Лицензия для Робин Гуда - Соболева Лариса

– Не доверяешь мне?

– А кто ты такой, чтоб тебе доверять? – перебирая кассеты, пробубнил Калюжник. – Как показывает практика, сейчас сестре родной нельзя верить, не то что... Я и себе-то не всегда доверяю. Ладно, вот тебе жратва, а я пойду. Смена придет в одиннадцать.

– Постой. – Выскочил за ним из машины Мятежный. Калюжник остановился, развернувшись вполоборота. Глаза его, обращенные на Олега, все больше щурились, словно въедались в лицо Мятежного. – Понимаешь... я ж давно у вас... а все на том же месте, с пацанами зелеными. Я разве не справляюсь?

– У нас у всех место одно, – с двойным смыслом, как показалось Мятежному, сказал Калюжник. – Повышения ждешь?

– Пойми, неудобно, когда пацанва с тобой, как с равным. Ну, должно же быть какое-то различие между стариками и новичками?

– Должно, – согласился Калюжник без особой уверенности. – Будет дело, будет и повышение.

– А когда? – крикнул ему уже вслед Мятежный.

– Скоро, – не оборачиваясь, бросил тот.

Калюжник, отходя все дальше, скрипнул зубами от недовольства. Ну, и народ... ну, и дерьмо... Он имел в виду Мятежного. Хотя остальные не лучше. Как на заводе: место, повышение, квалификация, зарплата... Скоро будет точно так же, как в государственном аппарате, – связи, бабки, карьера. И как там, прорвутся к власти бездарные, тупые, дерьмовые людишки. Карьеризм в криминальном мире... Не смешно ли? Мир сдвинулся. Или развернулся на сто восемьдесят градусов.

Калюжник смачно сплюнул и упал на сиденье своей машины. Только не думать! От этого одни неприятности, от этого нервы слабеют. Гордыня – плохой друг, мешает она Калюжнику. Умный, он почему умный? Потому что не гнушается дерьмом, умный это дерьмо собирает в одну большую кучу, а в ней утонут те, кто гордый. Мятежный, букашка с амбициями, в гору лезет... Обещание таким карьеры – неплохой манок, который пользуют умные.

С утра Юля села в машину мужа и объехала институты города, где учатся иностранцы. Она направлялась прямиком к декану, представлялась сотрудницей киностудии, объясняла, что в окрестностях города будет сниматься фильм и ей поручили подобрать несколько типажей для массовых съемок и эпизодических ролей. Что конкретно нужно? Очень немного: посмотреть студентов института. Практически все деканы сказали: пожалуйста. И никто, никто не попросил Юльку показать документы! Она диву далась – до чего же народ у нас наивный и доверчивый. Впрочем, немаловажную роль сыграла ее великолепная внешность, а также качественная одежда: на мошенницу Юля никак не тянула. Обычно декан поручал секретарше провести Юлию по группам, но некоторые делали это сами, расспрашивая о новинках кино, об актерах. Юля, нашпигованная информацией из желтых журналов и газет, на которые обычно у деканов времени не хватает, выдавала по секрету жуткие тайны знаменитостей. В группах она внимательно изучала студентов, кое-кого фотографировала, иногда записывала координаты. А в общем, результатом осталась недовольна, о чем кратко поведала на «семейном» совете. Однако при том она вернулась с добычей. Выложив на стол стопку вещей, Юля сказала:

– Вот. У араба купила.

Люда развернула рубашку до пят, разочаровалась:

– Не подойдет, маленькая. И нужно две.

– Это образец, – закуривая, обронила Юля. – Мы сошьем такие же.

– Я не умею, – призналась Люда.

Юля, со свойственной ей королевской манерой, подарила Людмиле скучающий взгляд, и только. Все эти дни Людмила жила на пределе: пар выпустить негде, настоящее угнетает, будущее туманно, она и сорвалась:

– Прекрати со мной обращаться, как с горничной. – В ответ головка Юли повернулась и одна бровь поползла вверх, мол, что за претензии? – Да, да, у тебя постоянно повелительный тон. Думаешь, это незаметно? Заметно, дорогая. И не думай о себе, будто ты королева, а остальные – твоя прислуга. Ты просто невоспитанная...

Дар бесстрастно взял ее за локоть и вывел в коридор, потом буквально впихнул в кухню, не слушая протесты. Там он плотно закрыл дверь, усадил Людмилу на стул и спокойно сказал:

– Если тебе не нравится наше общество, которое пытается сохранить твою бесценную жизнь, катись к черту. Но Юльку оскорблять не смей. Ты ее не знаешь, и тебе далеко до нее.

– А ты что сейчас делаешь? – не могла остановиться Люда. – Разве не оскорбляешь меня?

– Стоп! – поднял он руки. – Я не баба на рынке. Выяснять, кто из нас правее, не собираюсь. Либо ты считаешься с нами, либо... Я все сказал.