Удар из прошлого - Троицкий Андрей

Казакевич был на нервном взводе, лукавая кривая улыбка бригадира ему не понравилась. Напоследок Казакевич решил испортить азербайджанцу настроение.

– Слушай, почему ты наголо бреешься? – спросил Казакевич. – Тебя что, тюремный парикмахер стрижет?

– Почему тюремный? – улыбка погасла. – Просто очень жарко.

– Просто очень глупо, – отрезал Казакевич. – Глупо стричься как зэк, когда ты ещё на свободе.

Через минуту он вышел из квартиры, спустился вниз и поймал такси. Появился соблазн вернуться в «Пекин» и, как наметил ещё утром, поужинать в обществе брата жены. Казакевич решил, что сытный ужин куда приятнее долгого ожидания наедине с неизвестностью. Но, главное, сегодня вечером нужно находиться в людном месте. Чтобы в случае чего сотня человек могла подтвердить алиби Казакевича. Он велел водителю ехать на площадь Маяковского.

* * * *

Валиев сам не сел за руль видавшего виды «Форда», доверил управление машиной молодому Рафику Хусейнову, у парня задатки большого гонщика. Жаль, этот талант не тому человеку достался. До Сергиева Посада доехали без приключений, проскочили город на полном ходу, а дальше начались проблемы. «Форд» останавливали менты из дорожно-постовой службы. Проверяли документы водителя, и даже паспорта пассажиров. Бумаги чистые, имеются даже отметки о регистрации гостей Москвы по месту временного проживания. Через пять километров машину снова тормознули.

Общался с милиционерами Хусейнов, которому, за неимением лучшего, слепили паспорт на имя какого-то чмошника, гражданина Грузии Тенгиза Гумиашвили. И такая ксива сойдет. А с ментами Хусейнов умет разговаривать. Хорошо подвешен язык, а карие миндалевидные глаза излучают бескорыстное дружелюбие и покорность маленького человека перед лицом сильной власти.

– Я ведь честный грузин, а не какой-нибудь чеченец, – говорил Хусейнов милиционерам. – Привожу из Аджарии мандарины и орехи. Торгую на рынке. Только и всего. Могу показать справку с рынка.

Не все провинциальные милиционеры хорошо понимали национальные различия, и не отличали азербайджанский акцент от грузинского и вообще были не слишком бдительны. Справку с рынка предъявлять не просили, денег не требовали, смотрели паспорт, сличая физиономию водителя с фотографией на документе. Во время переговоров с милицией Валиев ерзал на заднем сидении и поглядывал на часы. Время шло, машина стояла. Хусейнов заговаривал зубы ментам. Наконец, разрешили ехать дольше, предупредив, что съезд с основной трассы запрещен, горят леса. Наконец, нашли нужный поворот на пустую двухрядную дорогу. Дальше нужно жать километров десять, до развилки. Но и здесь ждал сюрприз. Поперек дороги, преграждая путь, стоял милицейский «Москвич». На обочине топтались два мента.

Старший по званию лейтенант Лыков, вышел на середину проезжей части, махнул жезлом.

Хусейнов сбавил ход, остановился. Он выругался в полголоса, вышел из машины. Лыков шагнул навстречу азербайджанцу, козырнул.

– Предъявите документы.

Лыков, прищурившись, внимательно разглядывал лицо молодого человека. Кавказец. Интересно, что он тут забыл? Хусейнов достал документы из брючного кармана, протянул милиционеру паспорт и водительские права. Лыков мельком глянул на правую ладонь Хусейнова. Рука гладкая, а на сгибе указательного пальца небольшая, едва заметная мозоль.

За десять лет службы Лыков в составе сводного отряда милиции был несколько раз командирован в «горячие точки». Из последней командировки он едва не вернулся вперед ногами. Два месяца лечился в военном госпитале после пулевого ранения в бедро. После выписки написал рапорт с просьбой перевести его с оперативной работы на должность инспектора дорожно-постовой службы.

Не то, чтобы здоровье Лыкова угрохал тот снайпер. На переводе в ДПС настояла жена, которая тоже имела право на спокойную жизнь и лишнюю копейку. Теперь уже бывшая жена. Однако из «горячих точек» Лыков вынес кое-какой опыт. Он знал, что боевика от мирного жителя можно отличить, лишь глянув на его ладони. На ладонях всегда темно серый слой пороховой гари. Эту грязь можно смыть с мылом.

Но есть и другая примета, которую не смоешь, не ототрешь. Человек, имеющий дело со стрелковым оружием, практикующийся в стрельбе, как правило, носит на внутренней части указательного пальца небольшую продолговатую мозоль. Спусковой крючок пистолета или автомата натирает кожу.