Спят усталые игрушки - Донцова Дарья

Костя принялся обивать порог Милочкиной квартиры. В конце концов сама Калерия Львовна снизошла до Шабановой и стала улыбаться той при каждой встрече. Как-то раз Калерия позвала Милу и прямо заявила:

– Конечно, хотела сыну другую жену, не детдомовку, но, если у вас жизнь сложится, имей в виду: Костик у меня – любимец. Все ему отдам: квартиру, дачу, машину. Да и тебе помогу, устрою на золотое место.

Но Милочка только нахмурила точеный носик.

– Пусть Костя зря не старается, мне он не интересен.

Через три месяца ситуация вдруг переменилась. Шабанова обратила внимание на парня. Начался безумный роман, Константин жил у Милы, а потом она вдруг бросила любовника. Рыдающий парень подкарауливал женщину на работе, буквально не давал прохода, умоляя вернуться. Но Люда только смеялась: «Прошла любовь, завяли розы».

– Значит, вы не знаете, где ее дочка?

– Да не было у нее детей, – всплеснула руками Галя, – хотя…

– Что?

Однажды абсолютно ополоумевший Костя ворвался прямо в кабинет. Люда как раз собиралась домой. Парень, не обращая внимания на притихшую Галочку, ухватил врача за плечи и закричал:

– Убью тебя, никому не достанешься, дрянь.

– Успокойся, – хладнокровно заметила Мила, стряхивая с себя цепкие руки, и велела Гале: – Дай ему воды.

Костя со стоном опустился в кресло и зарыдал.

– На, – протянула ему стакан Люда, – и прекрати истерики, это отвратительно. Зачем ходишь сюда без конца?

– Я люблю тебя, – тихо сказал парень.

– Не верю, – нахмурилась Мила.

– Почему? – удивился Константин.

– Тот, кто любит, не станет приносить дорогому человеку неприятности, а ты мне жить не даешь, – отрезала бывшая любовница.

– Вернись! – взмолился Костя, и крупные слезы покатились у него по щекам.

Гале стало жаль парня, но Шабанова даже не переменилась в лице.

– Уходи немедленно, – велела она, – и больше не появляйся, надоел!

Парень покорно побрел к двери, потом повернулся и умоляюще попросил:

– Оставь ребенка, не убивай, мы с мамой заберем и сами воспитаем.

– Не неси чушь, – отозвалась Мила, причесываясь.

– Хочешь, мы его купим? – предложил Костя.

– За сколько же, интересно? – спросила Шабанова, усмехаясь.

– Сорок тысяч баксов дадим, – твердо ответил Костя.

Люда замерла с расческой у зеркала.

– Сколько?

– Сорок тысяч «зеленых», – повторил парень, – не сомневайся, у мамы есть, в случае чего дачу продадим и сразу всю сумму вручим, наличными.

Шабанова на секунду растерялась и посмотрела на Галю. Медсестра, и без того чувствующая себя не слишком удобно, моментально пробормотав: «Пойду за ватой», выскочила в коридор.

– Дальше что? – в нетерпении поторопила я женщину.

– А ничего, – пожала плечами Галя, – ее Калерия уволила, а потом и меня заодно, все знали, что мы дружим. Больше не виделись.

– Когда это случилось?

– Год назад, может, она и родила от Кости, только не знаю точно.

Я поглядела в большие ясные глаза Гали и поинтересовалась:

– Зачем вы звонили Тамаре Рыклиной и сообщили об измене Леонида?

Галины красивые глаза необычного орехового оттенка забегали из стороны в сторону.

– Кто же придумал про меня такую гадость?

– Алла Мостовая.

Королева налила до краев стакан минеральной воды и в два глотка опустошила его.

– Ну сказала, подумаешь! Меня Милка попросила!

– Да зачем? Может, Тамара никогда бы и не узнала о любовнице мужа, глядишь, все живы сегодня были бы.

Галя хлопнула стаканом об стол, он жалобно тренькнул, и остатки минералки фонтаном выплеснулись на скатерть.

– Нечего из меня убийцу делать! Тамарка сама виновата! Знаете, чем его Милка взяла?

– Ну?

– Да постелью, легла с ним, потрахалась, мужик и разобрался, что к чему. Тома, царство ей, конечно, небесное, слегка ненормальная была.

– Почему?

– Ей бы в девятнадцатом веке родиться, для нашего явно не подходила. Дневник вела, душевные переживания записывала. Романтична без меры. Вечером Леня приходит – на столе свечи, цветы, тихая музыка и Тамарка с душевным разговором.

– Разве это плохо?

– Ха, – хохотнула Галя, – только к ужину у нее одна вареная капуста. На роскошных тарелках, вокруг салфеточки да приборчики – небольшой кусочек капустки или горстка овощей. Много есть, по ее мнению, признак вульгарности. Пиво пьют только невоспитанные люди, полагается из хрустального фужера глоточек вина. А уж в кровати!..

