Белая львица - Манкелль Хеннинг

- Откуда я знаю. Но в машине она была одна.

- Чего она хотела?

Коноваленко пожал плечами и мыском ботинка закрыл мертвой женщине глаза, испачкав грязью ее лицо.

- Дорогу спрашивала. Видимо, заблудилась.

Впоследствии Виктор Мабаша так и не смог объяснить себе, что заставило его окончательно решиться убить Коноваленко - глина на лице у женщины или то, что ее застрелили, когда она спросила дорогу.

Теперь у него появилась еще одна причина - неимоверная жестокость этого человека.

Для него самого было немыслимо убить женщину просто потому, что она спросила дорогу. Равно как и закрыть покойнику глаза, тыча ему в лицо ботинком.

- Ты сумасшедший, - сказал Виктор.

Коноваленко удивленно поднял брови:

- А что мне было делать?

- Мог бы сказать, что не знаешь той дороги, которую она искала.

Коноваленко сунул пистолет обратно в карман.

- Ты так и не понял. Мы не существуем. Через несколько дней мы исчезнем отсюда, словно нас тут и не было.

- Она только спросила дорогу, - повторил Виктор Мабаша, чувствуя, что взмок от возмущения. В убийстве человека должен быть какой-то смысл.

- Ступай в дом, - сказал Коноваленко. - Я тут сам разберусь.

В окно Виктор видел, как он загнал машину женщины во двор, положил тело в багажник и уехал.

Через час он вернулся. Пешком, без машины.

- Где она? - спросил Виктор.

- Похоронена, - ответил Коноваленко.

- А машина?

- Тоже.

- Быстро ты.

Коноваленко поставил кофейник. И с усмешкой обернулся к Виктору:

- Вот тебе еще урок. При самой лучшей организации вечно случается что-нибудь непредвиденное. Но потому-то и необходимо детальное планирование. Когда продуманы все детали, есть и возможность импровизации. Без плана неожиданности создают хаос и смятение.

Коноваленко снова занялся кофейником.

Я убью его, думал Виктор Мабаша. Когда все это кончится и настанет пора расставаться, я убью его. Иного пути нет.

Ночью он лежал без сна. За стеной храпел Коноваленко. Ян Клейн поймет, думал Виктор.

Он такой же, как я. Предпочитает, чтоб все было чисто и хорошо продумано. И не одобряет бессмысленную жестокость.

Я застрелю президента де Клерка, и Ян Клейн покончит с безумным кровопролитием, которое терзает сейчас нашу несчастную страну.

Чудовищам вроде Коноваленко не место в нашей стране. Чудовищ нельзя впускать в земной рай.

Через три дня Коноваленко сказал, что пора уезжать.

- Я обучил тебя всему, что умею. Винтовкой ты владеешь. И знаешь, о чем думать, когда тебе назовут имя того, кто станет твоей мишенью. Пора ехать домой.

- Одна вещь не дает мне покоя, - сказал Виктор Мабаша. - Как я провезу винтовку в ЮАР?

- Вы с ней поедете порознь, - ответил Коноваленко, не скрывая презрения к идиотскому, с его точки зрения, вопросу. - Ее мы доставим по другим каналам. По каким - тебе знать не надо.

- У меня еще вопрос, - продолжал Виктор. - Пистолет. Я ведь ни разу даже для пробы не выстрелил.

- И незачем. Он для тебя самого. На случай провала, Происхождение этого пистолета установить невозможно.

Ошибка, подумал Виктор. В себя я стрелять не стану.

Этот пистолет убьет тебя.

В тот вечер Коноваленко напился, как никогда. С налитыми кровью глазами он сидел за столом и смотрел на Виктора.

О чем он думает? - размышлял Виктор Мабаша. Этот человек хоть раз в жизни любил? Каково быть женщиной, которая делит с ним постель?

Он нервничал. Перед глазами неотступно стояла картина: убитая женщина во дворе.

- У тебя много недостатков, - оборвал его мысли Коноваленко. - И самый большой - это сентиментальность.

- Сентиментальность?

Виктор знал, что такое сентиментальность. Но не был уверен в том, какой смысл вкладывает в это слово Коноваленко.

- Тебе не понравилось, что я застрелил ту женщину. В последние дни ты был рассеян и стрелял препаршиво. В заключительном донесении Яну Клейну я отмечу эту твою слабость. Она тревожит меня.

- Меня куда больше тревожит, что можно быть таким бесчеловечным, как ты, - ответил Виктор Мабаша.

Внезапно он понял: отступать уже некуда. Сейчас он выскажет Коноваленко все, что думает.

- А ты еще глупее, чем я полагал, - сказал Коноваленко. - Видно, у черных это в генах.

Осознав, что он сказал, Виктор Мабаша медленно поднялся:

- Я убью тебя.

Коноваленко с усмешкой покачал головой: