Ничего личного - Андреева Наталья

— Простите? Достоверность чего?

— Свидетельства, — тихо сказала она.

— Взятка? — Леонидов приблизился к ней вплотную. Теперь понятно, отчего Семеркин задержался в коттедже!

— А что, вы никогда взяток не берете? -усмехнулась Серебрякова.

— Может, мало предлагали?

— А сколько вы стоите, Алексей Алексеевич?

— А вы хотите меня купить?

— Пока я только прицениваюсь.

— Не выйдет, — покачал он головой. — Я не продаюсь.

— Ой ли? Разве дело не в цене?

— Никаких денег я у вас не возьму, — сердито сказал он.

— А что, только деньгами можно оплатить ваши услуги?

— Ирина Сергеевна, перестаньте. Это не ваш стиль.

— Разве? А как же взятка, которую я сегодня дала? — прищурилась Серебрякова. Это от водки ее слегка повело. Не пьет она. Ни тайно, никак. А сейчас расхрабрилась.

— И кому же вы ее дали?

— Семеркину, эксперту. Какая разница?

— А если я об этом расскажу?

— Вы что, в детском садике? Побежите докладывать тете воспитательнице: ай, яй, яй, Ирина Сергеевна плохая девочка, идет на подкуп должностных лиц! А я думала, Алексей, что вы уже повзрослели. Вам-то что за дело помогать местным органам правосудия? Это вообще не ваша песочница.

Он побагровел:

— Насчет песочницы… Это уже не детские игры. Это трупы. Люди, которых убили. И кого вы покрываете?

— Себя. Собственный покой и собственное же благополучие. От меня многим людям что-то надо, я для себя не живу. И я не хочу все начинать сначала. Мне это не потянуть. Искать новых людей, налаживать новые контакты. Заново ко всему привыкать. Я не в том состоянии, чтобы этим заниматься. Я вообще не тот человек, который может возглавить дело и взять на себя какую-то ответственность. Я вам это уже говорила. Одна надежда, что сын подрастет, и я должна для него что-то сохранить. Людей, на которых можно опереться. Кто будет его учить? Колледжи за границей? Все это теория. А на практике? Я хочу, чтобы все оставалось, как есть.

— Что ж, значит, себя оберегаете? Разумно. Сначала я должен был позаботиться о том, чтобы ничего не случилось. Устрашить, так сказать. А когда не подействовало, и кто-то сорвался, вы все-таки начали его покрывать. Организатора убийства уже знаете или наугад? Вам все дороги? Так что ли?

— Алексей, я хоть и выпила водки, но промолчать смогу.

— Ясно. Опасаетесь, что я выйду из-под контроля.

— Вы лицо материально не заинтересованное.

— Остальные, значит, вашими деньгами повязаны? Люди гибнут за металл. Все в мире меняется, только не это. Деньги — это земная ось. Вокруг них все вращается.

— Алексей, вы слишком увлечены судьбами человечества, — поморщилась Серебрякова. — Вам не помешало бы немного эгоизма. Думала, женитьба на вас повлияла в лучшую сторону. Вам нужен ребенок, послушайте одинокую несчастную женщину. Собственный ребенок. Позаботьтесь о собственной семье, о ее благополучии. В том числе, и материальном.

— Это агитация?

— Совет. Дружеский совет. Я пойду прилягу. Что-то мне и впрямь нехорошо от водки. Не надо пить, если не умеешь.

— Вам помочь?

— Думаете, до кровати не дойду?

— Все-таки, надо соблюсти лицо перед подчиненными, — он встал, поддержал Серебрякову под локоть и сделал вид, что увлечен беседой и желает продолжить разговор со своей спутницей в другом месте.

Пить Ирина Сергеевна и в самом деле не умела. По коридору она шла тяжело, опираясь на руку своего спутника. В номере он бережно опустил Ирину Сергеевну на кровать. Та сказала:

— Спасибо. Алексей, вы с нами завтра едете?

— Да, конечно. Вы меня сюда привезли, и надеюсь, столь же любезно доставите до ближайшей станции метро. А на похороны можно?

— Зачем?

— Так. По количеству полученных впечатлений у меня такое ощущение, что мы с покойным Павлом Петровичем были знакомы сто лет.

— Что ж… — Серебрякова на мгновение задумалась, потом сказала: — А это будет кстати. Вы поедете со мной, в моей машине.

— Спасибо. Отдыхайте.

Леонидов неслышно прикрыл дверь и пошел обратно к столу. Там не веселились, но разговаривали весьма оживленно. Бутылки стремительно пустели. Саша ворковала с Анечкой, удерживая одной рукой Сережку и пытаясь всучить ему бутерброд. «Вот спелись», — вздохнул Леонидов, не понимая до конца, нравится ему это или нет. До сих пор он был единственным поверенным во все секреты жены и теперь немного ревновал.