Плачущий ангел Шагала - Тарасевич Ольга

…Но куда в большей степени Машу волновала фактически заваленная Андреем Петровичем Семирским предвыборная кампания. Нервы у политика стали ни к черту. Он отказался от такой перспективной встречи с главными редакторами ведущих изданий. А ведь Маше стоило приложить немало усилий для того, чтобы получить согласие элиты печатных СМИ участвовать в подобном мероприятии. Но она старалась, понимая: плюсы Семирского не в прямом общении с электоратом. То есть с представителями трудовых коллективов тоже надо встречаться, без этого никуда. Но между работягами и Андреем Петровичем всегда будет дистанция. Он не является своим для этой аудитории, так как никогда не работал на заводе. Сын партийного функционера, он еще в институте стал делать успешную карьеру по комсомольской линии. Но журналисты его обожают. Семирский один из топовых ньюсмейкеров, его речь полна хлестких выражений, которые так и просятся в заголовки. И очень важно максимально использовать этот потенциал кандидата. Доверие народа к печатному слову велико, те очки, которые Семирский недоберет при личном общении с народом, он обязательно получит при благоприятных отзывах прессы.

И вот уже была достигнута договоренность по поводу проведения мероприятия в пресс-центре одного из ведущих информагентств. Заказан банкет в находящемся возле офиса агентства шикарном ресторане с русской кухней.

Но когда вечером Маша зашла в кабинет Андрея Петровича, чтобы показать ему вопросы, вероятность которых наиболее велика, а также предполагаемые варианты ответов с заранее разработанными эффектными фразами, Семирский встретил ее совершенно остекленевшим взглядом.

Маша быстро осмотрела его стол, тумбочки с многочисленными телефонами. Опять таблетки, повсюду… Названия успокоительных препаратов, которые поглощал шеф, повергли ее в ужас. Очень сильные. Он еще минимум день будет напоминать движущегося по инерции робота.

Встречу пришлось переносить, врать про внезапно подкосившую Андрея Петровича болезнь…

Следующим утром политик выглядел посвежее, и Маша даже начала прикидывать, что мероприятие с редакторами можно будет втиснуть в график на конец недели. Но после звонка секретаря Семирского стало понятно: буря продолжается.

– Что… это? – с белым лицом закричал Андрей Петрович, едва Маша появилась на пороге его кабинета. – Что все это значит?

На зрение Маша не жаловалась. Еще с порога заметила: шеф потрясает информационным дайджестом, который она с утра пораньше всегда готовила для руководителей партии. Они живут в условиях постоянного цейтнота, на чтение всей прессы нет времени, но в курсе всех основных событий быть необходимо. Никогда ведь не знаешь, из какого коридора административного здания появится журналист с диктофоном или видеокамерой. И получится очень некрасиво, если выяснится, что руководство Либерально-демократической партии не может прокомментировать то или иное событие, так как просто ничего о нем не знает. Для недопущения таких ситуаций в любой мало-мальски серьезной конторе, имеющей отношение к политике, составляется дайджест прессы и наиболее значимых сообщений информагентств. В их партии работала еще и группа аналитиков, выпускавшая бюллетени с прогнозом предстоящего развития событий в сфере внешней и внутренней политики, экономики, банковского сектора. Такие материалы помогали повысить компетентность лидеров в узкоспециализированных темах.

– Что все это значит? – снова закричал Андрей Петрович.

– Это статья из экстренного выпуска «Ведомостей», – спокойно пояснила Маша. – Убийство журналистки – очень значимое событие, вас могут попросить его прокомментировать. Поэтому, кстати, еженедельник «Ведомости» и вышел внепланово, большим, чем обычно, тиражом. И анонсируется еще один срочный выпуск. Да, произошла трагедия. Но и на ней пытаются заработать. Кстати, хорошо бы вам сходить на похороны. Там наверняка будет телевидение. К тому же вы знали Ивана Никитовича Корендо, расследованием обстоятельств смерти которого занималась погибшая журналистка. Нам был бы обеспечен прайм-тайм, но я опасаюсь за ваше состояние.

– На похороны сходишь ты, – едва слышно сказал Андрей Петрович. – Это не обсуждается.

Маша оставила при себе замечания о целесообразности ее присутствия на кладбище. Все, что угодно, лишь бы этот горе-политик взял себя в руки. Планы летят в тартарары, надо попытаться хоть как-то его успокоить.

…«Я сходила на похороны. Я доведу до конца эту кампанию, – думала Маша, возвращаясь в офис. – Но потом меня здесь ничто не удержит. Впереди президентские выборы. Высокую зарплату я получу в любом предвыборном штабе. Такого детского сада, как у либерал-патриотов, мне больше не надо!»

