Злодеи-чародеи - Соболева Лариса

– Проводи господина к докторам, скажи, я велел допустить его к Виктóру, – приказал князь лакею.

– Господин Медьери! – окликнул венгра Зыбин. – Будьте так любезны, заберите пульку, кою в теле князя нашли. И мне ее принесите, ежели вам не трудно.

– Рад оказать вам услугу, – поклонился Медьери.

14

У Софии не так много было таких полных ласки ночей, чтобы тратить их на сон, да и были ли они? С Борькой? Поначалу ей чудилось: он – бог, а она обязана преклонять перед ним колени. Откуда это взялось?! Как она могла бросить все и посвятить всю себя Боре?! А ведь только она не замечала того, что видели все другие, например ее папа: он сразу распознал в натуре Бориса гипертрофированный эгоизм, необоснованное самомнение, заносчивость. Неужели до такой степени она была глупа или влюбленность полностью лишила ее мозгов? Были в Борьке и положительные качества, и София их ценила бы, потому что, по большому счету, ничего плохого он ей не сделал, но… но… но! Артем появился, и ее основательно заклинило. Невольно в ее душу закрадывалась паника: а вдруг и сейчас судьба решила поиздеваться над ней, подсунув ей Артема, вдруг София не видит в нем нечто такое, что впоследствии вновь приведет ее в шок?

Она лежала на животе, но из-за появления этих мыслей приподнялась, чтобы посмотреть на него. Черт, а ведь ей в нем нравится абсолютно все, это неправильно! Вместе с тем ничего подобного с Борькой у нее не происходило: не было страсти, не ощущалось такого кипения в крови, не получалось выброса энергии, когда ты действительно отключаешься и взмываешь в невесомость… Наверное, это потому, что тогда она была девочкой, а сейчас она – женщина, значит, пришли к ней другие эмоции, другой опыт, другие желания.

Что такое! Она смотрит на него с полчаса, а он спит себе?! София дунула ему в лицо, и Артем мгновенно распахнул глаза и улыбнулся. Не-а, это – не Борькин вариант, это намного сильнее, живее, тут все по-настоящему, во всяком случае у нее… а у него?

– И долго мы так будем? – спросила она.

– Как именно? – Он закинул руки за голову.

– Лишать Вовку жилья?

– Пока тебе не надоест.

– Шутишь? Мне не надоест!

– Значит, найдем другую квартиру. А как твой Боря?

– Что – Боря? – нахмурилась София. – С какой стати он тебя волнует?

– Ты его не бросишь…

– Думаешь, я буду меж двух огней жить? – оскорбилась она. – Артем, скажи, ты так и думаешь? И ты это стерпел бы?!

– Стерпел бы. Потому что…

– Ну-ну, говори, почему?

– Потому что я люблю тебя, это же элементарно, Ватсон.

– И ты не будешь ревновать?

– Буду. Возможно, я захочу убить и тебя, и твоего Борю.

Его слова – словно бальзам на душу, даже если это неправда, все равно – бальзам. Но он сказал правду, ведь ее, как и ложь, чувствуешь сердцем. София прильнула губами к его губам, оторвавшись наконец, сказала, смеясь:

– Я тоже. Люблю тебя. – И снова – поцелуй, кажется, за всю свою жизнь она не целовалась так много и так сладко. – И запомни: я – консерватор, как мой папа. Мне понадобится время, чтобы подготовить Борьку, но с ним быть я уже не смогу, не смогу лгать ему.

– У меня положение похуже, но я решу эту проблему.

– Какую? – насторожилась София, ибо сказано это было таким загробным тоном, что у нее сердце в пятки ушло. – Почему ты не хочешь мне об этом рассказать?

– Потому что сейчас у меня другое желание…

Артем перевернул ее на спину, но София отстранилась от его губ:

– Есть хочу. Просто умираю от голода! Пойдем поедим?

– В два часа ночи?

– Ну и что? Спать хочешь? А я – нет. Идем!

София соскочила с кровати, набросила халат Вовчика, тогда как Артем искал, чем бы ему прикрыться. Она кинула ему плед:

– Держи. Хотя тебе ни к чему закрываться, в Древней Греции мужчины с красивыми телами ходили обнаженными.

– Я бы, – заворачиваясь в плед, сказал он, – предпочел смотреть на обнаженную женщину. На тебя, например.

Она умчалась в кухню. Памятуя о том, что утром им нечего было поесть и поэтому пришлось приготовить омлет, София, когда они ехали сюда, потребовала остановиться и купила целый мешок продуктов. Это Артему лишь бы до постели добраться, а она еще и о хлебе насущном должна думать! Но поесть им было некогда – они накинулись друг на друга, как будто до этого сидели на голодном пайке. Убогое сравнение, зато верное. Нарезая на куски колбасу, сыр, ветчину и батон, София щебетала, забрасывая кусочки этих вкусностей в рот: