Осколки великой мечты - Литвиновы Анна и Сергей

«Ты у меня – идеальный муж», – говорила ему Ника.

И Баргузинову казалось, что она не врет.

Ника продолжала восхищаться:

«Ты – чудо! Работать не запрещаешь, в кухне не запираешь, и в сексе – просто чума!»

…А когда Никин салон стал приносить прибыль, Иван сначала не поверил. Даже съехидничал в конце первого месяца ее работы:

– Ну и как, большие убытки?

Он ожидал услышать в ответ смущенное: «Да так, не особо…»

Но Ника радостно отвечала:

– Плюс девять! Но, кажется, это только начало…

– Девять деревянных штук? – скривился Баргузинов.

– Девять тысяч долларов! Мы, правда, налоги еще не платили, но я уже придумала, как часть прибыли скрыть!

Ничего себе, девочка разыгралась! Просто невозможно поверить!

Баргузинов недоверчиво смотрел на ее сияющее лицо:

– Не брешешь, женщина?

Она уже давно не обижалась на его грубости:

– Я тебе не собачка, чтоб брехать. Давай раздевайся, отметим победу.

…В этот вечер он любил ее особенно яростно. И она опять была довольна, и устало откинулась на его плечо, и прошептала восхищенно: «Ты просто супер!»

Баргузинову стоило больших трудов признаться самому себе: он гордится своей женой. Гордится своей хрупкой девочкой, которая тащит на худеньких плечиках преуспевающее, прибыльное дело.

Но он никогда, ни за что на свете не признается в этом.

Он специально постарался, чтобы она расслышала обрывок его разговора по телефону: «Я тут своей косметический салон купил… пусть побалуется…» Посмеивался над ее «мелким бизнесом». И – начал жестоко ревновать.

У Ники появлялись деловые партнеры – сплошь преуспевающие красавцы в дорогих костюмах. Она нанимала на работу молодых смазливых массажистов. Дарила подарки пройдошистым чиновникам из СЭС и мэрии. Иван нервничал. Угрожал. Опускал ее. Иногда даже просил своих ребят присмотреть за женой-вертихвосткой. А Ника… Ника принялась огрызаться.

У нее появилась наконец своя личная жизнь, куда Ивану не было доступа. Концерты с подругами. Теннис с деловыми партнерами. Поздние звонки, мужские голоса по телефону.

Тогда, в воскресенье, Иван не выдержал. Он ждал ее весь вечер. Он хотел ее, он грезил о ее податливом теле. А жена, видите ли, отправилась на концерт. И явилась – ближе к полуночи.

Иван ударил ее. Он просто ждал в ответ покаянных слов: прости, извини, больше не буду. А она распрямила плечи: «Уходи!»

Баргузинов вспылил и ушел. Успокаивал себя: прибежит сама. Ника не прибегала. Он прожил ужасную неделю. Он активно трахал старлеток и стриптизерш и с ужасом понимал: с Никой никому из этих красоток не сравниться…

Иван сдался. Он приехал с повинной. Он решил сказать Нике, что на самом деле он ее любит и не может без нее жить. Но эта стерва накинулась на него с обвинениями. Баргузинов не понял и половины ее претензий.

«Ты приставил ко мне слежку!»

Чушь.

«Я рыдаю, не могу отомстить за родителей!»

Еще большая глупость. Она говорила ему, что родители давно умерли. Именно – умерли, а не погибли. Кому же она собралась мстить? Богу, что ли?

Баргузинов не выдержал, вспылил, пригрозил ей. Сгоряча обещал раскрыть тайну, связывающую их крепче любых уз.

А она напустилась на него:

«Ты меня подставил! Я рискую, а ты хочешь остаться чистеньким!»

Стерва. Ника – стерва.

Он ушел от нее – теперь навсегда. И навсегда потерял покой.

«Делайте ваши ставки!» – услышал он в тысячный раз.

Машинально пошвырял сам не зная куда фишки.

В тысячный раз подумал: «Пора уходить. Бежать из этого долбаного казино».

Только куда бежать?

Васечка ворвался в кабинет без стука и в самое неподходящее время. Ника как раз раскладывала банкноты в стопки по тысяче долларов в каждой. У сына округлились глаза:

– Это сколько ж сноубордов можно купить!

Ника метнула на него гневный взгляд. Вздохнула – сама виновата, что дверь не заперла. Нужно быстро исправлять ситуацию, пока сын не успел почувствовать ее напряжение и не испугался. Она сказала Васильку:

– Ты очень кстати. Тащи клей, будем опояски делать.

– Мам, а зачем столько денег? – Василий продолжал во все глаза рассматривать стол, заваленный долларами.

– Ну е-мазай, – Ника использовала любимое восклицание сына, – ты что, из налоговой полиции?.. Клей несешь или как?

