Гений страшной красоты - Донцова Дарья

– Сколько времени? – засуетился Борис. – Футбол должен скоро начаться.

– Двадцать один час сорок восемь минут двенадцать секунд, – громко произнес мужской голос, – время московское.

Старуха вскочила с дивана, потом беззвучно плюхнулась назад и прижала обе руки к животу.

– Вот оно! – завопил Борис. – Анькин хахаль здесь! Еще и в разговор влезть посмел! Ах ты…

Виртуозно матерясь, хозяин бросился к «стенке», начал выдвигать ящики и выбрасывать наружу вещи.

Я замерла на месте, охваченная дурным предчувствием.

– Перестань безобразничать! – вскинулась Анна, возвращаясь в гостиную. – Имей в виду, сам шмотье раскидал, сам его назад будешь укладывать!

– Где полюбовничка спрятала? – заорал муж, продолжая выкидывать на пол разноцветные тряпки.

Аня покрутила пальцем у виска.

– Хоть ты и кретин, но попытайся соображение включить: я чего, с карликом живу? Ну кто в ящик поместится? Ладно бы подпол или гардероб обшаривал. Еще в сахарницу загляни!

– В доме чужой мужик, – почти спокойно сказал Борис. – Он разговаривает.

Анна всплеснула руками.

– Точно свихнулся. Кстати, я дозвонилась до Прохоровки, сейчас от них машина придет. Может, и тебе туда скататься? Помнишь, как тебя зовут? Где сейчас находишься? Эй, отвечай! Где ты находишься?

– Московская область, Истринский район, почтовое отделение Пылкино, деревня Филимоново-2, дом восемь дробь один, – сообщил баритон.

Я без приглашения села в кресло.

– Кто это? – подпрыгнула Аня.

– Альберт с вами, – сообщил уникальный прибор.

Хозяйка уставилась на мужа.

– Боря, у нас в избе посторонний.

– Слышу, Ань, – миролюбиво подтвердил ревнивый супруг.

– Я его не приводила, – ошарашенно произнесла женщина. – Тебе тоже мужики без необходимости, ты по бабам таскаешься. Так кто выступает? Где он прячется? Марья Михайловна, вы тут чем и с кем занимаетесь, пока я на работе, а сынок ваш на речке балбесничает?

– Охренела? – нахмурился Борис. – Маме сто лет в обед! Ей бы целой от печки до сортира дойти, может по дороге рассыпаться. И вообще она никогда ничем таким не занималась. В отличие от тебя моя маманя на мужиков никогда даже не смотрела.

– А ты откуда взялся? – уперла руки в боки Анна. – От святого духа? Поди поболтай с соседками, хоть с Анфисой, она тебе правду про бабку-то расскажет. Зажигала Марья Михайловна по полной. Думаешь, чего ее тетя Клава терпеть не может? Потому что она с ее мужем…

– Замолчи! – гаркнул Боря. – Мать на такое не способна!

Я быстро встала и подошла к старухе.

– Марья Михайловна, вы съели конфетку? Такую темненькую, с орешками…

– А? Не слышу ничего! – прикинулась бабка. – Глухая стала, совсем плохая!

– Альберт, – сказала я, – нужна справка. Сколько будет семью восемь?

– Пятьдесят шесть, – ответил мужской голос.

– Вау! – взвизгнула Аня.

Я показала пальцем на пенсионерку.

– Он у нее в животе.

– Кто? – испугался Борис.

– Альберт, – пояснила я.

– Мужчина? – уточнил сын. – Тетка, ты ваще как, с головой дружишь?

Я растерялась. Имею ли я право разглашать тайну? Альберта разрабатывали для особо секретных целей. Если слух об этом изобретении распространится по деревне Филимоново, то через пару дней он дойдет до Москвы, и людям, которые дали Антону лабораторный образец, влетит по полной программе.

– Хочешь сказать, что у моей мамы в животе сидит парень? – наседал Борис.

– Сейчас проверим, – справилась с оторопью Анна. – Эй, ты там, сколько тебе лет?

– Дата создания Альберта десятое ноября, год засекречен, – донеслось из бабушки.

– Никогда не надо есть чужих конфет! – почти с отчаянием произнесла я.

– Как он туда попал, мужик этот? – прошептал Борис. – Ваще ни фига не понимаю.

– Попробую объяснить. Шоколадка на самом деле нечто типа… э… радио. Марья Михайловна, не играйте в молчанку, все уже поняли, что вы слопали конфету! – воскликнула я.

– Ей же нельзя ничего с сахаром! – спохватилась Аня. – Врач запретил!

– Тебе просто жаль свекрови мармеладку принести, – прокряхтела старуха. – Чего привязались? Ну, взяла я бонбошку со стола, никакого вкуса в ней не было, совсем крошечная, даже разжевать я ее не успела, она сама прямо в горло проскочила. Подняли шум из-за ерунды. Жлобы!

Из сеней послышался грохот, дверь в избу отворилась, и в гостиную вошли два огромных мужика, один из них нес под мышкой свернутое серо-зеленое одеяло.

– Где баба? – спросил он.

– Во! Забирайте! – велела Аня, указав на меня пальцем. – Одной заботой меньше. Нам еще со старухой разобраться надо.