Она вошла в кабинет Семирского и чуть не задохнулась от дыма.

– Андрей Петрович, – невольно вырвалось у нее. – Вы же не курите!

– Как прошли похороны? – нервно поинтересовался Семирский и снова щелкнул зажигалкой.

Маша пододвинула стул прямо под кондиционер, поближе к потоку прохладного вкусного воздуха, и обстоятельно рассказала о том, кто присутствовал на кладбище, какие речи произносились. Упомянула про драку, про то, что редактор не хочет отдавать следователю последнюю Ликину статью и настаивает на ее публикации.

– Нам надо узнать, о чем идет речь в статье, – распорядился Семирский.

«Нет проблем, – мысленно прикинула Маша. – Если мне ничего не скажет Катя, которая спит с замом Красноперова, то я все узнаю непосредственно в типографии, где печатается издание. Мы там размещаем заказы на всю нашу рекламную продукцию, и уж начальник типографии костьми ляжет, а сделает все, что нам требуется. Мы на полиграфии не экономим, самые выгодные клиенты».

– Но сначала, – Андрей Петрович сглотнул поступивший к горлу комок, – я хочу вам все рассказать. Я вам доверяю. Конечно, надо было поставить вас в известность раньше. Но я не рассчитывал, что ситуация выйдет из-под контроля…

Маша слушала откровения начальника и сходила с ума от ужаса.

Все пропало. Завтра от репутации Семирского и партии ничего не останется. Кампания провалена. Об этих обстоятельствах обязательно следовало предупредить службу безопасности партии, ребята бы придумали, как упредить удар. А сейчас – все, слишком поздно…

– Андрей Петрович, – твердо сказала Маша. – С учетом изложенной вами информации сейчас самое главное – не дергаться. Вы не должны проявлять интереса к этой теме, это вызовет подозрения. Я понимаю, очень сложно просто сидеть и ждать завтрашнего номера «Ведомостей». Но, поверьте, если я хоть что-то понимаю… В общем, не надо нам пытаться узнать, что именно будет опубликовано в последней статье Лики Вронской.

– Мои поручения не обсуждаются!

Маша пожала плечами и подумала: «Хорошо, как скажете. Но выполнять это идиотское распоряжение будет мой подчиненный. Вы – уже политический труп. А в моих планах – жить дальше, и жить очень хорошо…»

Корректор еженедельника «Ведомости» Саша сидела в кафе за второй чашкой чая. И думала о том, что в последнее время ей просто хронически не везет.

Это была ее последняя неделя сотрудничества с газетой. Она нашла себе более выгодное место стиль-редактора развлекательного журнала. Выходящего – какое счастье! – всего раз в месяц. Объем работы меньше. Должность и зарплата больше. Зачем продолжать надрываться в «Ведомостях», верстающихся фактически всю ночь накануне выхода? Пить литрами кофе, возвращаться домой в пять утра, а потом сразу же приниматься за уборку. Ее кот, пушистый толстый Феликс, не понимает ночных бдений хозяйки. И гадит в ночь со среды на четверг исключительно мимо лотка.

И вот найдено новое место работы. Как белый человек, Саша будет заканчивать работу в шесть вечера. Приступать надо на следующей неделе, а в течение этой надо было подъехать в редакцию журнала и выслушать подробные объяснения по поводу специфики работы предыдущего стиль-редактора.

Но с этими спецвыпусками куда отъедешь!

А Андрей Иванович уперся: несмотря на нарушение графика, «Ведомости» должны выходить прежним объемом, на 32 полосах. Выгребаются все редакционные запасы, не спят журналисты, про верстку и корректуру и говорить нечего. Все приезжают домой лишь для того, чтобы принять душ и переодеться. А потом снова отправляются в офис и работают не покладая рук. Есть ведь существенная разница: одну газету за неделю клепать или целых три!

Сочувствия к Лике Вронской в связи с этой ситуацией у многих сотрудников редакции нет совершенно. То есть Саша-то, конечно, всплакнула, вычитывая некролог. А вот девочки из отдела светской хроники в курилке возмущались. Говорили: от Лики всегда были одни неприятности. Себе на уме, резкая, категоричная, на особом счету у начальника. И даже помереть по-человечески не могла, влезла в какое-то расследование.

И вот сейчас… Саша оглядела кафе. За столиком слева парламентский корреспондент мрачно накачивается коньяком. Дамочки из отдела «Общество» налегают на пирожные. У всех на одежде бейджики с именем-фамилией-должностью.