А кому сейчас легко? - Лютикова Люся

– Может, меня все-таки сократят? – предложила я.

– Ты что?! – в ужасе замахала руками Ирина Львовна. – При сокращении положено выплачивать два оклада, а денег у издательства нет. Газета находится на грани разорения, каждая копейка на счету! Слушай, к тебе же здесь всегда хорошо относились, у тебя что, совести нет – требовать отступные?

Совесть у меня имелась, но она молчала, а значит, ничего криминального, с ее точки зрения я не требовала. И потом, я привыкла к тому, что в издательстве соблюдается Трудовой кодекс: «белая» зарплата, отпуск в двадцать восемь дней, а не неделя, как в иных фирмах, оплачиваемые больничные… Почему теперь вдруг творится беззаконие? Почему людей выдавливают?

Увидев мое сопротивление, начальница тут же сменила тактику:

– Ты сегодня опоздала на полчала, так? А вчера ушла раньше конца рабочего дня на пятнадцать минут. Если не уволишься добровольно, уволим по статье. Оно тебе надо – пачкать трудовую книжку?

Такому доводу пришлось уступить. Борьба человека против системы в большинстве случаев обречена на поражение. Ну, допустим, не напишу я заявление по собственному желанию. Получу временную передышку, но житья мне в газете все равно не дадут. Помимо трудовой дисциплины можно будет придраться к качеству выполнения работы. Принесу я очередную статью, а шеф ее завернет: «Тема не раскрыта, мало фактического материала». Перепишу текст, а мне опять: «Не пойдет, стиль хромает». В конечном итоге за месяц я не сдам ни одной статьи и меня уволят за непрофессионализм и несоответствие занимаемой должности. Уж лучше уйти самой, нервы будут целее!

Тяжело вздохнув, я взяла ручку и стала выводить: «Прошу уволить меня по собственному желанию…» Рука не слушалась, мысли путались, в простом предложении я наляпала три ошибки, так что пришлось заявление переписывать. Пока я относила его в отдел кадров, Ирина Львовна успела провести аналогичный разговор с другими сотрудниками.

Вернувшись в редакцию, я застала курьера Галину в слезах. Дешевая тушь для глаз потекла.

– Не представляю, что делать! – Галка размазывала тушь по щекам. – Сбережений у меня нет, пока найду работу, пройдет месяц, а то и больше. На что жить с ребенком? Да и куда устраиваться? Кто сейчас набирает персонал? Никто. Я папу хотела в санаторий отправить, у него вроде наступило улучшение. Но какие уж теперь курорты…

У Гали был парализован после инсульта отец, и, по сути, у матери-одиночки на руках находилось двое иждивенцев. От жалости к ней разрывалось сердце, но помочь я – увы! – ничем ей не могла.

У Ленки Смирновой щеки стали пунцовыми, очевидно, подскочило давление. Но она бодрилась:

– Ничего, выкрутимся! Бог не выдаст, свинья не съест. Муж пока работает, проживем как-нибудь.

Я представляла себе это «как-нибудь»: трое детей и одна зарплата мужа, весьма, надо сказать, скромная, потому что трудился он водителем автобуса. Даже с Лениным заработком денег на семью хватало едва-едва. От чего же теперь им следует отказаться: от фруктов? Молочных продуктов? Детских кружков? Или они перестанут платить за квартиру и их выселят в общежитие в Капотне?

– А кого оставляют? – спросила я у коллектива.

Оказалось, что те самые пять незаменимых человек, без которых газета выходить не сможет, – это, во-первых, главный редактор Ирина Львовна; во-вторых, ее сестра Наталья, занимающая должность менеджера по VIP-клиентам (безумно необходимую во время кризиса, когда и обычных-то клиентов с гулькин нос), в-третьих, редактор Полина Осянина, которая «дружит домами» с Ириной Львовной, в-четвертых, секретарша Любочка, самозабвенная подхалимка и интриганка. Вот она, кстати, со сладкой улыбочкой несет Ирине Львовне кофе. Также свое место удалось сохранить дизайнеру Андрею Владиленовичу. Причина проста: он блатной, когда-то его привел на работу близкий друг Елены Михайловны. Антонова-Овсеенко понимает: тронешь такого сотрудника – и сама получишь под зад коленом.

– Интересно, в газете остались одни начальники, а кто работать-то будет? – хмыкнула я.

Ирина Львовна вскинулась:

– Мы и будем! Я, например, могу вместо тебя статьи писать. Зря, что ли, журфак заканчивала?

– Бог в помощь, – отозвалась я.

Я не держала на начальницу зла, ведь она действовала по указке сверху. Но обида, конечно, была: отдала газете восемь лет жизни, а в одночасье оказалась выкинутой на улицу, словно попрошайка из вагона метро. Еще обиднее, что случилось это за месяц до Нового года. Но, очевидно, так сложились звезды. Пришло время что-то менять в жизни. Неужели я не найду другую работу? Да запросто! Я профессионал, у меня большой стаж и куча знакомых в издательском мире.