Никогда не заговаривайте с неизвестными - Малышева Анна

— А где-то в пять.

— Меня не было весь день! Заехал туда с утра — Таньки не было. А потом все дела, дела…

Говорю вам — это не я!

— А что ты туда поехал, если ее бросил? — кинулась к нему женщина. — Вчера под вечер умотал к какой-то дешевке, сказал, что не вернешься!

— Что-о?

— Ты ресницами не хлопай! Она тебе на дом звонила! Ты же никого из своих девок не предупредил, что живешь с порядочной девушкой! Ты всем телефончик дал, чтобы не забывали! Ну, и шел бы к своей проститутке! — Женщина вдруг завыла, но тут же заговорила нормально, только чересчур громко:

— Что ты свои бесстыжие глаза на меня пялишь? Думаешь — она совсем уж безответная? Она мне позвонила в тот же час и все про тебя рассказала!

— Да что рассказала?

— Все, голубчик! И как ты ее заставлял всяких баб для себя отыскивать, по телефону. Поднимал Таню спозаранку и заставлял звонить — тебе, видите ли, их мужья трубку не передадут! И даже не стеснялся перед ней! И как ты уматывал на всю ночь, куда хотел, и как хамил ей в глаза, и как деньги ей давал, чтобы молчала!

У Ивана в глазах потемнело. Он никак не думал, что Танька окажется такой болтливой… Она же говорила, будто отношения с матерью порваны?! «Плохо я знаю женщин… — подумалось ему. — О чем она протрепалась? А если про Сулимову Дану вспомнила? Эту фамилию она забыть не могла, слишком часто пришлось ей звонить всяким Сулимовым… Что же делать, господи? Уцепятся за Сулимову, выйдут на Муху.. Будет одно большое дело — им того и надо. Сразу два дела закроют, получат наградные…»

— Ты зачем туда пришел, гад? Что ты там забыл?

— Деньги! — крикнул вдруг Иван.

Это слово всех немного отрезвило. Вадик перестал крутить скатерть, Лариса остановилась, Борис удивленно на него посмотрел.

— Деньги! — уверенно продолжал Иван. — Раз уж я решил уйти — имел право забрать свои кровные? На что мне жить, спрашивается?

— Деньги? — переспросила Лариса. — А кто поручится, что ты не ее деньги взял? Там вообще денег не было!

— Лариса, брось, — серьезно сказал Борис. — Нашли у нее в сумке пятьсот долларов.

— Тоже мои! — пояснил Иван. — Да вы что — не знали, что ваша дочь не работает? Что денег ей взять негде, живет на мои средства? Я забрал деньги, чтобы снять квартиру.

— Снял? — спросил вдруг Борис.

Иван запнулся. Придется отвечать, но только что? Наконец он сказал:

— Вариантов немало, но все неважные.

— Что так?

— Один через знакомых, остальные — через агентство. Но агентам надо платить месячную плату за квартиру, а ту, что у знакомых, и смотреть не стоит. Первый этаж, окна на магистраль, рядом железнодорожные пути. Это мне не подойдет.

— Тебе скоро бесплатную квартиру дадут, гад… — Женщина, однако, опустила руки и вернулась на диван. Иван посмотрел на часы:

— Кажется, я засиделся. Поеду, надо же выспаться.

— На работу с утра? — спросил Борис.

Этот вопрос Танька ему тоже задавала. И конечно, Борису нельзя было отвечать так, как Иван отвечал ей. Он деланно-небрежно отмахнулся:

— Да нет, квартиру искать.

— А где сейчас живешь?

— Жил в Измайлове. Но сейчас, конечно, я туда не поеду.

— А ночевал где? — снова встряла Лариса. — Катись опять к этой твари!

Иван вдруг подумал, что эта истеричная баба выразила его тайное желание. Ему хотелось бы вернуться к Мухе, поговорить, лечь с нею рядом, погасить свет. И даже не трогать ее — просто лежать под одним одеялом, чтобы было теплее. Но теперь он туда вернуться не мог. "Следят за мной или нет? — спросил он себя. — Вряд ли, конечно. Но ехать туда незачем.. Теперь надо держаться в стороне. Я не знаю Муху, она не знает меня, деньги у нее есть. Как же она за продуктами будет ходить?

Кто ей принесет? А если телефон не сможет починить? Что тогда? Мастера вызывать побоится".

Он подошел к Борису и сунул ему руку, тот охотно принял рукопожатие и доброжелательно ответил:

— До скорого. Не пропадай, а то ведь тебя очень ищут.

— Я появлюсь.

— Ага. Показания надо дать.

— Сажать его надо, — буркнула Лариса. — Он же никогда больше не появится.

— А сюда я зачем пришел, по-вашему? — повернулся к ней Иван.

— Откуда мне знать? — ехидно ответила она. — Может, нас хотел убить?

— О, господи… — Иван подал руку и Танькиному отцу, но тот ее не заметил.

— Оставь адрес, — сказал ему в спину Борис. — Чтобы тебя проще было найти.

Иван повернулся:

— Я еду к матери.

Другого выхода он не видел, другого адреса назвать не мог, квартиру в такой час не снимешь.

