Удар из прошлого - Троицкий Андрей

– Держись, друг, – крикнул полковник. – Ты мне жизнь… Я тебя…

Полковник не договорил, упал спиной на носилки и заплакал.

Пожарные развернули шланги, подсоединили их к закаченным водой трехтонным цистернам, стали заливать горящий вертолет. К Тимонину все подходили люди, что-то горячо говорили, трясли вялую руку. Взяв за руки и ноги, его переложили на носилки. Тимонин не сопротивлялся.

Он прижимал к голому животу портфель с деньгами, кривая улыбка застыла на губах, будто лицо свело судорогой. Через десять минут машины с пострадавшими были на полпути к ближайшей больнице.

* * * *

Девяткин не думал возвращаться в Москву, не использовав все возможности поиска здесь, на месте. «Жигули» долго петляли по округе, по проселочным дорогам, выезжали на трассу и вновь сворачивали на проселки. Боков сидел сзади, приходил в себя и размышлял о жизни. После долгих раздумий Боков решил, что жизнь есть не что иной, как цепочка человеческих предательств.

От гадких мыслей и голода у Бокова свело живот. Но он не пожаловался вслух. Он злился про себя. Злился на упрямство Девяткина, граничащее с тупостью. Злился на себя самого, упавшего в обморок в дымном лесу. Злился на свой голод. Временами плевал в открытое окно, временами сосал воду, иногда подавал голос.

– Что мы тут делаем? – спрашивал Боков. – Тимонин потерялся в лесу, а не на дороге. А мы ездим, не поймешь где…

Девяткин крутил баранку и молчал. Не хотелось последние силы растрачивать на слова. Боков спустя несколько минут задавал все те же старые вопросы.

– Ты сам знаешь, что мы тут делаем, – наконец, ответил Девяткин. – Потому что ты умный и взрослый мальчик. Почти взрослый.

– Я не мальчик. У меня жена должна родить.

– А у меня курица должна снести, – рассмеялся Девяткин. – Что из этого?

Они проехали по границе Московской и Тверской областей. Зарулили в Ярославскую область и снова вернулись в Тверскую. Оттуда повернули на Москву. Во второй половине Девяткин увидел над лесом высокий черный столб дыма. Это не был серый лесной дым. Полыхала резина, нефтепродукты, что-то очень вонючее.

– Мы его не там ищем, – пропел Боков.

– Тимонин мог поблуждать по лесу и выйти на дорогу. Мы не знаем, в каком месте он появится, поэтому мы двигаемся, а не стоим на месте. Кстати, я за свою работу не получаю денег. А ты на окладе у Тимонина. Сколько, интересно, он тебе платит?

– Не буду говорить, – покачал головой Боков. – А то вы очень расстроитесь.

– Что, Тимонин так мало тебе платит?

– Наоборот, много, – самодовольно усмехнулся Боков.

Девяткин остановил машину возле придорожной закусочной-стекляшки. Они вышли из машины, устроили за столиком у окна и принялись за еду. По дороге в сторону Калязина промчались две машины «скорой помощи». В обратную сторону с сиренами покатили пожарные грузовики. Столб черного дыма над лесом сделался прозрачнее, ниже. Видимо, огонь потихоньку гасили. Водитель дальнобойщик, подсевший к их столику, показал пальцем на лес.

– Там вертолет лесной пожарной охраны упал, – сказал водитель. – Люди погибли. Экипаж и пассажиры. Раненые есть.

– Надо же, – покачал головой Девяткин и обратился к Бокову. – Может, съездим? Посмотрим, что и как?

Боков прожевал макароны и покачал головой:

– Нечего нам там делать. Тимонин пешком шел, а не на вертолете летел.

– Ладно, будем возвращаться, – согласился Девяткин.

За день долгих бесплодных поисков он так устал, будто поднял целину или вырыл траншею длиной с экватор. Он запил поздний обед безвкусным компотом из сухофруктов, поднял глаза на дорогу. Шелестя шинами, пронеслась ещё одна «скорая помощь».

Девяткин, разумеется, не знал, что в этой машине с красной полосой на кузове мимо него только что промчался сам Тимонин.

Глава четырнадцатая

Над люберецкой свалкой светило нестерпимо яркое солнце, в синем небе нарезали бесконечные круги стаи чаек и ворон. Все вроде хорошо, если забыть о зловонии и лютой жаре. Казакевич вышел из машины и терпеливо ждал Валиева, борясь с тошнотой и смоля сигарету за сигаретой.

Когда бригадир, опоздавший на добрых двадцать минут, наконец, приехал, выбрался с переднего пассажирского сидения «Нивы» с затемненными стеклами, Казакевич внутренне содрогнулся.

Бригадир облачился в стильный бежевый костюм, модные туфли с золотыми пряжками на высоком скошенном каблуке, нацепил на нос солнцезащитные очки. Но, несмотря на дорогой прикид, выглядел он ужасно, просто пугающе. При ближайшем рассмотрении на лице Валиева можно было рассмотреть ссадины и кровоподтеки, плохо скрытые слоем бежевой пудры. Прямоугольные темные очки оказались слишком маленькими, чтобы спрятать фиолетовый фингал под глазом.