Гений страшной красоты - Донцова Дарья

– Кто тут орет дундуком ночью?

– Рассвело давно, – парировала я. – Потом объяснишь мне, кто такой дундук, никогда о нем не слышала, а сейчас отведи Мартина на улицу.

– Я спать хочу, – заныла Яна, – устала очень! Полночи в новую игрушку рубилась. Прикольная такая! Там есть страна, а в ней правитель…

Мартин счастливо взвизгнул – одна паркетина отскочила в сторону.

– Пес – как Джек Железные Пальцы, – захихикала Яна. – Даша, ты видела этот ужастик?

– Сделай одолжение, отправь лабродуделя охотиться на грибы не в доме, а во дворе, – терпеливо повторила я просьбу, – а потом спи хоть до ужина.

– Не получится, – вздохнула Яна. – Если меня подняли, то все, капец!

– Вот и хорошо, – кивнула я. – Утащи Мартина, пока он весь ваш дом на части не разобрал.

– Ладно уж, – пообещала девочка, – только оденусь.

Я вернулась к Лидии, нашла ее в прежней позе в кресле и тут же задала ей вопрос:

– Что было дальше?

Бархатова моргнула.

– Андрей как-то утряс ситуацию, не знаю подробностей.

Я не смогла скрыть удивления.

– Вы не в курсе деталей?

Лидия Сергеевна схватилась пальцами за виски.

– У меня очень эмоциональная натура, любое переживание вызывает спазм сосудов, и начинается жуткая, нечеловеческая мигрень. Едва Юру увезли в больницу, как я свалилась с приступом. Лежала пластом почти неделю, не ела, не пила, пошевелиться не могла, потеряла пять кило веса. Еле-еле поправилась.

Я задумчиво кивала в такт словам хозяйки дома.

Когда она очнулась, супруг уже все уладил. Агния исчезла из семьи Бархатовых. Вероятно, Андрей Валентинович договорился с сестрой, попросил ее молчать о произошедшем.

– Вы считали Лену умершей? – уточнила я. – Вам так сказал муж?

– Да. С Агнией мы более не общались. Мне было жаль Лену, но раз она погибла, ничего нельзя было поделать. Я попереживала и перестала. Нельзя же вечно рыдать! К тому же Лена мне не родная племянница, да и Андрею Агния сводная сестра. Вот с Надей мы один раз поболтали. Она через пару лет шестнадцатого сентября позвонила.

…Бархатова совсем не обрадовалась, поскольку старательно пыталась забыть ужасный день. Она даже сделала ремонт, изменила интерьер, чтобы обстановка не будила воспоминаний. Но повесить трубку было неприлично, и на вопрос приятельницы: «Как живешь?» супруга Андрея Валентиновича ответила:

– Нормально.

– Здо́рово! – с непонятной интонацией произнесла Надя. – А что поделывает Соня? Расскажи о своей дочери.

Лиде не хотелось сообщать правду. Андрей Валентинович отправил дочь в особую школу-интернат, где с Сонечкой занимались психологи и психиатры. Девочка провела там весь выпускной год, получила аттестат, потом поступила в институт, где изучали иностранные языки. Именно врачи посоветовали профессору не отдавать дочь в творческий вуз.

– Софье лучше получить простую, ясную профессию, – сказал психиатр, – направить ее в сторону обычной жизни. Мы провели большое количество тестов и сделали выводы. Девушка обладает задатками рисовальщицы, но ярких способностей у нее нет. Творческий вуз не то, что нужно Соне, пережившей тяжелый нервный срыв. Как правило, в подобных учебных заведениях царит богемная атмосфера. Преподавательский состав сквозь пальцы смотрит на веселые вечеринки и увлечение студентов спиртным. Кроме того, в таком институте будут учиться по-настоящему талантливые ребята, они станут центром коллектива. Вашей дочери достанется роль лузера.

Андрей Валентинович согласился с врачом и порекомендовал Соне изучать иностранные языки. Девочка покорилась. После года, проведенного в интернате, она стала очень тихой, не спорила со старшими и даже пугала Лидию своей покорностью. «Да, мамочка», «Спасибо, мамочка», «Хорошо, мамочка», – вот что слышала Лидия Сергеевна, пока дочка сдавала вступительные экзамены.

В начале осени Бархатова не выдержала и налетела на мужа.

– Что в спецшколе сделали с нашей девочкой? Ее там били? Соня на себя не похожа!

Андрей Валентинович увел жену в глубь участка и там, удостоверившись, что никого рядом нет, завел разговор.

– Мне не хочется поднимать эту тему, но, видно, один раз нам все же следует ее обсудить. Софья столкнула Леночку с балкона.

– Егор говорил правду? – ахнула Лидия. – Он ничего не выдумал?

– Нет, – поморщился супруг, – Федоров действительно видел на балкончике Соню.

– Она призналась? – пролепетала Лидия.

