Святой нимб и терновый венец - Леонтьев Антон

Последняя фраза стала решающим доводом, окончательно рассеявшим сомнения Луиджи, и он разомкнул наручники. Затем молодой человек вынул из кармана ключ и сказал:

– Я живу неподалеку отсюда, госпожа комиссар...

Луиджи украдкой принес ей одежду, которую она купила для Карла Брамса, оставил ее одну в машине и удалился. Костюм оказался неимоверно больше, чем требовался Эльке, но ее это не смутило. Комиссарша обставила все наилучшим образом: выбила стекло в полицейской машине и имитировала побег. Напялив шляпу так, чтобы она закрывала лицо, Шрепп последовала инструкциям Луиджи и пешком отправилась до его квартиры.

Младший комиссар обитал в небольшой двухкомнатной квартирке на последнем этаже обшарпанного пятиэтажного дома. Поперек узкой, выложенной булыжниками улочки, где то и дело тарахтели мотороллеры, от одного окна к другому были протянуты веревки, на которых сушилось разноцветное нижнее белье.

Комиссарша отомкнула красную деревянную дверь и попала в обиталище Луиджи Рацци. Молодой полицейский не отличался чистоплотностью, в мойке на кухне стояли грязные тарелки, в холодильнике имелись пиво и продукты быстрого приготовления. В зале стоял большой диван, застеленный несвежим бельем (Элька обнаружила под подушкой кружевные женские трусики). Художественный вкус младшего комиссара не отличался изысканностью – полки были забиты дешевыми детективами, а около телевизора валялись кассеты с боевиками, фильмами ужасов и компакт-диски с эротическими «шедеврами». Засучив рукава, комиссарша Шрепп принялась за генеральную уборку.

Луиджи вернулся около девяти вечера. Переступив порог квартиры, он от изумления выпустил бумажные пакеты, которые прижимал к груди. Они упали на пол, и из них полетели консервные банки.

– Госпожа комиссар, – произнес он растерянно, – я что, сплю? Вы...

– Мальчик, завязывай ты с «госпожой комиссаром», – улыбнулась Шрепп. – Для тебя я – Элька. И закрой рот, я просто навела в твоей хибаре порядок. И, скажу честно, что ловить преступников – занятие гораздо более легкое!

Луиджи в восторге воскликнул:

– Госпожа комиссар... то есть Элька! Я не знаю, как вас благодарить!

– Я тоже тебе кое-чем обязана, – сказала комиссарша. – Если бы не ты, сидела бы сейчас в компании чесночного комиссара и каялась в убийстве Брамса, которого не совершала. А теперь собери продукты и мой руки – нас ждет романтический ужин!

Элька приготовила запеканку из макарон и сыра (большего в холодильнике она не нашла, а отправляться за покупками не рискнула), Луиджи приволок из кладовки бутылку белого вина. Уплетая за обе щеки ужин, молодой человек заявил:

– Какое объеденье, госпожа... я хотел сказать – Элька! Мой обычный рацион – пицца в духовке или рыбное филе в микроволновке.

Воздав кулинарным способностям Эльки по заслугам (вообще-то комиссарша готовить не умела, а питалась подобно Луиджи – на скорую руку, делать запеканку ее научила одна из подружек), младший комиссар поведал о том, что произошло в течение дня:

– Марио был вне себя, меня чуть не прибил, когда узнал, что вы сбежали. Тотчас объявил вас в розыск. Вас обвиняют в убийстве – экспертиза показала, что конфеты были сдобрены стрихнином в такой концентрации, что хватило бы на целый полк.

– Брамса пытались убить во время пожара, а когда это не получилось, убийца прибег к иному способу, правильно рассудив, что покойный профессор не сможет устоять перед сладостями, – рассуждала Элька. – И убийца свалил всю вину на меня! Кстати, откуда Барнелли знает немецкий?

– Его мать – немка, – ответил, перебирая золотые цепочки на груди, Луиджи, – но он не любит распространяться на эту тему. Он в детстве несколько лет жил где-то в Рурской области. Как-то обмолвился, что немецкие подростки его почти каждый день били, обзывая «макаронником».

– Теперь понимаю, почему он не любит моих соотечественников, – процедила Элька. – Жаль, что его тогда не прибили! Кстати, ты обратил внимание, Луиджи, на то, что письмо, приложенное к коробке с отравленными конфетами, было написано на немецком? Причем с позорными орфографическими ошибками. Как будто человек владеет языком не очень хорошо или у него давно не было практики.

– Комиссар Барнелли! – ахнул Луиджи. – Но зачем ему это? Вы что-то упоминали о каком-то ордене, вроде «Рука Всевышнего»...

