Танцующая на волнах - Данилова Анна

И в это время зазвонил телефон. Не чувствуя ног, он медленно подошел и взял трубку.

– Да… – сказал он. – Слушаю…

– Семен, это я, – услышал он голос, который в одно мгновение наполнил его кровь сладким сиропом. – Ты слышишь меня, Семен?

– Да, милая, я слышу тебя… Ты где? В Москве?

– Нет, я уже в Гренобле. Сошла с самолета и жду тебя в аэропорту.

– Как же так? Я бы встретил тебя… Почему не предупредила? – Он весь дрожал, а зубы его стучали. Он не понимал, что говорил. Она и не должна была предупреждать его о своем прилете, они так договаривались. Но она не посмеялась над ним. Она хорошая. – Ты слышишь меня, Леночка?

– Семен, я звоню из автомата. Успокойся. Ты увидишь меня возле выхода из аэропорта, откуда все выходят с багажом… На мне белый плащ, а с собой я взяла лишь небольшой красный чемодан, тот самый, который ты мне подарил. Так что я тебя жду… Ты приедешь на такси? По мне лучше, если бы ты приехал на своей машине, чтобы без свидетелей… Семен, ты слышишь меня?

– Я не верю своим ушам… Если бы ты знала, как долго я тебя ждал… Все, я выезжаю… Вот только…

Но он не договорил, послышались короткие гудки, Лена, видимо, решила, что разговор окончен, и положила трубку. Ну и правильно, ей незачем знать, что он хотел сказать: вот только приму холодный душ… Он же пьян. Ему непременно надо под холодную воду, чтобы прийти в себя. Но разве может он заставлять ее ждать? Это ему была уготована такая участь – ждать. Она, его ласточка, ждать не должна. И не будет.

Он бросился к гардеробной, нашел серый костюм в тонкую полоску, белую сорочку, темно-серые ботинки… Через четверть часа он сидел уже в своей машине, соображая, как быстрее домчаться до аэропорта.

…Он погиб сразу. В то самое мгновение, как его машина со всей скорости врезалась в столб… И никто не знал, что в последние минуты перед смертью он думал о том человеке, о Романе, большом любителе жирных сардин и водки. Семен вдруг понял, кого он ему напоминал, на кого он был так отчаянно похож (он же смотрел на него глазами доктора Шостака!); он начал понимать и то, кто надел на вешалку парик и розово-желто-зеленое шифоновое платье… Как же нелепо смотрелись эти туфли сорокового размера… «Меня зовут Наташа», – вспомнил он, и его затряс предсмертный хохот… Он уже знал, что машина летит без тормозов… Как и он летел по жизни без тормозов… Лена… Лена…

Глава 19

Два месяца прошли с тех самых пор, как она стояла вот здесь же, возле арки Строгановского дворца, и сердце ее при этом учащенно билось. Она находилась в совершенно незнакомом городе, и каждое действие извне воспринималось ею как знак свыше. Маша и теперь не могла сказать, что Петербург стал ей ближе и роднее, нет, он по-прежнему оставался для нее таким же холодноватым, несмотря на август, слегка высокомерным, и словно бы оценивал ее уже сегодняшнюю, изменившуюся, повзрослевшую… Ей казалось, что в ее жизни ничего не произошло, она просто пережила приключение, пусть и опасное, которое если и обогатило ее, то внутри сохранило в ней все ту же тихую провинциальную, но склонную к авантюрам девчонку; голова ее, однако, по-прежнему была забита бессмысленными мечтами о неслыханном богатстве, а значит, и о счастье…

История с Шеховым подошла к логическому концу. Все вздохнули с облегчением. В финале быстро, как если бы кто-то невидимый бешено крутил ручку киноаппарата, замелькали титры: Семен, Лена, Женя, Шехов…. И лишь в самом конце она, Маша Игонина. Столько переживаний, чтобы оказаться в самом конце истории. Ну да бог с ними со всеми… Она уже собралась было брать билет до Саратова, как ожил и зазвонил ее телефон. Она была очень удивлена, когда оказалось, что звонил Миша. Тот самый сбежавший из дома музыкант, саксофонист, который первый объяснил ей, дурочке, довольно популярно, кто кого убил. Он первый произнес резанувшее слух слово «алиби». И хотя Миша слегка промахнулся, все равно он был недалек от истины…

Он позвонил и спросил у Машы, где она, и, когда узнал, что в Москве, сказал, что это очень плохо, что он хотел бы увидеть ее, что постоянно думает о ней, что нельзя вот так сразу исчезать, что он скучает… По шуму, доносящемуся из трубки, Маша подумала, что Миша звонит из того самого клуба, в котором они были вместе и пили сбивающий с ног коктейль. Поэтому он был таким смелым и даже немного развязным. Но он вспомнил о ней, позвонил, это ли не знак? Причем позвонил как раз тогда, когда Маша должна была решить для себя, оставаться ли с Шеховым в Москве или же возвращаться домой. Понятное дело, что о Питере она и не помышляла. И вдруг этот звонок… Она сказала, что приедет. Вот прямо сейчас отправится на вокзал, возьмет билет до Питера и приедет. Это не проблема. Он же сказал ей, что будет ждать ее. Еще он добавил зачем-то, что родители его уехали, что квартира свободна и что она может пожить у него. Она и это сообщение восприняла как знак. Миша – это не Шехов, у него нет скелета в шкафу… Значит, с ним будет куда более спокойно, свободно… Он же почти мальчишка. Теперь, после общения с Шеховым, Маша решила, что научилась общаться с мужчинами на равных. Что уж говорить о таких молокососах, как Миша…