Нежное дыхание смерти - Малышева Анна

Лариса все не возвращалась, но у Даши не было никакого желания воспользоваться удобным случаем и порыться в ее бумагах. Стол был не заперт, но она к нему не притронулась. Ей не нравилось то, что в коридорах были ковры, заглушающие шум любых шагов. Лариса могла войти совершенно внезапно, и тогда Даше не удалось бы объяснить ей свое поведение. Самое большое, на что она решилась, – это пройти по кабинету взад-вперед, выглянуть из окна, где, впрочем, не было ничего, кроме деревьев и темноты, слабо подсвеченной фонарем над оградой. Потом она вернулась в кресло и приготовилась чинно дожидаться Ларису.

И тут ее взгляд остановился на тонких вертикальных щелях в деревянной панели на стене. Щелей было две. Обе проходили недалеко от письменного стола, на расстоянии полутора метров друг от друга.

Даша, заинтересованная этим дефектом в панели, решила рассмотреть стену повнимательнее. Она встала, подошла поближе, провела пальцами по дереву; нажала раз, другой… И стена подалась вперед, открыв за собой темное пространство.

«Да ведь это как в гостиничном номере! – сообразила Даша. – Вторая комната! И у директоров в кабинетах такие комнаты бывают. Для отдыха… И тоже там такие панели…» Она вспомнила нечто похожее в кабинете главврача. «Можно посмотреть или нет?» – раздумывала она. Впрочем, долго раздумывать было некогда – Лариса в любой момент могла вернуться. Даша решилась. «Если не заперто, то я ведь не виновата!» – сказала она себе и открыла дверь пошире.

Свет из кабинета упал в темную комнату, осветив часть пола и угол ковра. Все остальное терялось в тени, глаза Даши различали только какой-то блеск в дальнем конце комнаты. Она распахнула дверь настежь, и комната осветилась до конца.

Кроме ковра из меблировки в ней были только кожаный черный диван, высокий шкаф, чьи деревянные резные створки явно вышли из-под резца мастера прошлого века, и компьютер. И еще были статуи.

Даша не знала, девять их или больше, не поняла еще, те ли это самые статуи, ради которых она пришла сюда, но уже сделала шаг вперед и оказалась в комнате.

Ей уже было все равно, войдет ли Лариса как раз в тот момент, когда она будет осматривать комнату, и как она оправдается перед ней. Все было совершенно не важно. Важно было то, что из дальнего угла на нее смотрел восточный вельможа. Эта его золотая одежда блеснула в луче света, проникшем в темную комнату, и привлекла ее внимание.

Она быстро прошла к статуе и рассмотрела ее. Статуя была невелика – сантиметров пятьдесят в высоту. «Размером с большую куклу, – сказала себе Даша. – Кукла и есть. Только гипсовая».

Впрочем, она не могла бы сказать, гипс или какой-то другой материал пошел на изготовление фигуры. Даша смотрела только на лицо, потому что это было единственное, о чем она могла судить. Лицо вельможи, изображенного на эскизе Аркадия, врезалось ей в память так, словно она сама его нарисовала. И теперь девушка вглядывалась в статую. Смотрела и не узнавала.

«Нет, это не он, – сказала она беззвучно, только чтобы пошевелить онемевшими губами. Все ее тело сковывало странное оцепенение, она словно замерзала в этой теплой комнате – замерзала стремительно, покрывалась льдом. – Не то лицо… Грубое… Хуже… Да, просто – не то».

Вельможа смотрел из золотых одежд, похожих на те, что нарисовал Аркадий. Он оттопыривал нижнюю губу, его пустые глаза были сощурены в две хитрые щели. Но это лицо не имело странного, чарующего выражения усталого сладострастия, величественного благородства, которое придал ему Аркадий. Это была маска, хранившая на своем белом гипсе только одно простое выражение – хитрости, коварства. Исчезло чудо, заключавшееся в неуловимых изгибах тела, в точно пойманном жесте. Это была обыкновенная кукла – раззолоченная, красивая, тяжеловесная.

Даша метнулась к другой фигуре. Девушка с обнаженной грудью. Даша даже застонала, когда увидела, что из нее состряпал неизвестный ремесленник, сработавший фигуры за Аркадия. Теперь это была кокетка, готовая отдаться первому встречному, предлагавшая свою юную острую грудь любому, кто захочет ее коснуться. Ее нагота, бывшая на эскизе целомудренной и чудесной, наготой скорее морской нимфы, чем женщины из плоти и крови, теперь казалась наглой и вызывающей. Даша узнавала ее и не узнавала.

Она окинула взглядом остальные статуи. Горбун в треуголке. Белое существо в кружевах и перьях. Ведьма. Монах. Смерть, похожая на молодую женщину с пустыми глазами, которую нарисовал Аркадий. Той женщины испугался бы и взрослый человек, обладающий крепкими нервами. Этой куклы – никто.

– Ты – кукла! – Даша уже не владела собой. Горячая ярость заливала ее, захлестывала с головой, лишала последних остатков осторожности. – Проклятая кукла!

Она сама не знала, как это случилось. Ее рука размахнулась независимо от ее воли… Статуя, изображавшая смерть, упала на пол и раскололась на две части. Даша замерла как громом пораженная. И не только потому, что увидела осколки. В этот миг в кабинет кто-то вошел. Даша приняла молниеносное решение: не жалея себя, рухнула на пол рядом со статуей и застыла, точно в глубоком обмороке.

«Если она пощупает мой пульс – конец…» – думала она, слушая приближающийся стук каблуков. Щекой она даже ощущала вибрацию пола под ногами Ларисы. В том, что эти ноги принадлежали ей, Даша не сомневалась – кто же мог так по-хозяйски войти в кабинет?

Каблуки простучали совсем близко и замерли. Даша услышала сдавленный вздох, словно вырвавшийся из пораженной ужасом груди. И пожалела, что не может чуть-чуть приоткрыть глаза.

«Из-за чего она так вздохнула? Из-за меня? Да как же! Будет она так вздыхать! Из-за статуи… Дура ты, Дашка! Раз в жизни дала себе волю – и расколола не только статую, а и весь план… Теперь она меня вышвырнет…»

Но здесь девушка ошиблась. Каблуки стукнули еще несколько раз. Потом она услышала шорох юбки и уже знакомый запах духов. Лариса душилась «Шанель № 5». Потом к ее лицу прикоснулись быстрые прохладные пальцы.

– Даша!

Это был голос председателя. Даша решила не отзываться ни в коем случае. Пальцы продолжали трогать и гладить ее щеку:

– Дашенька?

Девушка поняла, что обязана подать признаки жизни, и тихонько простонала в ответ. Она прекрасно изучила все манеры выходящих из обморока людей – это зрелище давно не было ей в диковинку после работы в наркологической клинике – и теперь надеялась на свой артистизм. И он подействовал. Лариса больше ничего не сказала.

В следующий миг Даша почувствовала, как сильные руки просунулись под ее колени и рывком оторвали от пола. Она заставила себя расслабить тело, чтобы Лариса не заподозрила ее в притворстве. Но та, видимо, была далека от подобных подозрений. Она сделала несколько тяжелых шагов со своей ношей и мягко отпустила ее на диван.