Спят усталые игрушки - Донцова Дарья

Потом, вспоминая произошедшее, женщина была уверена, что подписывала идиотскую бумажку словно во сне. Никогда еще она, стреляный воробей, не попадалась на такое, а тут подмахнула протянутый бланк.

Мила ушла с работы и села Калерии на шею. Ей требовалось отличное питание, отдых в санатории, витамины, услуги косметички, массаж, домработница – всего и не перечесть.

Костю Мила не пускала даже на порог. Он оставлял на лестнице сумки с продуктами и уходил. Один раз, правда, рискнул подойти к бывшей возлюбленной, когда та выглянула за дверь. Людмила, тщательно запахивая на уже большом животе халатик, мрачно сказала:

– Твои визиты меня нервируют. Это может плохо отразиться на ребенке.

Больше Костик не рисковал.

Наконец наступил счастливый день. В ночь с двенадцатого на тринадцатое сентября Мила позвонила и сообщила:

– Еду в родильный дом, номер сто девяносто шесть.

Калерия Львовна пыталась пристроить «невестку» к своему гинекологу, но Мила отказалась.

К утру Шабанова родила отличную, здоровую девочку, после чего десять дней провела в родильном доме.

Поздно вечером двадцать третьего сентября Калерия Львовна и Костя приехали в клинику. Людмила вышла со свертком в руках и откинула краешек одеяла. Сердце Калерии тревожно сжалось. Из белоснежных, прокипяченных Костей пеленок выглядывало маленькое, сморщенное, слегка желтоватое личико. Вдруг младенец смешно наморщился, чихнул, открыл голубоватые, бессмысленные глаза и улыбнулся бабке. Калерия Львовна почувствовала, как в ее сердце входит любовь, безграничная, огромная. Очевидно, Костя почувствовал то же самое, потому что сказал:

– Давай сюда.

– Сначала деньги, – спокойно предупредила Мила.

Бабушка протянула ей пластиковый пакет. Не выпуская младенца из рук, Люда заглянула внутрь и, увидав плотные пачки стодолларовых купюр, удовлетворенно заметила:

– Надеюсь, не обманули.

– Мы не на базаре, – не удержалась Калерия, – забирай бумажки, отдавай девочку.

Тут ребенок отчаянно заголосил.

– Есть хочет, – пояснила Мила и, прихватив пакет, двинулась в глубь роддома.

– Куда! – напряглась Калерия.

– Да не бойтесь, куда я с ребенком денусь, – успокоила ее Мила, – и не нужна она мне, вот только покормлю и переодену, обосралась ваша кровинушка.

Необычность происходящего притупила бдительность, и Люда беспрепятственно ушла.

Костя и Калерия маялись в приемной. Наконец появилась санитарка со свертком.

– Вот, – заявила тетка, – велела передать, девочка уснула. Лицо только не открывайте, в воздухе микробы, еще заболеет.

Боясь дохнуть, Костя прижал к себе невесомый пакет, да так и продержал до дома. В спальне они с матерью откинули край одеяльца и вздрогнули. Прямо в лицо им смотрели огромные безжизненные глаза. Щеки горели нарисованным румянцем, пухлые гуттаперчевые губы ехидно ухмылялись. В пеленках лежала кукла.

Костя повалился на кровать. Калерия кинулась к телефону, но трубку не брали. Тогда женщина понеслась к наглой обманщице на такси. Но в квартире мирно пил чай незнакомый мужик. Ни о какой Людмиле он и слыхом не слыхивал, три дня назад купил квартиру в агентстве.

Вне себя Калерия вернулась домой. Костя сидел возле пустой детской кроватки.

– Она сбежала, – только и сумела выговорить мать.

Сын никак не реагировал.

– Завтра же пойду в милицию, ее обязательно найдут, – пообещала Калерия.

Но до похода в правоохранительные органы дело не дошло. В семь утра Калерию Львовну разбудил звонок. Удивленная столь ранним визитом, хозяйка распахнула дверь. На лестничной клетке мялся знакомый дворник и парочка милиционеров.

– Только не волнуйтесь, – сказал один, снимая фуражку.

– Что? – пробормотала, холодея, женщина. – Что?

Костю нашел дворник. Тело уже застыло, кровь, вытекшая из головы, свернулась. Калерия профессиональным взглядом медика окинула труп сына и беззвучно сползла на землю, инсульт поразил ее мгновенно…

Сеня замолчал.

– Вы не пробовали искать Людмилу?

– Зачем? – устало спросил парень.

– А деньги? Она же обманула вас!

Сеня молча покачал головой:

– Когда пришел к следователю и попробовал правду ему выложить, он посмотрел на меня, как на безумного. Сказал: дело ясное – от несчастной любви парень из окна сиганул, сколько хочешь случаев таких, а мать не вынесла смерти сына…

– Про сорок тысяч долларов говорил?

