Разбитые маски - Малышева Анна

– А, здрасте! Правильно сделали, что пришли, лучше не затягивать, Илюша весь извелся. Вас проводить к Филимоновой?

– Если не трудно. – Но, заметив, с каким трудом та выбирается из тесного конторского кресла, Самохин запротестовал:

– Скажите, где она сидит, и я сам с ней поговорю.

– Да будет вам, – проворчала Камилла, с силой одергивая морщинившуюся на бедрах юбку. – Пойдемте. А то напугаете ее до смерти.

Но пугать оказалось некого. Кабинет, который Филимонова делила со своим начальником, был пуст.

Выключенные компьютеры, чистые столы, аккуратно сложенные бумаги. Камилла свела брови:

– Куда это она умотала? Васильев-то уехал в город, но Катя должна быть здесь. Посидите, я сейчас!

И через минуту она вернулась с грустной новостью: оказывается, Филимонова ушла в отпуск.

– Когда? – Самохин не сумел скрыть своего разочарования. – Вы же вчера говорили, что она работает!

– А она вчера работала, – отрезала Камилла. Казалось, она и сама была недовольна таким поворотом дела. – Но с сегодняшнего дня ушла в отпуск. Откуда мне было знать, что она давно подала заявление?

– И где она теперь?

– Говорят, уехала на юг. Завидую. – Женщина раскрыла кулак и показала зажатые в нем ключи. – Но это не страшно, я все равно покажу вам бумаги, которые оформлял Илья в тот день. Это ведь тоже алиби в каком-то смысле? Контракты доказывают, что он здесь был.

Самохин разочарованно пожал плечами. Камилла порылась в ящиках стола, нашла папку и показала следователю подшитые бланки договоров на поставку оборудования. На каждом бланке красовалась четкая подпись Ильи, а также той самой Филимоновой. Сделка была оформлена семнадцатого июня.

– Но время оформления, конечно, не проставлено, – пробормотал он, изучив бланки.

– Ну конечно. Это вам ведь нужно все с точностью до минуты! – Было непонятно, говорит она всерьез или издевается. – Моего свидетельства недостаточно? Он был здесь именно в тот отрезок времени, когда я с Олей сидела в ресторане. Где-то с двадцати минут первого до половины второго. Это вас и интересует, верно?

– Ну что ж, – смирился следователь. – Как я понимаю, эта Филимонова еще не скоро вернется из отпуска?

– Недели три можете о ней не осведомляться.

– А куда конкретно она уехала? Камилла развела руками:

– Откуда мне знать? Позвоните ей домой, я дала все телефоны.

– В таком случае я вас попрошу приехать завтра ко мне и дать письменные показания. Раз уж новых данных нет, давайте зафиксируем хоть эти.

– Да ради бога, – легко откликнулась женщина. – Завтра все равно выходной и делать мне нечего. Хоть развлекусь, никогда не давала показаний под присягой. Присяга-то будет?

Самохин пообещал, что будет все, как полагается. Камилла проводила его до самой лестницы, поддерживая светскую беседу на тему о летних отпусках, невыносимой московской жаре и плохой вентиляции офиса. Самохин еле от нее отделался, женщина, казалось, была готова спуститься вниз, чтобы усадить его в машину.

– Так до завтра! – жизнерадостно прокричала она, перевешиваясь через перила. Ее глаза были словно обведены синеватыми тенями, но это была не косметика, а следы усталости. Так, во всяком случае, показалось Самохину. Сегодня женщина выглядела далеко не лучшим образом, но держалась по-прежнему вполне уверенно. Казалось, все для нее было милой забавой – и этот визит, и алиби старого друга, и предстоящая дача показаний. – До завтра! – послышалось еще раз, когда Самохин открывал дверь внизу. – Постараюсь не проспать!

Уже давно рассвело, когда женщина приподнялась на локте. Она изо всех сил старалась, чтобы кровать не скрипела, но пружины все равно застонали под ее весом. Однако мужчина, ровно дышавший рядом, не проснулся.

– Господи, – тихо сказала она, глядя на спящего с горечью и нежностью, – когда же все это кончится? Сколько можно?

Он слегка пошевелился во сне, что-то пробормотал, смешно оттопырив губы. Будто боялся обжечься и дул на горячее молоко. Камилла вздохнула и принялась его будить. Ей всегда жалко было это делать, во сне он выглядел таким ребенком.

– Мне пора, – сказала она, увидев первый проблеск мысли в его сонных глазах.

– Куда? – с трудом вымолвил он. – Сегодня же суббота.

Камилла поморщилась:

– Ну и перегар! Опять ты вчера напился!

– Да я выпил-то совсем немного…

– Ты бы хоть зубы на ночь почистил, Казанова! Все, я встаю!

– Куда ты собралась?

– Куда, куда, домой. Вчера я там даже не показывалась. Это уж слишком!

Он потер лицо рукой и открыл глаза шире. Потом резко сел на кровати. Камилла тем временем расхаживала по комнате, поспешно причесываясь и на ходу репетируя текст, который скажет мужу. Две ночи вне дома, невразумительные объяснения по телефону, которые казались неубедительными даже ей самой. Но Камилла не слишком старалась, рассказывая какие-то легенды о заболевшей подруге и моральной поддержке, которую нужно было оказать… Это была даже не ложь, поскольку никто не был обманут. Это было нечто вроде ширмы, которую торопливо раздвигают, чтобы прикрыть неприглядный предмет.

Впрочем, муж-то ладно. Он не слишком требователен, сойдет и самая простая история. Проверять он точно не будет. Младшие дети, мальчики двенадцати и десяти лет, тоже верят ей на слово. Во всяком случае, пока. Если мама говорит, что всю ночь работала или сидела с больной подругой, это принимается ими на веру. Для них еще существуют бесспорные истины – летом бывают каникулы, нет ничего вкусней мороженого, мама всегда говорит правду. Но вот дочка… Она понимает слишком много. Но еще хуже, иногда говорит об этом при братьях…

– Камилла, давай с этим покончим, – предложил он, следя за ее перемещениями. Та как раз силилась застегнуть «молнию» на юбке. Он встал и помог.

Она перевела дух:

– Ну, наконец-то понял! Два дня подряд я тебе только об этом и говорю! Пора завязывать, праздник кончился.

– Мы все расскажем, – решительно продолжал он. – Я – Оле, ты – своему мужу. В конце концов, для чего-то существует развод!

– Ты рехнулся? – От изумления она оторвала пуговку на блузке, которую как раз собиралась застегнуть. – Я имела в виду совсем другое!

– А я – это. Неужели ты думаешь, что мы будем счастливы друг без друга?

Она поморщилась: громкие слова! Но Виталий стоял на своем. Она как хочет, а он сегодня же известит жену о том, что разводится с ней.

– Оля сопротивляться не будет. С ней все куда проще, чем с Ириной.

– А ты хочешь этим попользоваться, – пробормотала Камилла, совершенно некстати вспомнив лицо той маленькой женщины. Почти никогда в жизни ей не случалось испытывать чувства вины. Главным образом потому, что она, как считала сама Камилла, никому вреда не причиняла. Но здесь все было по-другому. Эта маленькая женщина, возможно, сошлась с Ильей только от отчаяния, и ничего удивительного тут нет. А на самом деле она все еще ждала мужа. И вот! Дождалась!