Награда для Иуды - Троицкий Андрей

– Вот список, который ты дал, – сказал он и уже раскрыл рот, чтобы огласить этот список.

– Я все помню, – махнул рукой Мальгин.

– Достать такие вещи не трудно, все равно, что в скобяной лавке купить гвоздей, – Давыдович, щелкнув зажигалкой, подпалил угол бумажки, когда пламя коснулось пальцев, бросил ее на бетонный пол и растоптал подметкой ботинка. – Если ты дал мне неделю, я бы смог достать такие стволы, от которых…

– У меня нет в запасе недели.

– Хорошо, – кивнул Давыдович. – Тогда приступим.

Он открыл багажник «девятки», вытащил карабин «Тигр», завернутый в мешковину, сдернул ткань и погладил ладонью приклад из полированного дерева и пластмассовое цевье.

– «Тигр» именуют охотничьим карабином, – сказал Давыдович. – Но, как видишь, это та же самая снайперская винтовка Драгунова. Только укороченная, ствол не такой длинный. Хороший бой, прицельная дальность восемьсот метров, калибр семь шестьдесят две, в обойме десять патронов…

– Слушай, мы не на ярмарке. Давай без рекламы. И вообще, за кого ты меня принимаешь? Думаешь, я в руках не держал никакого оружия кроме рогатки?

Мальгин, наклонившись, нырнул в багажник «Жигулей», проверил его содержимое. Два пистолета ТТ, несколько коробок с патронами, оптический прицел белорусского производства с четырехкратным увеличением. Мальгин внимательно осмотрел его линзы, литой корпус, кронштейн для крепления на ствольной коробке карабина. В коробке из-под мужских сапог два мобильных телефона, уже подключенных, с зарядными устройствами. В дальнем углу багажника, завернутый в бумагу, боевой фонарь, который можно установить на различные типы автоматического стрелкового оружия.

– Фонарь я не заказывал, – сказал Мальгин.

– Тогда оставлю эту штуку себе. Я подумал…

– Хорошо, возьму и фонарь. Сколько с меня?

– Для тебя большая скидка, – Давыдович и вправду назвал весьма скромную сумму, подумал секунду и сбросил еще сотню баксов.

Мальгин вытащил деньги и рассчитался.

– Сам понимаешь, это не заработок для меня, – Давыдович сунул деньги в брючный карман. – Скорее, благотворительность. И вообще мы с тобой друзья. Ну, почти друзья.

– Мы не друзья.

– Но могли бы стать друзьями.

***

Последние десять лет Давыдович был криминальным авторитетом, связанным с перекупщиками дури, а по совместительству штатным осведомителем ФСБ. Работал он, разумеется, не за идею и не за деньги, стукачам платили гроши. В свое время взятый с поличным на продаже наркотиков, он согласился на сотрудничество с чекистами, потому что жизнь не дала иного выбора: тюремный срок или работа осведомителя. Кроме того, контора закрывала глаза на нечистые делишки Давыдовича, давая ему возможность не просто дышать через раз, но неплохо зарабатывать. Мальгин курировал секретного агента без малого пять лет и натерпелся с ним столько неприятностей, что вспомнить тошно.

Несколько раз вытаскивал своего человека из милиции, спускал на тормозах уже заведенные уголовные дела, отмазывал осведомителя от прокуратуры, которой не терпелось припаять Давыдовичу десятку и отправить его в колонию где-нибудь на краю земли. Однажды Юрия Михайловича взяли в номере гостиницы «Минск», где он развлекался с девчонкой, которая годилась ему в дочери. Под диктовку ментов «пострадавшая» написала заявление о том, что мужчина, с которым она познакомилась в ресторане, хитростью заманил ее в номер, а затем придушил полотенцем и изнасиловал в извращенной форме. Девчонка к ужасу Юрия Михайловича оказалась несовершеннолетней. Кроме того, в серванте за хрустальной вазой опера обнаружили шестиграммовый пакетик с героином, на котором, разумеется, были пальцы подозреваемого.

Кажется, на этот раз дело оказалось совсем тухлым. Давыдовичу не отвертеться, рука закона крепко ухватила его за шкирку и уже не отпустит. Полтора месяца он парился в Бутырке, уже потерял надежду на лучшее будущее, окончательно впал в хандру, но стараниями Мальгина снова оказался на свободе. Мальгин сумел убедить прокурора, надзиравшего за этим уголовным делом, что девчонка, прихваченная в номере, – известная потаскушка, а героин подбросили в номер оперативники, чтобы свести старые счеты с криминальным авторитетом. Покидая следственный изолятор, Давыдович неожиданно разрыдался.

Он отрабатывал авансы, время от времени сливая ФСБ ценную информацию о транзите крупных партий наркоты или заезжих, не московских, оптовых продавцах героином. Он мог достать абсолютно все: фальшивые доллары отличного качества по низкой цене, оружие, редкий антиквариат. Но фокус не в этом. Юрий Михайлович был из той редкой породы людей, которые умели помнить добро. Мальгин обратился со своей просьбой к Давыдовичу, точно зная, что тот не напишет докладную записку на Лубянку и денег много не слупит. И не ошибся.