Нежное дыхание смерти - Малышева Анна

– Когда это было! Последний раз ты меня не пригласила! Ограничилась этими девками-близняшками с какого-то вокзала!

– А, вот что тебя так уязвило. А иначе что бы заставило тебя взяться за карандаш и произвести подсчеты… А девочки были вовсе не с вокзала. Просто жили у вокзала. У Витебского, если память мне не изменяет. Еще что-нибудь?

Лера хмыкнула и вздернула плечи, показавшиеся в этот миг особенно острыми.

– Не знаю, что еще…. Или слишком много, или уж мне вообще надо заткнуться… Одним словом, ты напрасно расслабилась в последнее время. Может быть, у нас больше нет конкурентов? Весь питерский рынок наш?

– Ты прекрасно знаешь, что это далеко не так, – вздохнула Лариса. – О, я даже не претендую на это… И нечего проводить тут политработу… Значит, ты считаешь, что эта история со статуями послана мне в наказание за грехи?

– А, да ну все это в задницу! – неожиданно заявила Лера. – Ларка, давай думать, как тебе выбраться из всего этого!

– Как нам выбраться, – поправила ее Лариса. – Потому что, если не выберусь я, и ты слетишь в два счета. Порвут, как жабу. Все знают, что ты всегда была моей правой рукой.

– Руку, бывает, и рубят первой, – вздохнула подруга. – Ларка, так ты что-нибудь придумала?

– Да что тут можно придумать? Придется тебе, моя милая, ехать в Венецию.

Лера осторожно взглянула на нее. Потом тряхнула огненными локонами, так что по ним рассыпались солнечные искры.

– Мне?

Ну не мне же… – обреченно произнесла Лариса. – Мне никак нельзя сейчас исчезать из Питера. В клубе может начаться что-то непредсказуемое. Да и коллекционер этот чертов… Если он узнает, что я слиняла куда-то, может поднять шум. Он меня и так уже обвинил в том, что я сорвала ему классную операцию. И если разобраться – это так и есть. Я, я сорвала операцию! Подумать только! А все должно было выгореть только так… Конечно, сейчас он рвет и мечет. Когда еще ему могла представиться такая возможность – купить сразу, в одном месте эти статуи. Подумать только!

– А если он такой умный, путь бы сам их покупал, – возразила Лера. – Решил подстраховаться – и вот вам пожалуйста! Мужик прекрасно понимал, что дело рискованное, вот и подставил нас.

– Мужик прекрасно понимал, что обращаться ему следует к нам, – вздохнула Лариса. – Все он правильно сделал. Если бы не этот придурочный Демин, деньги уже были бы у нас, и с такой накруткой, что и не снилось никому. Аукцион «Кристи» сразу мог купить бы их у нас за пятьсот тысяч долларов! И это, думаю, еще не предел, если бы мы стали торговаться… Это раритет!

– Хватит бросаться учеными словами! Лучше скажи, что мне делать в Венеции? Насколько я поняла – тряхнуть старикана Джакометти, или как там его по матери…

– На Джакометти плохая надежда. И я вообще не думаю, что это он.

– Прекрасно. Не буду трясти почтенного старца, хотя по мне – он жулик самый натуральный. Вот увидишь, как только я к нему явлюсь – он достанет эту чертову статую из-под полы и запричитает, что она каким-то образом потерялась или еще что.

– Глупости!

– Да, и предложит нам выкупить ее за бешеные бабки! – веско заключила Лера. – Тебе это понравится?

Мне уже ничего не понравится, даже если он ее даром отдаст. – Лариса закурила. – Я опозорилась перед этим коллекционером, как последняя дура… Слышала бы ты, как со мной говорил его поверенный! Чокнуться можно!

– Еще чокнешься, – пообещала подруга. – Вот даю тебе слово, мы еще раз оплатим эту чертову статую… Ладно, теперь дело только за тем, кто нам ее продаст по новой. А кто-то явно решил нажиться. Не Джакометти, так жена этого гнилого типа, скульптора.

– Да. Обязательно уточни на почтамте, ей ли была отослана та посылка… Боже, я с ума сойду, если они откажутся дать справку!

– Не откажутся. – Лера мрачно усмехнулась. – Ни за что не откажутся, если я им заплачу. Кстати о птичках, кто будет оплачивать поездку? Фонды, как я поняла, полностью исчерпаны?

– Нет, конечно. Но я сейчас боюсь их трогать. Мне надо чем-то располагать на тот случай, если кто-то захочет убедиться, что деньги у меня есть. Например, как Люба сегодня, будь она неладна.

– Селедка мороженая. Вот она кто, твоя дорогая Люба.

– Ну хватит, ты прекрасно знаешь, что она не моя! – раздраженно среагировала Лариса. – Всего какой-то раз, а ты уже… Так вот, я хочу сказать, что денег я трогать не могу.

– И что? – Лера пристально смотрела на нее. – Как мне это надо понять? Что в Венецию я должна ехать на свои кровные?

Я прошу тебя, – поморщилась председатель. – Сколько раз я выкладывала свои кровные, чтобы доставить тебе удовольствие! А ты теперь выписываешь мне один счет за другим. Нет, плохо быть неудачницей! – философски вздохнула она. – Каждый может высказать все, что о тебе думает. Но ты учти, милая моя, что я ведь не всегда буду в таком положении!

– А ты учти, что я всегда высказывала тебе все, что думаю! Ладно, хватит! На свои деньги я поехать не могу, поскольку их у меня нет.

– Как? – взвилась Лариса. – Да куда вы все их подевали? Любка без гроша, ты тоже…

– Мы все их подевали туда, где они пропали! – Лера сделала вид, что машет пропавшим деньгам рукой. – В статуи мы их подевали, красавица моя! И пока я не найду статую, не могу заплатить даже за обед в столовке.

– Не паясничай, у меня сейчас очень тяжелое положение. – Лариса даже сгорбилась, произнося это. – Ну пойми меня! Я же не забуду того, что ты сделаешь. Выпишу тебе премию, в конце концов…

– Нет, Лара! Я поеду только на твои деньги. Твоя идея, твои деньги… Честно говоря, у меня пропало убеждение в том, что ты все делаешь верно. Может, я и ошибаюсь, но, во всяком случае, не хочу вкладывать деньги в твои предприятия…

– Вот как… – подавленно пробормотала Лариса. Она ожидала от сегодняшнего дня самого худшего, но не этого. Мнение Леры для нее всегда что-то значило, и, если подруга резко оценивала ее деятельность, значит, к тому были реальные причины.

– Да ты не расстраивайся. Я, скорее всего, просто преувеличиваю. Ну раскошеливайся, и я могу поехать хоть сегодня. Мне не терпится побывать в этом милом городке без твоей дохлой собаки.

Лариса пожала плечами:

– Когда я ее туда привезла, она была не дохлая. А билет и визу я тебе закажу. Сегодня к вечеру все улажу.

Лера ушла, потрепавшись еще немного о том о сем и все больше о неких молодых особах, проникающих в клуб с подачи этого поганого сводника Ветельникова, и Лариса наконец осталась в одиночестве.

Тогда она заперла кабинет, прошла в заднюю комнату, задернула занавески, отгородившись от солнечного света, расстегнула на груди блузку и легла на диван лицом вверх. Некоторое время она просто лежала с закрытыми глазами, потом шумно задышала. Плакать она не умела.