Призрак в кривом зеркале - Михалкова Елена

– Я догадывалась, что мать убила Танюшу, – ровно сказала она. – В тот вечер они вернулись замерзшие, страшные, и руки у мамы были красные, с потрескавшейся кожей. Вы понимаете – я не могла знать точно… Мне было девять лет. Я любила Таню – иногда мне казалось, что я люблю ее даже больше, чем маму. Я тосковала без нее, но когда позже я пыталась заговорить о ней, что-нибудь вспомнить, тетя Роза обрывала меня. Поэтому я перестала вспоминать – вслух, вы понимаете?

– Вы с кем-нибудь поделились?

– Нет, конечно! С кем? Единственный человек, которому я могла все рассказать, был мертв. Мама утеплила стену между комнатами и из крайней сделала проход в сарай, хотя это было бессмысленно – представьте только, жилая комната стала частью сарая! Мне кажется, если бы она могла, то разрушила бы их, чтобы ничто не напоминало ей о Тане.

– Когда вы придумали призрак, вы уже знали точно, что она убила Любашину?

Эля покачала головой.

– Я подслушала обрывки ее разговора с Эдиком, Леней и Ларисой – они обсуждали, как избавиться от Таниной дочери, которая выросла и решила претендовать на наследство. Я толком ничего не поняла, потому что они разговаривали полунамеками, очень тихо, но мне стало страшно. Знаете, у меня не было уверенности ни в чем… только догадки… но я помнила мамины распухшие руки в тот вечер и как тетя Роза лежала наверху, а мама никого к ней не пускала…

Пятна на ее щеках стали ярче.

– Я разыскала Соню и поговорила с ней. А Валя сказал, что сможет реализовать мою идею.

Девушка взглянула на Корзуна, и тот едва заметно кивнул.

– Как вы это сделали, Валентин Ованесович?

Тот поколебался, затем признался:

– Система шторок в зеркалах. Дело сложное, понадобилась выдумка, да и в чужом помещении крайне сложно работать… Эля придумала открыть дверь из сарая, разобрав завалы, и я проходил оттуда. Через шкаф, – Корзун усмехнулся в ответ на недоверчивый взгляд Макара. – Пару месяцев пришлось потрудиться – работал, когда в доме никого не оставалось. Все, что можно, собирал в подвале, а затем приносил с собой. Кроме Сони… – Он улыбнулся. – Она приходила сама.

– Вы хотите сказать, когда я видел отражение, девушка была в комнате?

– Соня стояла за одним из больших зеркал, – кивнула Эля.

– Самое главное было – бесшумно поднять и опустить шторку, – добавил Корзун. – И успеть сделать это за секунду, пока человек оборачивается. В общем, сложностей немало. Так что на это ушло время, но зато когда все получилось…

Он замолчал.

– Что тогда? – настойчиво спросил Макар.

– Тогда все мои подозрения подтвердились, – ответила вместо него Эля.

– Неужели Эльвира Леоновна поверила, что видела призрак?

– Ну вы же поверили, – очень просто сказала она. – Соня ужасно похожа на свою маму, а Валя сделал все так, чтобы никто не догадался, что это фокус.

– И как она отреагировала, когда увидела отражение?

– Закричала и потеряла сознание, – сказала Эля после паузы. – А когда пришла в себя, чуть не разбила зеркало.

– Если бы она это сделала, мы бы лишились единственного в своем роде механизма, – заметил Корзун. – Практически уникального.

– А затем вы, Эля, решили перестраховаться и сказали матери, что тоже видели привидение, – чтобы у нее не оставалось никаких сомнений на этот счет, – задумчиво проговорил Макар. – И наверняка добавили, что оно было похоже на тетю Таню. Вы добились своего – убедили ее, и Эльвира Леоновна окончательно поверила, что призрак мертвой Любашиной бродит по дому. Интересно, что было потом?

– Тогда они устроили военный совет, – в голосе Эли звучала горечь, – на котором мама рассказала… обо всем. Я соврала Эдику, что иду заниматься с детьми, а сама осталась в доме и все слышала. Никто не ужаснулся тому, что она сделала, и тому, что они собираются сделать. Словно они обсуждали не людей, а помехи! Но маму страшно перепугало «привидение», и, подумав, они решили, что Соню опасно убивать, потому что кто-то из постояльцев может увидеть призрак и начнутся нехорошие разговоры… Поэтому Леня предложил сперва устроить фальшивое разоблачение, которое однозначно показало бы всем, что никакого призрака в доме нет. Оно должно было выглядеть очень правдоподобным, пусть и выставляющим их с Эдиком и Ларисой в нехорошем свете. В общем, все, как вы рассказывали…

– Для этого я вам и пригодился, – согласился Макар. – Чтобы докопаться до правды.

