Завещание веков - Левенбрюк Анри

– Можно предположить, что все это дело рук одних и тех же людей. Что же все это означает, как выдумаете?

– Ессеи что-то знали… Их убили, чтобы заставить замолчать. Или же, что более вероятно, они чем-то владели…

– Может быть, это зашифрованное послание Христа? – предположила Софи, и глаза ее заблестели. – Или Йорденский камень…

– Нет, – возразил я. – Более правдоподобным выглядит вариант с текстом Иисуса, ведь эта община возводила свое существование к современникам Христа. Между тем вы обнаружили, что Йорденский камень переходил из рук в руки на протяжении столетий. Нет, если община затаилась в течение двух тысяч лет, это, скорее всего, означает, что она оберегала нечто очень ценное. Подобно тамплиерам, охранявшим гробницу Христа, эти монахи защищали нечто иное. Им повезло, что они оказались в пустынном месте, а не в центре Иерусалима. И если их убивают спустя две тысячи лет, значит, обладают они какой-то великой ценностью. Я склоняюсь в пользу зашифрованного послания Иисуса.

Софи кивнула:

– Все сходится. Наверное, в монастырь пришли с целью выкрасть послание, а монахов убили, чтобы они замолчали навсегда. Кристиана Борелла устранили, потому что он слишком много знал.

– Что касается его дочери, они выжидали, надеясь выяснить, что именно ей известно, когда же увидели меня вместе с ней, решили расправиться и с нами.

– Кто же эти «они»?

– Большой вопрос! «Бильдерберг» или «Акта Фидеи», – предположил я. – Теперь мы знаем, что они способны на все.

– Это всего лишь гипотеза. Но весьма правдоподобная. И это означает, что один из двух элементов головоломки находится в руках наших невидимых врагов. Зашифрованное послание.

– А второй элемент, ключ, пребывает в лоне природы.

– Я думаю, наши враги были уверены, что вторым элементом, то есть Йорденским камнем, завладел ваш отец, поэтому они убили его и пришли обыскивать дом, когда в Горде внезапно появились вы.

– Ну конечно! А сейчас они полагают, что Йорденский камень у меня!

– Гипотеза все больше становится похожей на истину. И только одно удручает.

– Что именно? – спросил я.

– «Джоконда». Леонардо да Винчи. Мы по-прежнему не знаем, как они связаны со всем этим.

– Ах да. И еще странная конструкция в подвале отцовского дома. Не говоря уж о «Меланхолии» Дюрера. Хотя нам многое удалось выяснить из рукописи, мы по-прежнему не знаем, какое отношение имеет к этому гравюра.

– Для начала пусть Шевалье добудет нам информацию об Йорденском камне.

– Превосходно! – заключил я. – Пугает меня другое: если уж мы хотим разгадать эту загадку, придется нам раньше или позже разыскивать и зашифрованное послание Христа… Но, согласно нашей гипотезе, у ессеев его похитила одна из двух организаций – «Бильдерберг» или «Акта Фидеи». И я с трудом представляю, как мы заставим их расстаться с добычей. Да и соваться к ним мне совсем не хочется.

– Всему свое время… Сначала займемся «Джокондой».

Софи встала и надела пальто.

– Куда мы сейчас? – спросил я, последовав ее примеру.

– В Лондон.

Я вытаращил глаза:

– Простите?

– Мы едем в Лондон, – повторила Софи, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

Стефану Баджи, судя по его виду, это отнюдь не казалось забавным.

– Вы шутите? Какого черта мы забыли в Лондоне? – воскликнул я.

– Мы должны встретиться с одной моей подругой, которая поможет нам во всем, что касается Леонардо и Дюрера.

– В Лондоне?

– Да. Послушайте, Дамьен, вы же знаете, что благодаря «Евростар» это совсем не так далеко.

Я пожал плечами:

– Так и поедем, без всего?

– Что значит – без всего?

– Ну, не знаю, если вы хотите, чтобы ваша подруга нам действительно помогла, надо привезти ей материалы! Рукопись Дюрера, например…

– Она у меня с собой.

Ткнув большим пальцем над плечом, Софи показала мне свой рюкзак.

– А копия «Джоконды»?

– У меня с собой.

– Хорошо, – вздохнул я. – Все понятно. Вот будет доволен Франсуа! А поближе никого нет, кто мог бы помочь нам с Леонардо и Дюрером?

– Нет. Таких специалистов, как она, нет. К тому же она сделает все, чтобы помочь мне.

– Художница? – спросил я.

– Нет. Лучше. У нее две степени – магистерская по математике, докторская по истории искусства.

– Оригинально. А что она делает в Лондоне?

– Изучает эпоху Ренессанса. Она сумеет помочь нам. Ей этот период хорошо знаком: магистерскую степень она защищала по теме «Гомосексуализм в картинах ренессансных художников».