом.

Вячеслав (старше ее на двенадцать лет) сразу поразил Наташино воображение — своей уверенностью, спокойствием, тихим голосом и удивительными рассказами из собственной жизни. Рано овдовевший, он, бывший радист, моряк и полярник — три зимовки в Арктике, пять в Антарктиде! — теперь работал шофером. Да не простым бомбилой — благодаря совершенному знанию английского, развозил на лимузине по Питеру богатых иностранцев. Денег хватало.

Жить вместе они начали словно молодые: спустя две недели после знакомства, а через месяц Наташа уже переехала к нему. Еще спустя полгода сыграли свадьбу.

Наташа чувствовала, что любит, как никогда не любила в молодости, и счастлива, как никогда в жизни.

Однако другая ее мечта — завести ребенка — осталась пока не осуществленной. Из-за возраста рожать железнодорожнице было заказано. Усыновление паре запрещали — опять-таки не из-за юных лет обоих супругов и профессии Наташи. Но пара, кажется, нашла выход — они стали брать из детдома семилетнюю Любашу. Пока только на выходные. Девочка сперва дичилась, но теперь в них души не чает. Наталья со Славой собираются оформить над ней опекунство — тогда Любаша сможет жить с ними постоянно.

Для Елисея Ковтуна поездка в Питер стала последним его приключением и последним залетом. Спустя две недели после возвращения в столицу он скончался от передозировки.

Эльмира Мироновна Царева, вернувшись со съемок, всю свою энергию и талант посвятила больной дочери. Не дожидаясь решения вопроса о наследстве, она бросилась к знакомым артистам и режиссерам: Чулпан Хаматовой, Галине Волчек, Марку Захарову… Даже до Никиты Михалкова добралась. В итоге — о радость! — для того, чтобы профинансировать операцию ее дочери, все-таки нашелся спонсор.

Они отправились в Германию вдвоем. Старая актриса неотлучно проводила время с дочкой, сама порой удивляясь себе и своим невостребованным до сих пор запасам жертвенности и любви.

Операция прошла успешно (впрочем, врачи предпочитают осторожно говорить о «временной ремиссии»), и на днях Царева вместе с Ириной возвращаются в Москву.

Кряжин после гибели Волочковской (и Прокопенко) опять сорвался, запил. Спасло его лишь то, что генпродюсер компании, что снимала «Невозможно оторваться», не мог позволить себе потерять в разгаре съемок еще одного актера. Он направил к Николе настоящую спасательную экспедицию. Кряжин был вытрезвлен, закодирован и доставлен на съемочную площадку. Сыграл, как шептались за его спиной, вполноги, вполглаза, вполнакала — но сыграл…

Благодаря сложным интригам Старообрядцева и его бесчисленным связям в кинематографическом мире, должность режиссера-постановщика «Невозможно оторваться» досталась-таки ему. Впрочем, гораздо большую роль в его утверждении сыграло то, что летом, в разгар съемочного сезона, генеральному продюсеру так и не удалось найти Прокопенко более достойную замену.

Фильм был закончен. Волочковскую и Марьяну заменили другие актрисы, похожие на них внешне. Средние и тем паче дальние планы не потребовалось даже переснимать. Чтобы доснять «крупняки» с новыми исполнителями, уже осенью в Питер стремительным марш-броском отправилась новая киноэкспедиция — впрочем, Полуянова в нее уже не позвали.

Итак, картина была готова, но пока ее не купил ни один канал. Диме, как автору и, с позволения сказать, актеру, презентовали пару дисков с черновым (то есть без музыки, титров и студийной озвучки) монтажом фильма. Первым делом журналист отсмотрел эпизоды с собственным участием и со вздохом разочарования признался себе, что приглашение в Голливуд ему вряд ли светит.

Затем он взялся смотреть кино сначала — и на второй серии бросил. Честно говоря, получилась лажа. Холодный, тусклый и какой-то провинциально-дешевый фильм. И еще ему показалось: те эпизоды, что снимал покойный Прокопенко, все-таки вышли гораздо лучше, чем у Старообрядцева. Впрочем (когда и если кино выйдет на экраны), неискушенный зритель, не знающий перипетий съемок, эту разницу едва ли заметит.

Недавно состоялся суд. Марьяна получила, как и надеялась, по нижнему пределу: восемь лет лишения свободы.

Процесс над ней вышел громким. Его подробно освещали телевидение, радио, пресса. Впрочем, Полуянов не написал о деле больше ни единой строчки, как ни убеждал его (и даже грозил) главный редактор. Дима не хотел заново переживать события той ночи.

Журналист надеется: когда страсти утихнут, сочинит, основываясь на реальных событиях, выдуманную историю. То есть настоящий детективный роман.

Дмитрий по-прежнему живет с Надей.

После тех трех недель в июне, что они провели в разлуке, когда (впервые в жизни) не разделили приключения и опасности, а пережили их поодиночке, их отношения переменились.

Какими они стали?

А вот это — совсем другая история.

О приключениях Нади читайте в новом романе Анны и Сергея Литвиновых «Смертельное фуэте».

Нищие Надю Митрофанову обожали. Хотя в Москве миллионы людей — есть, наверное, и более жалостливые, и, уж точно, более богатые, — но из толпы всегда выхватывали именно ее. Неужели попрошайки и впрямь специальные курсы посещают? На которых учат: если девушка задумчива, носит юбку ниже колена и не особо стройна — обязательно подаст? И на срочную операцию, и на хлебушек погорельцам, и даже просто на бутылку.

Сколько Надя себя помнила, она всегда кому-то помогала — не только нищим. Выгуливала соседскую собаку, бегала за хлебом для приболевшей бабки из квартиры напротив, подменяла в предпраздничный день коллегу… А что поделаешь, коли Всевышний наградил несовременным мягким характером?

А уж мужики из Нади просто веревки вьют. Взять ее приятеля Полуянова. Охотно пользуется Надиной добротой — живет в ее квартире, всегда ходит в чистой, наглаженной рубашке, накормлен, ухожен… Но замуж при этом не зовет. Не считает нужным. Естественно, ему проще и приятнее: уноситься куда-нибудь в вихре событий, уставать, набираться впечатлений — одному! — а потом возвращаться под надежное и уютное Надино крылышко. Отсыпаться в ее аккуратной квартирке, отъедаться ее пирогами.

Вот и сейчас: умотал в Питер. В кино его, видите ли, сниматься позвали! С хорошим режиссером, роль почти что главная, да еще и фильм по его собственной книжке. «Просто глупо, — сказал, Надюшка, — отказываться». А что актеры, даже далеко не звезды, часто своих подруг на съемки с собой берут, об этом вроде и не ведает. По крайней мере, когда Надя заикнулась, что у нее как раз отпуск не отгулян, а в Питере белые ночи, Димка только отмахнулся:

— Да ты что, заинька! Я сам-то на птичьих правах, куда еще ты!..

Ну, раз «заинькой» называет — значит, точно планирует в Питере загулять. Приударить за какой-нибудь актрисулей.