Вася умчался. Тут же вернулся с клеем. Старательно, высунув от усердия язычок, пересчитывал вместе с ней деньги и заклеивал пачки. Сказал с уважительным придыханием:

– Интересная у тебя, блин, работа…

– Да как у всех! – небрежно сказала Ника, забрасывая готовые пачки в спортивную сумку.

Ника сама отвезла сына в школу. Весь путь Вася не выпускал из рук сумку с деньгами и, выходя из машины, очень неохотно оставил ее на сиденье. Поцеловал Нику на прощание и прошептал:

– Мам, ты не можешь мне долларов триста выделить, а? Очень сноуборд хочется…

– Не могу, – вздохнула Ника.

– Ну хоть скажи, кому эти деньги-то?

– Мафии, Василек, мафии, – округлила глаза Ника.

Сын рассмеялся и помчался к зданию школы. Когда Ника сама везла его на занятия, они вечно опаздывали…

На выезде со школьного двора Ника, задумавшись, подрезала джип. В машине красовались двое крупноголовых. «Сейчас начнут хулиганить!» – вздохнула она. Но джип дважды мигнул фарами – мол, прошу, мадам, проезжайте. Ника благодарно сделала ручкой, гадая, что за быки такие культурные. И узнала – это же охрана Кислова! Те самые, что сопровождали своего шефа во время визита в ее особняк. «Значит, им ужин понравился. Надо похвалить экономку», – подытожила Ника.

Сумка с деньгами мозолила ей глаза, и она раздосадованно скинула ее с сиденья прямо на пол. Жаль, что за ней больше не следят! А то подстраховали бы ее вместе с дорогим грузом.

Но наблюдение за ней сняли – в тот самый день, когда она встретилась с шантажистом. Вопрос, кто заказывал слежку, вроде бы разрешился. Ника позвонила Павлу Синичкину, отменила свое задание:

– Проблема снята, я с этим разобралась… – И кто это был? – живо поинтересовался детектив.

«Да кто-то из того банка, что я ограбила семь лет назад», – чуть было не ответила Ника.

Все было очевидно. Сначала шантажист ее проверял – потом, выяснив связи, нанес удар. Но Ника не могла понять – зачем было приставлять к ней «наружку»? Дорогую «наружку», по триста долларов в день? Этот ублюдок ведь вполне мог навести о ней справки по собственным каналам. Ника сразу догадалась: он – бывший чекист или мент. Чувствуется по повадкам и по манере говорить. И наверняка в органах у него остались друзья и возможности. Почему же он тогда не навел о ней справки через знакомых? Зачем прибегать к услугам охранного агентства? Мог бы сделать несколько телефонных звонков и получить ровно тот же результат. Узнал бы и так: Колесова живет по маршруту салон – дом – салон. Спит, точнее, спала с Баргузиновым, ни в чем криминальном не замечена.

Но нанимать топтунов! Платить им дикие деньги! Безрассудно, бесхозяйственно и, главное, бессмысленно. Впрочем, что взять с шантажиста – отморозок, он отморозок и есть.

…Ника благополучно добралась до «Красотки», прошла в свой кабинет и со вздохом облегчения поместила сумку с деньгами в сейф. Скинула пальто и, даже не подкрасив губы, вернулась обратно в холл.

– Что интересненького? – нетерпеливо спросила она у администраторши.

Лерочка, даже не заглядывая в журнал, где велась предварительная запись, доложила:

– В десять – Миткова. Ну эта, из телевизора.

Ника скривилась. Лера тут же сменила тему:

– Звонили из журнала «Красота энд здоровье». Хотят о нас написать.

– Пусть приходят. И Петю предупреди.

– Петя еще не подошел, – с удовольствием заложила сослуживца Лерочка.

Ника давно заключила со своим рекламистом устное соглашение о том, что тот волен опаздывать сколько хочет, лишь бы о «Красотке» писали в газетах и журналах – много и восторженно. Пока Петюня свои обязательства выполнял, поэтому Ника пропустила донос Лерочки мимо ушей.

– Это все? – нетерпеливо спросила Колесова.

– Нет. В двенадцать придет Анна Ивановна. Антицеллюлит и обертывания.

Антицеллюлит и обертывания были самыми дорогими процедурами – по сто баксов за каждую. А налоговичка, несмотря на предоставляемые Никой скидки, раньше всегда выбирала, что подешевле, – например, обычный массаж (всего-то за сорок долларов). У Ники отлегло от сердца. Если она правильно понимает, дорогой визит означает, что Анна-Ванна согласна. Значит, Ника все просчитала верно и не зря притащила на работу пятьдесят тысяч долларов.

Колесова представила дородную Анну-Ванну – в респектабельной длиннополой шубе, но со спортивной сумкой через плечо – и фыркнула.

Лерочка растолковала ее смех по-своему. Она сказала вполголоса:

– Вот и я так считаю – обертывания ей уже не помогут!