Невидимая река - Маккинти Эдриан

— Там правда очень хорошо: Атлантика, огромные пустынные пляжи, горы Блю-Стэк, ущелье Святого Патрика на острове Покаяния.

— Что это?

— Место паломничества, можно очиститься от грехов, если босиком обойти остров. Шеймас Хини написал об этом очень известное стихотворение.²³

— Ты был там?

— Почему ты решила, что на мне есть грехи?

Она рассмеялась. Так искренне! Хотя смеяться-то было особо не над чем. Она сделала глоток виски, затем еще один, потом взяла мой стакан.

Я коснулся ее руки. Она взглянула на меня.

И, о боже, как же мне в тот момент захотелось поцеловать ее, прижать к себе, быть с ней. Хотелось, чтобы она обо всем мне рассказала. Я знал, окажется, что все хорошо. И еще мне хотелось заняться любовью с красавицей женой Чарльза, пока он в отъезде. Чтобы проучить его.

— Может, мне уже пора? — вслух подумал я.

— Нет, не уходи, мне как раз захотелось попробовать другой сорт виски, от лишнего стаканчика большой беды не будет, но не могу же я пить в одиночку?

И она налила в наши стаканы немного виски «Лафройг». Беседа замерла. Амбер закинула ногу на ногу, отчего юбка слегка задралась.

— Так что я ни разу не был в ущелье Святого Патрика. Это место паломничества католиков.

Она смотрела на меня испытующе, будто собиралась принять какое-то решение. Налила себе еще немного, положила льда и выпила залпом. Но ничего не сказала, пересела на диван, откинулась на спинку. Спросила мечтательно:

— А Белфаст — это рядом с Донеголом?

— Близко, меньше сотни миль, но дороги так плохи, что путь туда занимает часа три.

— Ив Каррикфергусе ты тоже ни разу не был, хотя это всего в пяти милях от Белфаста, я смотрела по карте.

Я снова уставился на нее. Ее лицо ничего не выражало. Ни хитрости, ни опасения, никакой подавленной скрытой эмоции. Она была абсолютно спокойна.

— Нет, в Каррикфергусе я ни разу не был, как уже говорил, — ответил я осторожно, как будто обезвреживал бомбу, и надо было перерезать синий проводок, а не красный.

Я ждал, что она упомянет Викторию Патавасти. Может, она готова расколоться? Собирается взять да и рассказать мне всю правду — по той причине, что я из тех же мест, что и убитая. Или это спектакль про Ирландию так подействовал: заставил ее испытывать чувство вины и раскаяния? Я искоса взглянул на нее. Губы Амбер не дрожали, глаза были ледяными. Признаваться ни в чем она не собиралась, раскаяние ее не терзало. Зато она вдруг удивила меня, заявив:

— Думаю, ты знаешь, что ты очень красивый, может, излишне худой, но потрясающе красивый. Высокий темноволосый красавец.

— И что мне на это ответить? — спросил я, борясь с неловкостью.

— Ты должен сказать: «Спасибо за комплимент» и ответить комплиментом. Это азы вежливости.

— Хорошо. Но мне бы не хотелось, чтобы ты думала, будто я говорю это по твоей просьбе, я говорю это потому, что это самая что ни на есть правда. Ты сама красивая среди всех, кого я встречал в жизни. Я не умею говорить все эти вещи, но ты не просто выглядишь красивой, в тебе есть редкая черта, которую не так легко описать словами… какая-то внутренняя прелесть — вот. В тебе это есть. Прелесть и чистота души. Ты не просто хороша, но и добра. С тех пор как я в первый раз увидел тебя, я словно околдован, это как в стихотворении Йитса:

• Предстала дева предо мной, светясь, как яблоневый цвет,
• Окликнула — и скрылась прочь, в прозрачный канула рассвет.
• Пускай я стар, пускай устал от косогоров и холмов,
• Но, чтоб ее поцеловать, я снова мир пройти готов,
• И травы мять, и с неба рвать, плоды земные разлюбив,
• Серебряный налив луны и солнца золотой налив.

— Невероятно! — выдохнула она, по-настоящему тронутая.

Я знал наизусть больше дюжины стихов Йитса, выучил, чтобы производить впечатление на девушек в разных частях света. Номер удался, поэтому я допил виски, одарил ее проверенной победной улыбкой и раскрыл карты:

— Знаешь, Амбер, может, это цинично, но это правда: если у тебя ирландский акцент и ты хочешь произвести впечатление на женщину, которая не является ни ирландкой, ни въедливым профессором-литературоведом, то в большинстве случаев Йитс — это то, что надо. «Он мечтает о парче небес»²⁴ — ну помнишь: «Владей небесной я парчой из золота и серебра, рассветной и ночной парчой из дымки мглы и серебра, перед тобой бы расстелил…» — это выбрал бы любой дурак, но я предпочитаю «Песню скитальца Энгуса», ее последние строки просто великолепны, все цыпочки в восторге.