Прыжок в темноту - Троицкий Андрей

– Не самая гениальная идея, – поморщился Гусаров. – Тем более что вы выдаете мне свои соображения за несколько минут перед штурмом. Когда нет времени на импровизацию. Ну, раз полтора взвода специально подготовленных офицеров, прошедших «горячие точки», не в состоянии разоружить одного бандита без помощи старика, больного пенсионера, несчастного инвалида, что ж… Пусть придет. Авось, поможет. Если еще ноги таскает.

– Но мы хотели…

– Отставить. Все, парни, разошлись, – сказал Гусаров. – Я не военный прокурор, чтобы передо мной оправдываться. Время поджимает, а мне добавить нечего. Вы сами знаете, что делать.

Мужчины развернулись, перепрыгнув придорожную канаву, скрылись в лесу. Беляев посмотрел на часы. Пять без четверти. Накрапывает мелкий дождик, и, кажется, рассвет никогда не наступит.

– На вот, подполковник, подними боевой дух, – Гусаров вытащил из внутреннего кармана плаща плоскую фляжку и протянул ее Беляеву. – Пей, не стесняйся. У меня всегда с собой запас имеется.

Беляев отвинтил колпачок, приложившись к горлышку, сделал большой глоток разведенного спирта. Гусаров, следивший за Беляевым насмешливым взглядом, забрал фляжку и, запрокинув голову к небу, показывая класс, влил спирт в глотку, словно в бездонную воронку, и зажмурился от удовольствия. Через минуту он уже сидел в машине рядом с водителем, Беляев устроился сзади.

– Может быть, не стоит въезжать в поселок, пока все не кончится, – сказал он. – Постоим здесь, подождем. Как бы не спугнуть.

Гусаров оглянулся. Хмыкнув, посмотрел на подполковника исподлобья, осуждающе покачал головой. Наверное, так смотрят на последних трусов или дезертиров, сбежавших с передовой во время решающего боя. Гусаров, встречавший подполковника Беляева лишь в приемных высокого начальства, видимо, держал его за сугубо штабного работника, никогда не нюхавшего пороха, сделавшего карьеру на интригах, подковерной борьбе и лизоблюдстве.

– Не спугнем, – Гусаров похлопал водителя по плечу. – Давай, Коля, вперед. На малых оборотах. Вторая улица, повернешь направо. Восьмой дом от угла. Самый край участков. За домом начинается лес.

«Волга» медленно тронулась с места. Белобрысый водитель Коля, не проронивший за всю дорогу ни слова, точно повторил маршрут. Сделав последний поворот направо, он снизил скорость до пяти километров. Двигатель работал так тихо, что был слышан скрип гравия под колесами. Гусаров дотронулся до плеча Николая, давая знак остановиться. Машина прокатилась вперед еще метров пять и встала на левой стороне улицы, у забора. Полковник достал из кармана фляжку и в один глоток прикончил плескавшиеся на дне недопивки. Азарт охотника, который видит близкую дичь и уже не может ее упустить, бил по мозгам сильнее разведенного спирта.

– Дача Гребнева справа, – пояснил он, показывая пальцем вперед. – Вот тот сплошной двухметровый забор.

Беляев посмотрел на часы: без трех минут пять. Он опустил стекло, услышав пронзительный вороний крик. Птица, видимо, потревоженная приближением людей, сорвалась с вершины сосны, взмахнув крыльями, взлетела высоко вверх и пропала.

Фигура человека в длинном плаще, казалась, соткалась из утреннего тумана, лежавшего в оврагах. Комендант товарищества Петр Лобанов, одетый в брезентовый дождевик с капюшоном, опираясь на палку, неторопливо брел с противоположной стороны улицы. Неожиданно остановившись, Лобанов долго разглядывал чужую «Волгу» с затемненными стеклами, соображая, откуда взялась машина, и кому из дачников она принадлежит. Он скинул с головы капюшон, провел ладонью по седым коротко стриженым волосам. Видимо, понял, каким ветром сюда занесло казенную «Волгу», и кто в ней сидит, помахал рукой и пошел дальше. Комендант толкнул калитку и скрылся за забором.

– Зря мы привлекли этого старого козла, – вздохнул Гусаров. – Нашли, едрена мать, помощника. Сразу видно, тупой, как сибирский валенок. Пойдем, посмотрим, что там происходит. Последний раз через дырку в заборе я пацаном смотрел на голых девок. Ну, тряхну стариной.

Гусаров вылез из машины, боясь пропустить самое интересное, быстро зашагал вверх по улице. Беляев увязался за ним, проклиная про себя беспокойного полковника, которому не сиделось на месте. Гусаров нашел щель в заборе, перешагнув глубокую придорожную канаву, прижался к сырым доскам щекой. Беляев устроился рядом с полковником. С этой позиции просматривался дом красного кирпича с высокой мансардой и застекленной летней террасой, в окнах первого этажа все еще горел свет, слышались звуки музыки.