Сеня безнадежно махнул рукой.

– Конечно.

– Ну и что?

– Он сначала спросил, внесены ли они в налоговую декларацию, а потом сообщил, что слова к делу не подошьешь, вот если бы расписка… Я испугался, вдруг еще заставят налог платить, и ушел.

Ловко, однако, милиционер избавился от родственника.

– Наверное, подумал, что у меня крыша от горя поехала, – продолжал Сеня. – Ласково так спросил: ничего не путаю про ребенка? Никто ее беременной не видел. Да она специально все придумала, велела маме ее с работы уволить как систематически опаздывавшую. Все твердила: «Мне младенец ни к чему и разговоры глупые не нужны, никому о беременности не рассказывайте». Вот мы и молчали, а Костя терзался сомнениями: вдруг передумает, не отдаст! Дождался!

И Сеня зашмыгал носом.

«Значит, девочка все же есть! – думала я по дороге в Ложкино. – И ей сейчас всего два года. С кем же Мила ее оставила? Почему прятала? Никто из подруг даже не подозревал о существовании Верочки. К чему такая таинственность? Сотни и сотни женщин рожают сейчас детей вне брака, этот поступок давно перестал осуждаться даже старухами, сидящими у подъездов. Боялась, что отнимут деньги? Так ведь, вероятнее всего, знала о смерти Кости и болезни Калерии Львовны. Жила совершенно не стесняясь, работала в каком-то ОООЗТП. Кстати! Следователь Николай Васильевич обещал узнать, какое предприятие скрывается за аббревиатурой, и выяснить, кому принадлежит номер телефона, по которому звонила Мила.

Часы показывали ровно двадцать ноль-ноль. Все приличные люди давным-давно дома, хлебают щи и смотрят футбол. Все, но только не сотрудники милиции, обремененные «висящими» делами. На мой телефонный звонок раздалось мерное покашливание и усталый голос:

– Кондратьев у аппарата.

Я быстренько хлопнула крышечкой; сейчас заеду к милому другу, только что бы сделать ему такое приятное? Можно просто предложить деньги, но интуиция подсказывала: этот капитан не возьмет ни копейки, абсолютно не похож на взяточника.

Перед глазами встал лучший друг, полковник Дегтярев. Вот Александр Михайлович, довольно улыбаясь, отодвигает пустую тарелку и говорит:

– Знаешь, Дарья, о чем мечтает любой сотрудник МВД?

– О большой зарплате.

– Нет, моя проницательная. Конечно, денежки хорошо, но горячий домашний обед намного лучше. Несчастные сотрудники органов вынуждены питаться кое-как, без всякого режима. Хуже всего приходится работникам районных отделений, у управленцев хоть столовая есть. А эти носят с собой бутерброды или жрут китайскую лапшу и несъедобные сосиски с кетчупом. Потом гастрит, колит, язва, рак желудка. Ой, не верь, когда говорят, что в МВД большинство погибает от бандитских пуль. Желудочные заболевания их подкашивают, уж ты мне поверь.

Я тихонько въехала во двор и посмотрела на окна – темнота. Так, Алиски нет, Маруся в Ветеринарной академии, Кеша на работе, а Зайка небось решила ночевать на телевидении.

Пройдя на кухню, я обнаружила много кастрюлек. В одной исходила ароматом мясная солянка, в другой нашлись бефстроганов, картошка и что-то непонятное, противно желтое, пахнущее гнилым лимоном.

Разложив еду по стеклянным банкам, я понеслась в милицию. Николай Васильевич на этот раз был в довольно приличном костюме и ярком, цветастом галстуке.

– Здрасьте вам, – буркнул он, поднимая красные глаза от каких-то фотографий. – Чему обязан? Еще одного покойничка перепутали или кто-то вам снова на голову свалился?

Не обращая внимания на его издевательский тон, я грохнула перед ним банки и, сдернув крышки, велела:

– Поешьте-ка лучше.

Капитан дернул носом, потом вытащил из стола ложку и моментально уничтожил содержимое.

– Жаль, хлебушка нет, – произнес он, слизывая упавшие на документы капли.

– Забыла, – искренне огорчилась я, – поторопилась…

– Вкусно-то как готовите, – похвалил милиционер. – Небось муж радуется! А моя бывшая только и умела – макароны да яйца, яйца да макароны.

– Узнали мне про телефон?

Николай Васильевич закурил.

– Выяснил. Установлен номерок в городке Нагорье Московской области, на центральной почте. Знаете, когда дома телефона нет, ходят на переговорный пункт. А уж с кем там беседовали – неизвестно.

– А буквы?

– Совсем просто: Общество ограниченной ответственности, завод тепловых приборов, Магистральная, 86.

Я пошла к выходу.

– Дарья Ивановна, – окликнул Николай Васильевич, – приходите когда надо, помогу.