– Не сразу, – неохотно сказал Андрей Валентинович. – Сначала глупо отпиралась, утверждала, что видела Елену, только когда шла за книгами в библиотеку. Но потом набралась мужества и созналась: «Да, я ее толкнула».

– Наша дочь преступница… – прошептала Лидия Сергеевна.

Андрей Валентинович схватил жену за плечи и сильно встряхнул.

– Нет. Ни малейшего злого умысла Соня не имела, она действовала в состоянии аффекта. И, должен сказать, ее спровоцировала сама Лена. К сожалению, Агния неправильно оценила мое хорошее к ней отношение и решила, что имеет право стать в нашем доме хозяйкой, внушала такие мысли Елене. А что взять с маленькой девочки? Та лишь повторяла слова матери. Соня же излишне бурно отреагировала на подначки двоюродной сестры, но она не хотела ее смерти. Подерись девочки, допустим, у камина, стычка бы ограничилась синяками и ссадинами. Но дело происходило на балконе – и произошла трагедия.

– Какой ужас! – не могла прийти в себя Лидия.

– Настоящая беда случится, если мы не поможем Соне, – жестко произнес Бархатов. – Никогда, ни под каким видом не вспоминай шестнадцатое сентября. Никто из прежних друзей в нашем доме больше не появится. Мы похороним произошедшее навсегда в своей памяти. Софье необходимо жить дальше, она непременно оправится, молодость возьмет свое.

Андрей Валентинович оказался прав. Уже в начале декабря на лице Сони вновь заиграла робкая улыбка, девушка обзавелась друзьями, ее захватила студенческая жизнь. Но, как вы понимаете, Лидия не собиралась откровенничать с Надеждой, поэтому обошлась короткой фразой.

– У дочери все нормально.

– Очень рада! – звонким голосом произнесла Коровина. – Николай запретил мне вам звонить, он не желает более ничего слышать о семье Бархатовых. Но я решила сообщить тебе приятную новость.

– Какую? – спокойно спросила Лидия.

– Мой сын жив! – воскликнула Надя. – После того как твоя психованная дочь толкнула малыша, Юрик был отправлен в больницу в тяжелом состоянии. Но он не умер, хотя мог скончаться. Доктор сказал, что падение с высоты собственного роста часто приводит к летальному исходу. А мой сын физически поправился…

– Чего ты хочешь? – перебила Лида. – Прошли годы, мы более не общаемся.

– Я желаю, чтобы ты знала: Юра после того падения стал идиотом! – закричала Надя. – Он затормозился в развитии, ему всегда будет по уму шесть лет. Вырастет в здоровенного мужика, а мозг его останется на уровне детсадовца. Вот что сотворила твоя дочь! Не понимаю, почему Коля решил замолчать эту ситуацию? Ну да, мой муж слишком интеллигентный человек. А я приеду и подожгу твой дом!

Лидия Сергеевна бросила трубку и помчалась к мужу. Узнав о звонке Надежды, Андрей Валентинович слегка изменился в лице, но ровным голосом произнес:

– Не волнуйся, дорогая, я решу проблему.

Более никто из Коровиных Бархатову не беспокоил…

– Андрей Валентинович сказал о смерти Лены и остальным членам компании? – спросила я. – Но почему он соврал?

Лидия спустила ноги с кресла и всунула ступни в тапочки.

– Не знаю. Пойми, Дашенька, мы больше никогда не поднимали эту тему. Антон не в курсе случившегося. Игорь тоже.

– Думаете, Соня не открыла мужу правду? – усомнилась я.

– Есть вещи, о которых не рассказывают, – покачала головой Бархатова. – Ты дружишь с ней много лет. Соня хоть раз намекала на трагедию?

– Никогда, – признала я.

– Вот видишь, – удовлетворенно заметила Лидия Сергеевна. – Та история давным-давно похоронена, и могила завалена камнями.

– Однако нашелся человек, который решил эксгумировать тайну, – вздохнула я. – Очень странно!

– Согласна, – кивнула Лидия Сергеевна, – непонятно. Прошло столько времени. Кому и зачем понадобилось ворошить грязное белье?

– Вы смогли забыть произошедшее, а кое-кто постоянно помнил о нем, – сказала я. – Сомневаюсь, что Агния, глядя на дочь-инвалида, не проклинала каждый день Соню. И Надежда, живя с подрастающим Юрой, вряд ли испытывала хоть малейшее доброе чувство к вашей дочери.

– Ой, пожалуйста, не говори так! – взмолилась Лидия Сергеевна. – Я могу заплакать, а слезы портят кожу, веки опухают, под глазами появляются мешки. Меня хирург предупредил: после блефаропластики[9] категорически нельзя плакать, весь эффект может пойти насмарку. Соня действовала в состоянии аффекта, она не хотела никому причинить вреда.

– Думаю, ни Агнию, ни Надежду такое объяснение не устроит, – пробормотала я. – Кстати, еще есть Эстер, которая тоже может чувствовать обиду.