Французская вдова - Куликова Галина Михайловна

Схватив трубку, режиссер внимательно прослушал сообщение и со словами «Ждите известий!» пулей вылетел из магазина, добежал до машины, завел мотор и стартовал с такой скоростью, словно планировал догнать умчавшийся поезд. Одной рукой он держал руль, другой безостановочно набирал номер Зимина.

– Чертовы правоохранительные органы! – ругался он, входя в крутой поворот или совершая рискованный обгон. – Когда людей действительно надо охранять, их хрен дозовешься!

Он подрулил к офисному зданию, о котором говорил Федор, влетел под арку в пустынный внутренний двор, заглушил мотор и выскочил наружу. Что делать дальше, он понятия не имел, поэтому в отчаянии набрал в легкие побольше воздуха и, подняв голову вверх, завопил так, что содрогнулась вся новостройка:

– Буколе-е-ев!!! Федо-о-ор!

В ответ на его тарзаний крик из-за горы шлакоблоков, наваленных поблизости, высунулась голова Зимина и грозно рявкнула:

– Тарасов! Ты совсем ум потерял? Или еще не совсем? А ну-ка, заткнись и иди сюда.

Режиссер совершил тигриный прыжок и в тот же миг тоже оказался под прикрытием шлакоблоков. Кроме Зимина здесь обнаружился еще один оперативник. Расстроенный тем, что в активе нет вооруженного до зубов отряда полиции, Тарасов тем не менее принялся призывать Зимина к немедленному штурму здания, где Сударев наверняка убивает Федора. Или уже убил.

– Они что, назначили здесь встречу? – спросил Зимин, даже не пытаясь успокоить режиссера.

Вопрос прозвучал так, что Тарасову стало ясно – Зимин подозревает Буколева и Сударева в сообщничестве. Это не лезло ни в какие ворота!

– Они не назначали встречу! – Тарасов плевался словами, как дракон пламенем. – Федор приехал сюда искать улики против Сударева! Сударев – убийца!

– Давно они там вдвоем? – продолжая сохранять абсолютное спокойствие, спросил Зимин у своего оперативника. Судя по всему, этому парню было поручено следить за букинистом, попавшим под подозрение.

– Довольно-таки, – неопределенно ответил тот.

Тарасов считал, что служивые люди не имеют права так отвечать. Если ты на опасном задании, каждая минута имеет значение.

– Если вы немедленно не отправитесь Буколеву на помощь, я пойду один! – задыхаясь от негодования, закричал он, вскакивая на ноги и намереваясь выскочить из укрытия. Но Зимин остановил его, грубо схватив за шиворот.

– Перестань метаться, как кролик под прожектором.

Продолжая держать режиссера за воротник, он поговорил с кем-то по телефону, а потом мотнул головой в сторону ведущей в подвал двери, призывая действовать.

Они ворвались в полутемную комнату как раз в тот момент, когда Сударев одним движением надел пакет на голову своему пленнику. «Еще немного, и было бы поздно», – пронеслось в голове Зимина. Он в который уже раз удивился, как прихотливо судьба плетет свои узоры. Спасение в последнюю минуту в его практике было не такой уж редкостью, и всякий раз он по-детски удивлялся, почему это случается именно так.

Сработал ли эффект неожиданности, или Зимин со своим товарищем прошли суперподготовку, но им удалось скрутить здоровенного Сударева буквально в два счета. Влетевший вслед за ними Тарасов метнулся к связанному приятелю, стащил с его головы пакет и принялся носиться вокруг стула, пытаясь развязать веревки и причитая, как нянька, которая обнаружила потерявшегося ребенка стоящим на краю обрыва.

– Как это вы меня нашли? – все время повторял Федор, пока его освобождали от пут и выводили на улицу. Ноги у него были ватными, и он все время оступался, но Тарасов с Зиминым крепко держали его под локти, не давая упасть.

В это время подъехала машина с оперативниками. Они все вывалились наружу и теперь курили и негромко переговаривались, а Зимин говорил по рации, которая шипела и свистела так, будто принимала сигналы с Марса.

Оправившись от первого шока, Тарасов устроил Федора на одном из тех самых шлакоблоков, за которыми прежде пряталась команда его спасителей, после чего набросился на него с упреками:

– И что ты себе думал? – кричал он, подступая к напарнику с воинственным видом. – Поперся один добывать улики! А если бы тебя убили?!

– Меня уже практически убили, – проворчал Федор, радуясь тому, что дышит полной грудью. – И я понятия не имел, что это может быть так опасно.

– Счастье еще, что Зимин записал тебя в подозреваемые. Если бы не это…

Его ворчание прервал подошедший к ним следователь. Он критически осмотрел Федора и неодобрительно покачал головой.

