Запасной выход - Малышева Анна

– Это да, но…

– Ты поехал к Мите выяснять отношения? – издевательски спросила я. – Ревность проснулась? Чувство собственности? Что это было, можешь объяснить?

Молчание.

– Или ты просто хотел убедиться, что Митя не провожал меня в студию? Не видел на улице машину Ивана? Ничего не знает обо всем этом?

– О Господи, – пробормотал Женя. – Чем ты занималась все эти дни? Я думал…

– Ты думал, я лежу на диване и плачу? – фыркнула я, хотя это было почти правда. – Нет, милый. Плакать-то я плакала, но прежде всего не хотела чувствовать себя полным ничтожеством. И я хотела знать, почему ты так со мной поступил. А вот теперь…

Я постаралась изобразить как можно более лучезарную улыбку. Не знаю, получилось или нет.

– А вот теперь мне куда важнее знать, почему ты так поступил с Иваном! Что вы с ним сделали? Где? Как?! За что, наконец?!

– Я ничего не видел, – прошептал он. – Когда я вернулся, Ивана уже не было…

– Ты вернулся на студию после того, как проведал Митю?

– Да. Мы там пробыли почти до часу ночи. Потом кто-то позвонил продюсеру и он отвез меня…

– Куда это?

– На квартиру. Где я сейчас живу.

– И остался там с тобой?

Женя скривил губы и снова занес руку для удара. Я видела, что он близок к нервному срыву. Или, вернее сказать, давно пересек эту грань. Я понимала, что на этот раз он постарается ударить меня больно, очень больно. Потому что (это я тоже уже знала) я оказалась права.

– Ну давай, – сказала я. – Ударь меня. Хотя на самом деле ты должен был ударить его. Его толстую рожу. В тот самый миг, когда он тебе это предложил.

Я услышала очень глубокий вздох – как будто где-то в вершинах начинался ветер. А потом наступила тишина. В этой тишине все яснее звучали гудки разъезжающихся автомобилей. Я видела, как опускается его занесенная для удара рука.

– Этого не было, – каким-то мертвым голосом произнес Женя.

– Было.

– Я не согласился. Я правда не согласился.

– Тебе сделали это предложение до того, как вы убили Ивана, или уже после? Или в тот вечер? Ты уже знал, что Иван мертв? Или тебя убрали со студии специально, чтобы ты ничего не видел? А может, ты просто испугался, что тебя тоже прикончат? Потому и поддался ему?

Он оттолкнул меня и пошел прочь, к шоссе. Я глядела ему вслед. Он шел шатаясь, как пьяный, проваливаясь в сугробы, ставя ноги куда попало. И по пути пытался что-то вытащить из кармана куртки. Что-то, что никак не желало оттуда вылезать.

Меня посетила безумная мысль. Сейчас он достанет пистолет (брось, никакого пистолета нет), не останавливаясь, поднесет его к виску (нет там пистолета, точно нет) и выстрелит. И упадет лицом вниз, и будет безвольно ждать, когда я подбегу к нему и переверну лицом к небу. Да нет же там никакого пистолета, подумала я, уже собираясь крикнуть, чтобы он этого не делал.

Он достал шоколадку. Большую шоколадку. С хрустом ее развернул и пошел дальше, откусывая куски на ходу. Так он шел, пока не пропал за стеной кустарника.

* * *

До работы меня подвезла Юля.

Когда я возвратилась во двор крематория, все, кто приехал проститься с Иваном, уже отбыли. Я не увидела ни одного знакомого лица среди участников следующих похорон.

Юля окликнула меня, когда я открыла кошелек и принялась подсчитывать наличность. И решала – могу я себе позволить такси, чтобы успеть на работу к назначенному часу? Впрочем, что тут было считать… Должна успеть, даже если придется отдать последние деньги.

– Надя, ты? – прозвучало у меня за спиной.

Я оглянулась и едва узнала ее – эту холеную, безупречно выглядевшую девушку, которая при первом знакомстве показалась мне похожей на фотомодель. Юля постарела за тот день, который прошел с нашей первой встречи. Осунулась, подурнела, ее гладкая кожа приобрела какой-то нездоровый, землистый оттенок. Она была ненакрашена, да и какая косметика выдержала бы потоки слез? А слез она пролила немало – глаза опухли и она едва глядела на меня. Я вдруг подумала, что она, должно быть, старше Ксении, хотя раньше казалась совсем девчонкой.

– Я не заметила тебя, – хрипло сказала она, подходя ближе. Голос у нее садился, будто Юля была простужена. – Ты опоздала?

– Я была тут с самого начала.

– Значит, я тебя просто не разглядела. – Она достала носовой платок и яростно вытерла уже сухие глаза. – Боже мой, как же я поведу машину… У меня все расплывается, и голова… Голова болит ужасно.

Юля сказала, что сама не ожидала, что будет так убиваться в крематории. Что если бы устроили нормальные похороны, все бы обошлось. Она к таким церемониям привыкла – ей уже приходилось хоронить родственников и знакомых. Но это…