— Кстати, — сказал он, обращаясь только к Ларисе. — Если вы еще раз приедете к ней и начнете ее оскорблять…

— То что? — повернулась она.

Иван молча вышел. Спустился во двор, сел в машину, включил печку. А вот света включать не стал. Машина, долго простоявшая на морозе, медленно нагревалась, по ногам потянуло теплом. Он закурил, пустил дым в лобовое стекло.

«Кто же ее так, кому она нужна? — думал он. — В чем дело? Были у нее какие-нибудь знакомые, которые могли… Она с такими не общалась. Был только я. Ох, как скверно…»

Иван стряхнул пепел. "Значит, это мои грехи.

Значит, пришли ко мне, а попали на нее. Кто пришел? Это не может быть мое последнее дело — я тогда еще не убил этого торгаша. Я как раз был в подъезде. Алиби нет. — Он попытался прогнать всякую мысль о необходимости алиби. — Когда начинаешь оправдываться перед ментами, они понимают, что ты боишься. И не могу я оправдаться — не говорить же, чем я в тот час занимался… Значит, с моим последним делом это не связано. А если прошлое дело?"

Он продумал и этот вариант и пришел к выводу — они с Серегой слишком давно в последний раз работали вместе. Чересчур давно, чтобы кто-то их теперь нашел… Напарник мертв, а Иван за это время успел сменить несколько квартир.

«Значит, с моей работой это не связано. Тогда что это может быть? Вооруженный грабеж? Прознали, что в квартире есть деньги, и ворвались? Не нашли денег и убили ее? Почему же тогда деньги при ней? Получается, или убийство из ревности, или убийство из мести… И оба раза попадаю я!»

Он раздавил окурок в пепельнице и тут же закурил снова. Пошарил в «бардачке», достал заветную фляжку с коньяком, чуть-чуть приложился.

Немного, чтобы милиция не привязалась. Он все никак не мог представить Таньку, ползущую к двери, чтобы позвать на помощь. А из горла хлещет кровь.

"Как она не захлебнулась? — машинально подумал он. — Была сильнее, чем я думал, или просто повезло… Хотя что уж там, какое повезло… Значит, ревность или месть. Был у нее парень до меня?

Не знаю. Не рассказывала. Если был — ее мамаша ни за что не скажет, будет сажать меня. Папаша знал? Дядя знал? Дядя против меня. Добрый, руку жмет".

Иван спрятал фляжку в «бардачок».

«Кто же мог знать? Подружки в училище, конечно, знали, и на них надежды больше. Этим стрекозам только дай поболтать — все выложат. Ладно. Ревность… А если месть? Но за что?»

И он снова вспомнил глаза Мухи.

"Она не могла, — подумал он. — Зачем это ей?

Неужели прикончила Таньку, чтобы остаться без соперницы? Я ведь ей несколько раз сказал, что Танька мне не дорога. И тем более она в розыске.

Ехать куда-то через всю Москву, чтобы убить вот так, за мужика… Нет, это не Муха! Но кто же тогда это сделал? Кто и главное — зачем?"

Иван высмотрел сбоку от шоссе телефонные автоматы. Выпрыгнул из машины и позвонил Мухе.

Сперва с одного автомата, потом с другого. Он даже не знал, что ей скажет. Но она была ему нужна — именно сейчас. Он чувствовал, что она должна что-то знать… Гудки в трубке были ровные, спокойные.

К телефону никто не подходил.

Она отложила в сторону телефонную трубку.

Даже на расстоянии было слышно — трубка мертва, гудков нет. Девушка слегка усмехнулась, но усмешка была невеселая, скорее, издевательская.

Она нашла свое пальто, залезла в карман, достала оттуда сверток в белой бумаге. Пальто девушка надела, а сверток развернула и пересчитала деньги, шевеля губами и прищуриваясь всякий раз, когда насчитывала тысячу долларов. Каждую тысячу она клала крест-накрест, чтобы не сбиться со счета. Произведя подсчет, снова аккуратно упаковала сверток, распахнула пальто, расстегнула пиджак, плотно облегавший ее грудь, и сунула пачку во внутренний карман. Застегнула карман на пуговку, затем плотно запахнула на груди пиджак.

Теперь он застегивался с трудом. Верхнюю пуговицу пришлось оставить, и она не стала с ней возиться. Затем девушка снова обшарила карманы пальто, из одного вынула маленькую черную коробочку. Из другого — целлофановый пакетик с тремя стеклянными ампулами. Коробочку раскрыла, пакетик распечатала. Вынула из коробочки шприц, вставила в него иглу, прокачала, выпуская воздух. Отогнула бархат на дне коробочки, извлекла оттуда половинку бритвенного лезвия «Жиллет», взяла ампулу, поднесла ее к свету и сделала несколько надпилов по стеклу. Щелкнула ногтем по ампуле и отбила надпиленный кончик. Опустила туда иглу и набрала в шприц маслянистой, коричневой влаги с резким аммиачным запахом. Оттуда же, из-под лиловой бархотки она достала крошечный пластиковый колпачок и туго навинтила его на кончик иглы.