– Я уже вызвал «Скорую», – сообщил он. Потом кивнул в сторону машины, в которую загрузили Сударева. – Он что-нибудь говорил об убийствах?

– Еще как говорил, – подтвердил Федор. – Кроме того, пытался узнать, как я его расколол. Вот только про убийство Возницына, похоже, он вообще ничего не знает.

– Он и не может знать, – пожал плечами Зимин. – Вы как себя чувствуете? Сумеете сегодня дать показания?

– Думаю, да, – ответил Федор, невольно дотрагиваясь рукой до затылка. Рана саднила, голова слегка кружилась, но в общем и целом чувствовал он себя вполне сносно. К тому же сил ему придавало любопытство.

– А вы? Вы знаете? – спросил он, с надеждой глядя на следователя. – Жутко хочется узнать. Особенно после нашей долгой беседы с Сударевым…

– Это странная история, – усмехнулся Зимин. – Но я вам ее расскажу, конечно. Коль уж так получилось… В общем, поехали мы в антикварный салон «Бреднев и сыновья». Помните, про него Тройченко рассказывал?

– Это тот, в который он сдал на продажу свой браслет? – уточнил Тарасов.

– Тот самый. И тут выяснилось, что это заведение уже давно находится под наблюдением наших.

– Наших, ваших, – проворчал Тарасов. – Как во время войны.

– Так это она и есть, война, – Зимин серьезно посмотрел на режиссера. – Вон у друга своего спроси. Короче говоря, когда мы появились в салоне с расспросами, тамошние боссы очень сильно напряглись. Ну, мы браслет у них изъяли как вещественное доказательство, а потом сделали вид, что уехали. На самом же деле продолжили наблюдение. Сразу стало ясно, что наш визит посеял в салоне панику. Господа засуетились, стали звонить по разным интересным телефончикам, организовывать срочные встречи… И вот в процессе их повышенной активности вдруг и всплыла диадема. Та самая, которую вы мне на фотографии показывали, помните? Ну а вскоре и человечка взяли, которого охранник театра опознал как разносчика пиццы.

– Выходит, Возницын приносил в этот антикварный салон свою диадему на оценку? – догадался Федор. – Да, точно, припоминаю, тот человек из ювелирного дома говорил, что Возницын предварительно уже где-то оценивал свой раритет.

Зимин утвердительно кивнул.

– Судя по всему, так называемые антиквары не в первый раз проворачивают подобное дельце. Одинокий старик, драгоценность, о которой никто не знает… Вероятно, чтобы обезопасить себя, реквизитор сообщил им, что вещь хранится в театре. Его банально выследили, убили и обокрали.

– Погодите, – наморщил лоб Тарасов. – Но почему Тройченко продал браслет именно в этот антикварный салон?

– В том-то все и дело, – Зимин пожал плечами. – По мне, так это просто какая-то мистика. Тройченко уверяет, что шел себе по центру города и его вдруг одолело невыносимое желание продать браслет именно сейчас. Он завернул в первый же попавшийся антикварный магазин и совершил сделку.

Тарасов с Федором переглянулись.

– И врать ему незачем, – пробормотал букинист.

– Хотите сказать, что, таинственным образом подталкивая Тройченко, браслет привел к убийце Возницына? – недоверчиво спросил Тарасов.

– Выходит, что так, – Зимин развел руками. – Или это просто невероятное совпадение. Хотя, если вспомнить дневник реквизитора… Будто в браслет Клавдии Лернер переселилась ее душа…

– Вот уж никогда бы не подумал, что следователи верят во всякую мистическую лабуду, – буркнул себе под нос Тарасов, но Федор больно ткнул его локтем в бок.

– А что будет с этим браслетом дальше? – спросил он. – Может быть, его как-то можно вернуть в театр? Там есть коллекция, за которой присматривает Аделаида Степановна.

– Об этом поговорим позже, – бросил Зимин. – Кстати, Тарасов… Мне доложили, что весь театр имени Коллонтай стоит на ушах. Будто бы вы приезжали туда, бегали по коридорам и трубили, как боевой слон… Даже Зубова вывели из состояния вечного благодушия…

– Между прочим, – спохватился Тарасов, – вы мне подбросили информацию о том, что Зубов женат на Марьяне Гурьевой. Это что, шутка такая была?

– Почему же шутка? Они действительно женаты. Правда, как выяснилось, к нашему расследованию это не имело никакого отношения. Хотя некоторое время я думал иначе. Но потом поговорил с супругами начистоту. История, впрочем, анекдотическая. Зубов целый год был женат на матери Марьяны, тоже, кстати, актрисе, женщине темпераментной и мстительной. Первого своего мужа за измену она надолго отправила на больничную койку. Да еще повредила ему глаз.