Фантом памяти - Маринина Александра Борисовна

- Ты правда завтра собираешься на дачу? - тихонько спросила сидевшая рядом Лина, положив руку на мое колено.

Жест показался мне многозначительным, дескать, сегодня у тебя голова болит, а завтра ты уже и дома ночевать не будешь.

- Да, хочу поработать, пока есть запал.

Мне показалось или в глазах Лины мелькнуло нечто похожее на облегчение?

- Ты не возражаешь? - на всякий случай спросил я.

- Я рада, - тепло проговорила она. - Мне показалось, что после всей этой истории с травмой и амнезией ты охладел к работе.

- С чего это? - удивился я. - Я же так много работал в санатории, ты прекрасно знаешь, ты же сама старалась приезжать нечасто, чтобы не отвлекать меня.

- Не знаю, Андрюша, - она подавила вздох, - не знаю. Мне показалось, что у тебя глаз не горит, огня нет, как раньше. Я очень переживала из-за этого. Но я рада, если ошибаюсь.

- Ты ошибаешься, - твердо заверил я Лину. - Книга почти закончена, осталось работы максимум недели на две, если не отвлекаться ни на что. Хочу дописать ее до поездки в Голландию, потом она вылежится дней десять, потом я ее отредактирую и буду сдавать.

- И к декабрю мы можем рассчитывать на гонорар? - Так вот в чем дело! Лина боялась, что я слишком долго буду возиться с этой книгой неизвестного науке жанра и, может быть, даже брошу ее на полдороги. А она ждет денег. Поэтому и обрадовалась, услышав, что я хочу поскорее закончить новую вещь.

- Нам нужны деньги? - осторожно осведомился я. - У нас финансовая катастрофа?

- Что ты, никакой катастрофы. Просто все, что у нас на счетах, я положила на годичный депозит под хорошие проценты, неожиданно подвернулась такая возможность. А я хочу сделать ремонт в кухне и нашей спальне, уже заказала новую мебель, плиту поменяю, всю технику, а то все уже устарело. У нас есть наличные, на жизнь хватит с избытком, а на ремонт - нет. Кухня будет из цельного дерева, а это очень дорого. И спальня испанская, за семнадцать тысяч баксов. Ты не возражаешь?

Еще бы я стал возражать! Ремонт - прекрасный повод не жить дома, плотно осесть за городом. Все складывается просто отлично.

- Конечно, милая, - я с чувством поцеловал Лину в щеку и краешек губ. - И когда все начнется?

- Рабочие готовы и ждут отмашки. Как ты скажешь. Я без тебя не стала принимать решение.

- Тогда пусть приступают, я завтра уеду и не буду тут отсвечивать. А Женьку временно к моей матушке переселим, чтоб химикатами не дышал. Верно, заяц?

Ее рука сильнее сжала мое колено.

- Я тебя люблю, - прошептала она. - Мне сказочно повезло с мужем.

Возможно. Но я в этом совсем не уверен. Впрочем, смотря что считать везением. Если хороший муж - тот, который обеспечивает семью материально и ни во что не вникает и не вмешивается, деньги не пропивает, жену не бьет и не задает лишних вопросов, то, наверное. Лине и впрямь повезло. Да только это ли она имеет в виду?

Мнимая головная боль вызвала у всех горячее сочувствие, в том числе и у Лины, чего, собственно, я и добивался. Сразу после ухода гостей жена стала прибираться и мыть посуду, а я был отправлен в душ, а потом в постель с напутствием расслабиться и постараться побыстрее уснуть, ибо сон, как известно, лучшее лекарство от головной боли. Рекомендации были приняты мною с благодарностью, сопровождаемой взглядом великомученика.

Проснулся я ни свет ни заря (по меркам неработающего богемного существа) и сладостно предался мечтам о дачном затворничестве. Я любил наш загородный дом, просторный, двухэтажный, построенный с умом и обставленный с комфортом и даже роскошью.

Лина в гостиной делала гимнастику. Я тихонько приоткрыв дверь и стал наблюдать за ней. Черт возьми, а она действительно здорово получшела по сравнению с девяносто девятым годом! Там, в санатории, у меня как-то не было случая присмотреться к ней издалека, то есть с расстояния больше полуметра. А тут я разглядел и четко обрисованную, как много лет назад, талию, и заметно похудевшие бедра, и подтянувшуюся кожу живота. А гнется как во все стороны! Как гуттаперчевая. И откуда только гибкость появилась? Просто-таки обидно, почему я всего этого не хочу? Дурак. Такая роскошь сама в руки идет, я нос ворочу. Может, оттого, что любопытства нет? За завтраком Лина сказала:

- Андрюшик, я понимаю, что нарушаю твои планы, но ты не мог бы задержаться до вечера?

- Зачем? - с подозрением спросил я. Неужели она все-таки вынашивает постельные планы?

