Белое и черное - Ёкомидзо Сэйси

У поэта были каверны в легких. Стоило чуть переусердствовать, и открывалось кровотечение. Болезнь была хроническая в полном смысле этого слова: она сопровождала его уже почти тридцать лет, наиболее проявляясь в преддверьи весны и в начале осени.

Этим летом он скрывался от жары в краях Синсю и полагал, что ему удалось прилично укрепить свой организм, но по возвращении в Токио последние знойные дни подорвали его здоровье и уложили в постель. Потом ему стало лучше, он начал вставать и еще через пару-тройку дней даже позволил себе выходить на улицу, ограничиваясь, впрочем, прогулками по саду, но в известное читателю утро отправился с собакой смотреть небо над Кавасаки, и вот это-то его и подвело.

Некрупная, но достаточно шустрая собачонка таскала его за собой около часа, и это значительно повредило легким. Следя по телевизору за чемпионатом, поэт почувствовал, как что-то подступило изнутри к горлу, и сплюнул на бумажку сгусток крови.

Дело было привычное, так что ни он сам, ни домашние особого беспокойства не проявили. Надо немедленно лечь в постель и сохранять полный покой. Ему прописали кровоостанавливающее, но самое лучшее лечение в такой ситуации больному было известно лучше, чем врачу. Постельный режим и покой до тех пор, пока не прекратится кровохарканье, то есть, примерно неделю.

На этот период, разумеется, запрещалось все, чреватое волнениями, — включая газеты и радио, не говоря уж о телевизоре. Короче, до полного исчезновения признаков крови во рту господин S.Y. должен был полностью изолировать себя от внешнего мира.

В тот вечер, когда поэт свалился, раздался звонок от Киндаити Коскэ. Он сообщил, что находится неподалеку в местном полицейском управлении и хотел бы зайти, но домашние объяснили ему ситуацию, и визит был отложен.

Процесс выздоровления, который обычно занимал неделю, на этот раз длился десять дней.

В то утро, когда S.Y. принялся за газеты, первые полосы были сплошь заполнены сообщениями о роспуске нижней палаты парламента.

Поэт попросил себе все газеты, начиная с первого дня болезни, то есть с двенадцатого числа, и начал просматривать по порядку первые страницы. Закончив с ними, он также по порядку приступил к изучению страниц, посвященных социальным новостям. Из них он и узнал о странном убийстве в жилом районе Хинодэ.

По рассеянности, — а господину S.Y. она всегда была свойственна, — он не обратил внимания на то, что речь идет о том самом месте, где ему совсем недавно явился мираж.

Тем не менее, это происшествие завладело вниманием поэта: труп извлечен из-под расплавленного вара, лицо жертвы уничтожено! Его остро заинтересовало то обстоятельство, что и сегодня, пятнадцатого октября, то есть спустя две недели после преступления, нельзя с абсолютной уверенностью утверждать, что жертвой является Катагири Цунэко.

Господину S.Y. случалось обсуждать с Киндаити Коскэ различные литературные приемы детективного жанра.

Одним из таких приемов, рассказывал ему Киндаити, является «труп без лица». В таких детективах фигурирует тело, которое в силу каких-то обстоятельств невозможно точно идентифицировать — либо отрезана голова, либо лицо облито серной кислотой, либо еще что-нибудь в этом роде. В подобных детективах, говорил Киндаити, как правило, в конце концов выясняется, что тот, кого с самого начала считали лишь жертвой, сам тоже был преступником.

— Но ведь постоянный читатель детективов тогда сразу сообразит, что убитый — преступник!

— Разумеется. Насколько я понимаю, мастерство писателя-детективщика в том и заключается, чтобы накрутить еще уйму всего и хорошенько заморочить голову читателю.

— А были ли у вас в реальной практике такие случаи?

— Был один. Но, между прочим, даже если оставить в стороне так называемые классические случаи, когда личность преступника подменяется личностью жертвы, достаточно часто расследование запутывается именно потому, что возникают ошибки с идентификацией убитого.

Господин S.Y. припомнил случай: какой-то злодей убил человека, замаскировал его под себя, а сам присвоил себе его личность. Таким образом он водил за нос всех, а когда появилась угроза разоблачения, убил еще кого-то и опять сменил личину.

Может, убийство в Хинодэ как раз из таких? Но там «труп без лица» принадлежит женщине. Если соотнести этот случай с детективным сюжетом, убийцей тоже должна быть женщина. Возможно ли! Ведь речь идет о столь страшном преступлении!