Золото гетмана - Гладкий Виталий Дмитриевич

Попав в запорожское товарищество, большинство иностранцев растворялось в нем как в плавильном котле. Они меняли свои иноземные имена на малороссийские, а фамилии – на прозвища. Педро превращался в Петра, Грегуар – в Грицка, Конрад – в Кондрата, француз по фамилии Шарлемань становился Шарком, а немца Детлоффа кликали Дятлом. И только очень немногие выпадали из этой колоды, не в состоянии принять ни образ жизни запорожцев, ни их свободные демократические нравы.

Обычно такие «отверженные» возвращались в Европу, где становились непримиримыми врагами не только православного казачества, но и России. Они немало крови попортили российским дипломатам и посланникам, а если затевался какой-нибудь поход против российского государства, то бывшие запорожцы иноземного происхождения непременно шли в первых рядах захватчиков. Они не гнушались поступать на службу даже к турецкому султану, несмотря на свою веру. Если подобные отщепенцы попадали казакам в плен, пощады им не было.

Воин, который стоял перед Василием, скорее всего и принадлежал к этой категории вольницы. Видимо, он не состоял ни в одном курене и, скорее всего, был в наемной страже какого-нибудь армянского купца. Они старались нанимать охрану своих обозов из людей бывалых, знакомых с местными обычаями, которые хорошо знали степные дороги, а в особенности скрытные места в виде балок и яруг, где можно найти безопасное, скрытное место для привалов, чтобы не опасаться внезапного нападения разбойничьих шаек и татарских чамбулов.

– А что, пан непременно хочет сегодня кого-нибудь убить? – едко спросил Василий, который уже понял, что герца не избежать; если он уклонится от схватки, то запорожцы будут считать его трусом до конца жизни.

Василий уже выбрал линию поведения с «вольным поединщиком» и начал обычный в таких случаях диалог без предисловий; но сердце у него сжалось и заледенело.

– Ты словно подслушал мои мысли! – радостная улыбка осветила мрачную физиономию бретера, отчего она стала зловещей.

– То пан может сделать это у шинкаря Лейзера, – с насмешкой сказал Железняк. – Он как раз ищет мясника, который бы мог забить годовалого бычка.

Это был дерзкий выпад. «Вольный поединщик» даже опешил. Но затем он налился кровью и злобно прошипел:

– Ты заплатишь мне за эту дерзость! К бою, щенок!

Василий уже схватился за рукоять сабли, как вдруг между ним и бретером вырос Мусий Гамалея.

– Негоже обижать молодых, Конрад Вартенбург, – сдержанно сказал Мусий. – Противник в герце должен быть ровней. Я принимаю твой вызов вместо этого казака.

– Гамалея?! – Вартенбург отшатнулся и его до половины вынутая из ножен сабля вернулась на свое место; в один миг он стал бледный до синевы, как мертвец. – Ты… жив?!

– Как видишь. Удивлен? Еще бы… Ты ведь считал, что я погиб при взрыве порохового погреба. Между прочим, Ахмет-санджакбей^[106], у которого ты служил переводчиком, очень хочет с тобой встретиться. Он просто мечтает задать тебе несколько вопросов. Например, куда исчезла его походная казна.

«Вольный поединщик» быстро восстановил присущее его профессии хладнокровие. Он шумно втянул воздух и ответил с ледяной вежливостью:

– Вынужден разочаровать тебя, Мусий Гамалея. Молодой человек нанес мне оскорбление и должен за это ответить. Ты знаешь закон. И мы не в Коше.

Крыть было нечем. Мусий скрипнул зубами и вперил в Вартенбурга свои бешеные глаза.

– Должен предупредить тебя, вылупок прусской суки, – сказал старый характерник, – если ты убьешь его, то следующим твоим противником буду я. Откажешься выйти со мной на герц – тебя закопают в могилу живьем. То, что мы не в самой Сечи, тебя не спасет. Все, я сказал. Начинайте.

Обернувшись к Василию, Гамалея шепнул:

– У него сабля с отточенной елманью. Используй венгерскую защиту. Твое преимущество – колющий удар. Помни о нем! С Богом…

Едва поединщики скрестили сабли, как Василий тут же убедился, что старый характерник оказался прав – большая елмань турецкой сабли Конрада Вартенбурга и впрямь имела заточку на обухе. В таком варианте елмань (или перо) не только усиливала инерцию сабли при рубке (а значит, и силу удара), но еще использовалась и для подсекающего движения. Даже если противник парировал удар, клинок сабли поворачивался обухом к его корпусу и при возврате резал (подсекал) незащищенные участки тела.

Василий сразу же применил венгерскую или «длинную» защиту. Только она могла уберечь его от коварных свойств отточенной елмани. Венгерский способ отличался тем, что кончик клинка при оборонительной позиции направлен в землю, а не вверх. Клинок нужно было подставлять под рубящие удары держа руку выше точки соприкосновения сабель, чтобы оружие противника соскальзывало вниз и не могло задеть ни кисть обороняющегося, ни какие-либо другие части корпуса.