- Вчера, когда ты уже лег, я созвонилась с мастерами и сказала, что они могут приступать. Им нужно завезти все материалы и инструменты, стремянки всякие, это большой объем, они закажут машину и за один раз все привезут, чтобы быстрее было. Если бы ты сегодня посидел дома...

- Все ясно, я должен караулить твоих мастеров.

- Не злись, пожалуйста. Как только они все привезут, ты уедешь.

- И в котором часу эта радость состоится?

- Не знаю, милый. Я просила их, чтобы приехали пораньше, но им сначала нужно все закупить. Тут уж как получится. Я могу на тебя рассчитывать?

- Погоди, - спохватился я, - но ведь сегодня суббота. Почему ты сама не можешь побыть дома?

- У меня дела. Ты же знаешь, бизнес не признает суббот и воскресений. Вчера были переговоры, сегодня и завтра мы будем сидеть с юристом над вариантами контракта, чтобы в понедельник его подписать. Если мы проволыним лишний день, контракт могут заключить уже не с нами, а с более проворной и разворотливой фирмой.

- Да, конечно, - покорно вздохнул я. - Я понимаю. А ты сама поздно придешь?

- Скорее всего, - Лина виновато улыбнулась. - Но ты меня не жди, как только мастера разгрузятся, сразу уезжай.

- А Женька? Он большой мальчик, вполне может сам открыть дверь мастерам, - я продолжал упираться и выгадывать на мелочах.

- Женьку я по дороге на работу отвезу к Ольге Андреевне. И потом, в котором часу они приедут - неизвестно, что же мне, ребенка на целый день к дому привязывать? Ему надоест сидеть одному, и он сбежит куда-нибудь. Он же совсем ребенок еще, Андрюша, у него чувства ответственности нет. Кстати, помоги мне собрать его, все-таки почти на месяц мальчика отправляем.

Я вяло подумал, что Женьку можно было бы отвезти и завтра, а сегодня пусть бы покараулил квартиру, но сообразил, что препираться не имею права. Лина и без того взяла все хлопоты по ремонту на себя, не требует, чтобы я как неработающий субъект сидел целый месяц дома и приглядывал за мастерами, ездил с ней по магазинам и выбирал мебель, технику, плитку, обои и какие-то покрытия. От всего это удовольствия Лина меня освободила, хотя сама занята своей работой с утра до ночи. Ну что мне, трудно посидеть дома? Одному-то. Да нет вопросов!

- Хорошо, я побуду дома, только к телефону подходить не буду. Если что - звони мне на мобильник, ладно?

- Ладно, - удивленно протянула Лина. - Ты от кого-то прячешься?

- Господи, да от матушки! Если она узнает, что я в городе, начнет требовать, чтобы я приехал к ней за лекарством, и будет потом еще душу из меня вынимать по поводу того, что я веду неправильный образ жизни. Вчера, при твоих родителях, она держала себя в руках, а мне одному она будет мозги пропиливать.

Мы в четыре руки собрали одежду и белье для сына, проверили, все ли учебники и тетрадки Женька положил в сумку, и я проводил их до машины.

- Не сиди голодным, - напутствовала меня Лина, - в холодильнике полно еды, разогрей мясо в микроволновке, ешь салаты, а то они испортятся.

Вернувшись в квартиру, я прикинул, как получше использовать образовавшееся время. Пожалуй, надо приготовить свои вещи, которые понадобятся мне на даче, чтобы можно было сразу же схватить сумку и ехать. На это ушло минут двадцать, октябрь и апрель - тяжелые месяцы для сборов. А если дождь? А если снег? А если слякоть по колено? А если сухо? А если скользко? А если потеплеет до плюс пятнадцати? Летом и зимой сборы на дачу занимают у меня ровно пять минут, но разгар весны и осени всегда чреват резкими переменами погоды.

Ну вот, сумка собрана. Теперь, пожалуй, можно сесть за компьютер и набрать тот текст, который записан от руки в блокноте. Заодно и подредактировать его. В напечатанном тексте стилевые ошибки видны куда лучше, нежели в рукописном. Я включил компьютер и приступил к делу.

Правка получилась большая, сказывалась торопливость, с которой я записывал текст, сидя в поезде или за столиком кафе. Отработав три из пяти отрывков, я провел ревизию продовольственных запасов, разогрел приличный кусок мяса и употребил его вовнутрь в сопровождении двух разных салатиков. Заполировал все это полулитровой кружкой чая с лимоном и сдобным печеньем, составил грязную посуду в раковину и кинулся назад в кабинет, к компьютеру и блокноту. Очнулся я только тогда, когда требовательно затренькал дверной звонок. Рабочие приехали. Это который же час? Мать честная! Половина шестого. Однако, Корин, не слабо ты заработался.