Галочка безнадежно махнула рукой.

– Да бедный Ленька неделями подход к ней искал. Тамара могла только в соответствующем настроении, вот он его и создавал: букеты, комплименты, признания. Секс ей тоже казался вульгарным. Ну какой мужик такое выдержит? Хотя Леня все-таки долго терпел, пока на Милку не кинулся. А та без особых задвигов: хочется – пожалуйста. Правда, ненадолго ее хватало. Несколько месяцев, а то и недель… глядишь, у нее уже новый.

– Вы же говорили, что мужчины ее бросали…

Галя вздохнула.

– Тех, кому Мила нравилась, она сама прогоняла, а тем, кто ей по душе был, навязывалась, только теперь уже ее гнали. Странная закономерность. И еще одна деталь – очень уж дико протекали некоторые ее романы.

– Почему?

– Ну посудите сами. Что с Леней, что с Костей, что с Жорой – одинаково.

– Жора? Кто такой?

– Был у нее такой Георгий Рощин, – отмахнулась Галя, – да не в нем дело. Леньку Мила почти четыре года знала и никакого внимания на него не обращала. Потом вдруг – любовь месяца на два и разрыв. Костю тоже вначале откидывала, нос воротила, вдруг – страстные признания, амур до гроба и снова скорый-скорый развод, да и с Жориком то же самое. Милка большущую частную клиентуру имела, и Жорка к ней довольно долго ходил, пока она ему сама на шею не бросилась. И еще… У каждого существует свое понятие о красоте.

Я кивнула: безусловно. Некоторые мои знакомые, разойдясь, ухитрялись снова выйти замуж за мужиков, удивительно похожих на бывших мужей.

– Милке нравились высокие парни, блондины, крупные, пусть даже располневшие, – рассказывала Галя, – а Леня, Костя и Жора совсем иного типа – мелкие, темноволосые. Костик вообще на подростка похож. Люда все посмеивалась – ну и угораздило кавалера заиметь, каблуки не наденешь, приходится в тапочках бегать. И вдруг такие страстные чувства, просто непонятно.

Я закурила «Голуаз», мне в этой истории тоже почти все непонятно. Галочка вытащила пудреницу и обозрела лицо.

– Ну что ж, пора на службу.

Я, естественно, оплатила счет и как бы между прочим поинтересовалась:

– Телефончики Калерии Львовны и Георгия не дадите?

– Откуда они у меня? – удивилась Галя и посоветовала: – А вы в поликлинику езжайте. Калерия, наверно, директорствует, а Георгий зубы лечить ходит, в регистратуре карточка с адресом есть.

Дельная мысль. Проводив Галину до ворот, я посмотрела ей вслед. Женщина шла ровной, упругой походкой, не оглядываясь, хотя, наверное, чувствовала на себе мой взгляд. Теплое весеннее солнце радостно освещало надгробия и холмики, где-то весело кричали дети. Внезапно откуда ни возьмись прилетела стая ворон. Со скрипучим карканьем противные птицы расселись на ветвях огромной березы у ворот и начали базар. Отчего-то мне стало холодно и как-то не по себе. Что-то во всей этой истории пугало. Так немеет спина, когда поздним вечером идешь одна по пустынной улице. Вроде никого нет, а душа уходит в пятки.

Резко повернувшись, я побежала к «Вольво». Хватит, пора уезжать, на погостах всегда приходят в голову страшные мысли – место такое, неприятное.

В регистратуре клиники сидела уже другая дежурная. Часы показывали четыре; понятно, поменялась смена.

– Здравствуйте, – бодро сказала я, – вот, давненько не заглядывала.

– Плохо, – сразу пошла на контакт молоденькая медсестра, – зубы полагается раз в полгода осматривать.

– Недосуг, – махнула я рукой. – Калерия Львовна в каком кабинете?

Девушка постучала карандашиком по столу.

– Доктор Образцова больше у нас не служит.

– Надо же, – изобразила я отчаяние, – я так к ней привыкла.

– Могу посоветовать Калистратову, – доверительно шепнула регистраторша, – изумительно работает.

– Нет, лучше подскажите, где искать Калерию Львовну…

– Работаю совсем недавно… – завела медсестра и осеклась, увидав у меня в руке двадцатидолларовую купюру.

Не говоря больше ни слова, она подошла к какому-то ящику и спросила:

– Домашний адрес устроит?

– Прекрасно, – обрадовалась я, – телефончик посмотрите.

– Здесь только адрес, – сообщила девушка, – улица Генерала Котова, дом пятнадцать, квартира сорок четыре.

– И еще поглядите координаты Георгия Рощина, он сюда зубы лечить ходит, – обнаглела я.

Но приветливая медсестричка, очевидно, решила, что двадцать баксов – вполне подходящая сумма за две справки, потому что тут же ушла куда-то за стеллажи, густо уставленные карточками.