– Я не ожидала, что мама и Эдик с Ларисой и Леней такое придумают, – будто оправдываясь, объяснила Эля. – Их затея оказалась удачнее нашей, потому что любой, кто видел, как Леня в белом платье и парике поднимается на чердак, думал, что это розыгрыш. Кроме той испуганной старушки, которая приезжала перед вами… Но нам она не подходила.

– То, что вы решили использовать именно меня в своих целях, – случайность?

Эля и Корзун переглянулись.

– Мы увидели, что вы подходите под наш замысел, – признал Валентин. – Вы умны, любопытны, проницательны, и вас легко заинтересовать. Нужен был человек, который раскрутил бы эту историю и смог бы дойти до истины, чтобы остановить Шестакову. Ведь мы ничего не придумывали и никого не обманывали. Мы не скрывали прошлое и не подделывали его – лишь хотели, чтобы оно стало известным.

– Видно, я все же не очень проницателен, – усмехнулся Илюшин. – Мне казалось, что все происходящее – цепь случайностей. Эля «случайно» бросила фразу о том, что в доме все не так, как кажется, затем вы «случайно» заинтриговали меня, подбрасывая нужные сведения в нужном количестве, потом Эля «случайно» забыла ключ в столовой, будто бы ненароком перед этим упомянув про комнату Любашиной в разговоре, который никто не стал поддерживать… Да, таких случайностей было много.

– Ну, не так уж и много…

– Не скромничайте. Вы отличный психолог, Валентин Ованесович. Сначала сказали, что Эльвира была жесткой женщиной, затем упомянули о ее мягкости – якобы я могу ее расстроить. У меня сложилось впечатление, что речь идет о двух разных людях, и я не мог не вспомнить о том, что сестры – близнецы. Вы добивались, чтобы я заинтересовался этой историей. Кстати, зря – мне и так было интересно, что происходит в доме.

– Я же говорил, что вы показались нам человеком любопытным и проницательным.

Корзун замолчал, изучающе глядя на Макара. Тот обвел взглядом комнату бывшего иллюзиониста, подумав про себя, что наконец-то получил ответы на все вопросы.

– Если не секрет, что вы собираетесь делать дальше? – негромко поинтересовался Валентин Ованесович.

– Я собираюсь вернуться домой.

– А с тем, что узнали? – с тревогой уточнила Эля.

Макар пожал плечами.

– Ничего. Надо отдать вам должное – вам удалось заставить меня поверить в невозможное. Будете встречаться с дочерью Любашиной, скажите, что из нее получился отменный призрак.

Он улыбнулся, видя, какое облегчение отразилось на Элином лице, встал и подхватил сумку. Корзун и Эля вышли за ним на крыльцо, и Макар обернулся, прежде чем уйти.

Они стояли рядом. Валентин спокойно смотрел на Илюшина, положив широкую ладонь девушке на плечо. Макар кивнул на прощание и пошел по дорожке между клумбами нарциссов и тюльпанов.

– А невозможного не бывает, – негромко сказал иллюзионист ему вслед, будто заканчивая разговор о призраках.

Но Илюшин понял его иначе. Он представил, как изменилась жизнь этого умного, расчетливого, одинокого человека после появления в ней Эли Шестаковой, подумал о том, что разница в двадцать с лишним лет не остановила ни его, ни ее, и догадался наконец, для кого немолодой Корзун выращивает свои цветы.

На вокзале он постоял перед расписанием поездов, убедился, что успевает на последний, и даже выяснил в кассе, что может купить билет любого класса. Выглянул в грязное окно, осмотрел привокзальную площадь, на которой возле своих машин покуривали частники, ожидавшие пассажиров, и вышел наружу, на ходу доставая из сумки сотовый.

– Серега, у меня небольшие изменения в планах, – сказал он, когда Бабкин взял трубку. – Я приеду позже.

– Надолго задержишься? – осведомился Бабкин.

Макар немного подумал.

– Лет на десять. Плюс-минус два года.

Он усмехнулся, выключил телефон и пошел от станции обратно – в сторону зеленого холма.

История знакомства Илюшина и Лепицкой – в детективном романе Е. Михалковой «Рыцарь нашего времени».