– «Перст Божий», – поправила младшего комиссара Элька. – Отдел убийц в Ватикане, о существовании которого мало кто знает. Его члены – в первую очередь священники, монахи, но также и те, кто симпатизирует идеям ордена. Барнелли набожен?

– Он часто цитирует Библию и соблюдает пост. А его матушка-католичка просто помешана на религии, – ответил Луиджи.

– Не удивлюсь, если она и вовлекла своего сына-комиссара во все это, – кивнула Элька. – Итак, ты говоришь, что меня разыскивают... Ну, обвести вокруг пальца Барнелли не составит труда. А теперь займемся поисками его сообщника, того самого, что приходил в клинику удостовериться, умер Брамс или нет.

Элька продиктовала Луиджи номер «Альфа-Ромео», и тот, позвонив в управление, узнал, на чье имя зарегистрирован автомобиль.

– Владелец – некий Рональд Каррингтон, – отрапортовал младший комиссар. – Подданный английской короны, но проживает в Риме.

– Думаю, мы должны навестить мистера Каррингтона и вытрясти из него всю информацию, – сказала Элька. – Сейчас половина одиннадцатого, самое время отправляться в путь.

Рональд Каррингтон проживал на Виа Куринале, неподалеку от резиденции итальянского президента. Элька, поковырявшись в замке, распахнула дверь подъезда. Поднявшись на третий этаж, Луиджи и Элька замерли около нужной двери и прислушались. До них донеслись приглушенные голоса – два мужских и женский. Луиджи вытащил пистолет, передал его Эльке и постучал в дверь. Через несколько секунд раздался осторожный голос:

– Кто это?

– Синьор, немедленно выключите воду! – крикнул Луиджи. – У нас потолок вот-вот обрушится!

Незатейливая фраза возымела эффект, и дверь открылась. Элька ринулась в атаку. На пороге стоял тот самый тип, которого она видела в клинике Гемелли, – лет двадцати семи, с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, и с узкими серыми глазами. Увидев оружие в руках комиссарши, он попятился и охнул:

– Мы попались!

Виктория оказалась в салоне автомобиля, и еще до того, как дверца захлопнулась, он сорвался с места. Девушка обернулась и увидела полицейские автомобили, подлетающие в вилле Дейла Уайта.

– Grazie infinite[6], – произнесла она и принялась рассматривать своих спасителей. Их было двое: рядом с ней, на заднем сиденье, находился мужчина лет шестидесяти, с редкими светлыми волосами, козлиной бородкой и в смешных круглых очках. За рулем сидел молодой смазливый тип: лет двадцати семи – двадцати восьми, с забранными в хвост светлыми волосами.

– Они нас не догонят? – спросил по-английски пожилой мужчина у водителя, а тот успокоил:

– Нет, они даже не поняли, куда она делась!

Виктория уловила британское произношение и спросила:

– Вы говорите по-английски?

– О, и вы тоже? – удивился козлобородый. – Мы думали, что вы одна из жертв похоти мистера Уайта, поэтому, увидев вас выбегающей из дома, решили помочь.

Виктория удивилась:

– Значит, вы оказались около его виллы не случайно?

– Мы за ним следим, – ответил молодой водитель. – Меня зовут Джек, а рядом с вами – мой отец, профессор Рональд Каррингтон.

– Очень приятно, – пробормотала Виктория и внезапно разрыдалась. Профессор, как мог, успокаивал ее, но девушка не слушала его сбивчивые фразы.

– Великий писатель за все поплатится! – заявил Джек Каррингтон. – И за то, что причинил вам, мисс!

Виктория, вытерев слезы платком, протянутым ей профессором, пояснила:

– О, вы не так все поняли. Он не пытался... изнасиловать меня. Это я намеревалась причинить ему вред. Я хотела его убить!

Джек хмыкнул, а профессор Каррингтон дребезжащим тенорком с явной надеждой в голосе поинтересовался:

– И вы сделали это?

– Нет, – сокрушенно вздохнула Виктория.

– Очень жаль, – заявил отпрыск профессора. – Оказали бы всему человечеству неоценимую услугу. Может, и правда пристрелить его, как собаку, а, отец?

– Что ты говоришь! – замахал руками профессор. – Никакого насилия, ты же знаешь мои принципы, Джек!

– Меня зовут Виктория Сикорская, – представилась девушка.

– Вы – дочь профессора Сикорского? – изумился Каррингтон-старший.

Настал черед Виктории удивиться:

– Вы знали моего отца?

– Да, я имел честь лично знать вашего отца, – кивнул профессор, – мы работали над совместным проектом. Н-да... Разрешите выразить вам соболезнования в связи с его трагической гибелью. А что привело вас в Рим?

– Она же сказала, что собиралась убить Уайта, – хмыкнул Джек. Автомобиль вынырнул из темного проулка и попал на широкую оживленную улицу.