Черный - Устинова Татьяна Витальевна

— И что дальше?

— Дальше… — он провел рукой по лбу. — Я сказал ей это. Она стала скандалить, кричать. Вцепилась в меня. Я с трудом отодрал ее от себя, повернулся и ушел. Все. Ты мне веришь? — быстро спросил он.

Я покачала головой:

— Не знаю.

— Виола! Если ты мне не веришь — мне вообще жить незачем, — серьезным тоном сказал Володя.

Я внимательно посмотрела на него.

— Верю, — тихо сказала я.

— А ведь это я могу тебя подозревать, — усмехнулся он. — Ты же поехала к ней не чай пить.

— Я хотела с ней поговорить. Возможно, в тот момент я и могла ее убить. Но я тоже не делала этого. Но меня видели. Видели, как я уходила от нее. Соседка напротив. И завтра утром к нам придет милиция. Ведь у меня были причины желать ей смерти.

— Ну, за одни причины еще не сажают, — Володя пытался быть спокойным. Но я видела, как он озадачен. — Кажется, мы с тобой увязли в этой истории по самую макушку. И что нам делать?

Я пожала плечами:

— Без понятия.

Он посмотрел на часы:

— Сейчас без пяти минут два. Утром найдут тело. У нас в запасе около шести часов. Максимум семь. Мы должны установить, кто это сделал.

Мои брови взлетели вверх.

— Ты думаешь, это возможно?

— У нас нет другого выхода. Он обнял меня.

— Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

— Кстати, я голоден как волк.

— А ты разве не ел, как пришел?

— Я все тебе названивал и на кухню даже не заходил.

— А зря! Там все было готово для романтического ужина. Ведь у нас сегодня семь лет нашей совместной жизни.

— Черт, Виола! Ты меня когда-нибудь простишь?

— Уже простила. Перед тюрьмой, — пошутила я.

— Прекрати! — прикрикнул он. — Мы найдем убийцу.

— Пошли на кухню, надо разогреть курицу.

Володя притащил на кухню лист бумаги, взял ручку и, уминая курицу, начал чертить на бумаге стрелки.

— Значит, так. Я был у Юли в половине десятого. Ты? — Он вопросительно посмотрел на меня.

— Около двенадцати, — тихо сказала я, вспомнив сумасшедшее круженье по городу, отчаянные попытки забыть случившееся и наконец решение поговорить с секретаршей — как прыжок в холодную воду с обрыва.

— Вывод — ее убили между десятью и двенадцатью, — он накрыл мою руку своей. — Вспомни, пожалуйста, что ты увидела, когда пришла в ее квартиру.

Я сглотнула.

— Сначала я прошла на кухню. Там… — я запнулась, — было видно, что двое недавно пили чай. Стояли две чашки и пирожные — корзиночки с фруктовым желе, на блюдечке печенье-крекеры. Я все это хорошо запомнила, потому что представила, как здесь был ты и сидел с НЕЙ…

— Я не пил с ней чай, — быстро сказал муж. — Мы сразу прошли в комнату. У меня не было времени распивать чаи, — сказал он почти сердито. — Я торопился домой, к тебе.

— Тогда тот, кто пил с ней чай, и убил. Если только это все не стоит со вчерашнего вечера и она просто не успела убрать со стола.

— Не стоит. — Мое небритое сокровище старалось не встречаться со мной глазами. — Я был у нее вчера вечером и поэтому… — скороговоркой сказал он. — Но это все уже в прошлом.

— Убийца пил с ней чай… — сказала я вслух, меняя тему.

— И как в хороших английских детективах, — подхватил муж, — это означает, что она отлично знала убийцу, раз, во-первых, открыла ему или ей дверь, а во-вторых, пила с ним или с ней чай.

— Точно. Но это не приближает нас к разгадке. У нее лицо залито кровью, — прошептала я. — Это такой кошмар!

— Виола! — Муж погладил меня по щеке. Повисло молчание. Я сидела опустив голову.

— Минуту! — Муж поднял вверх указательный палец. — Она же именинница. Ее мог поджидать у подъезда какой-нибудь кавалер. Я приехал почти вслед за Юлей с интервалом в какие-то пять-десять минут. Может, она прогнала кавалера, так как ждала моего визита. Он мог не уйти, а по-прежнему торчать рядом. А после моего ухода — напроситься в гости. Раздраженная нашей ссорой, Юля впустила его… Они поднялись наверх, сели чаевничать. Слово за слово, поругались-поцапались. У Юли был талант моментально доводить человека до белого каления. Это она умела. Хотя о покойниках плохо не говорят, но мы ищем убийцу, и поэтому наша задача — нарисовать психологический портрет преступника.

— Говоришь как следователь в хорошем английском детективе, — поддела я его.