Я хотела осторожно рассказать, что такое Альберт, но на меня вдруг накинули то самое одеяло, туго спеленали, оттащили в машину, привезли в некое здание и привели в кабинет, где находился приятного вида старичок, сильно смахивающий на Деда Мороза.

Таинственная Прохоровка, о которой постоянно говорила Аня, оказалась психиатрическим корпусом местной больницы. А старичок был доктором-психиатром Сергеем Петровичем Кругловым.

Слава богу, врач сразу понял, что никакими душевными расстройствами привезенная санитарами женщина не страдает, он точно знал – я не являюсь его подопечной.

– Вы уж нас простите, – сказал психиатр. – Персонала не хватает – зарплата маленькая, ответственность большая, работа тяжелая, вот и не хочет народ сюда идти. Нужного количества санитаров нет, здание старое, давно не ремонтируется, иногда больные убегают. Со вчерашнего дня одну мамзель ищем. Пошла в туалет и через окошко скрылась, вытащив прут из решетки, расшатался он. Поэтому когда мне из Филимонова позвонили…

– Понятно, – улыбнулась я. – Я не хотела Аню пугать, это Антон придумал.

Наверное, не стоило рассказывать Сергею Петровичу историю принца на белом коне, но я от сильного волнения всегда становлюсь излишне болтливой. Только все же Альберта я закамуфлировала под компьютер. Мол, это нечто вроде очень маленького ноутбука, точнее сказать не могу, плохо разбираюсь в новейших технологиях.

– Я тоже полнейший профан в электронике, – отмахнулся Круглов. – Ну до чего дошел прогресс! Компьютер в конфете! Надеюсь, родственники отвезут завтра бабушку в клинику, сделают ей УЗИ. Хотя деревенские жители бегут к нам лишь тогда, когда им совсем плохо. Вы говорили, что мужчину, который затеял романтическое знакомство, зовут Антон Бархатов? Полагаю, он родственник Андрея Валентиновича?

– Вы знаете академика? – удивилась я.

Психиатр улыбнулся:

– Дорогая, я пришел в эту больницу сразу после получения диплома. Думал, отработаю по распределению[11] положенные три года и перейду в московский НИИ, но прижился тут и никуда не уехал. С Андреем Валентиновичем мы одно время близко приятельствовали. У него же роскошная библиотека, а я книголюб, вот и просил кое-что почитать. Жаль, что жизнь нас развела. Ну да я сам виноват, не стоило его друга разоблачать. Но я был тогда очень нетерпим к шарлатанам, меня возмущали индивидуумы, которые изображают из себя докторов, не являясь таковыми. «Не навреди» – вот первая заповедь врача. Разве можно ребенку энеротараин назначать? Сколько лет прошло, а я помню нашу ссору с Бархатовым. Я тогда в сердцах крикнул: «Ты поощряешь мерзавца!» А Андрей Валентинович в гневе ответил: «Сидишь в моем доме и оскорбляешь моего лучшего друга! Убирайся вон!» Я уже к вечеру пожалел об инциденте, но закусил удила, не захотел первым делать шаг к примирению, так наша дружба и сошла на нет. Ох, простите старика, милая, разболтался не к месту. Вечер уже, на дежурстве спать нельзя, поговорить мне тут не с кем, вот я и обрадовался, когда вас увидел. Пожилые люди несдержанны на язык, и у них теряется адекватность оценки окружающего мира. Ну какое вам дело до совершенно незнакомых людей? Могу предложить переночевать у нас в ординаторской, там весьма удобный диван. Не идти же вам в темноте пешком на станцию. Да и электричек до шести утра не будет, последняя, что в Филимонове останавливается, в девять была.

Я поерзала в кресле.

– Вообще-то, у меня есть машина, она стоит в гараже Бархатовых, я сейчас живу у них. Соня с мужем уехали отдыхать, я приглядываю за женой академика.

– Сонечка нашла себе мужа! – обрадовался Сергей Петрович. – А как Лида? Она здорова?

– Да, и выглядит прекрасно, – улыбнулась я. – Иногда ее путают с дочерью. Кстати, Антон – сын Лидии Сергеевны и Андрея Валентиновича. Он намного младше сестры.

– Скажите пожалуйста! – восхитился Сергей Петрович. – Не всякая женщина решится родить, если один ребенок уже вырос. Лида – просто железная леди.

– Полагаете? – улыбнулась я. – Мне она кажется наивно беспомощной, в особенности – в бытовых вопросах.

Круглов крякнул.

– Я не об умении варить борщ. Когда я близко дружил с Бархатовыми, постоянно восхищался Лидой. Она очень беспокоилась о фигуре и никогда, ни при каких обстоятельствах не нарушала жесткую диету. Всегда, в любую погоду обливалась во дворе холодной водой, занималась спортом, постоянно улыбалась, источала позитив и, не забудьте, работала, имела славу отменного косметолога. Я ни разу не застал ее на даче растрепой, хотя приходил по-приятельски без приглашения, в любое время. Лидия Сергеевна была предельно собранна, никакого расслабления. Полагаю, она ложилась спать в туфлях на каблуках. Ну, это шутка… Я понимал, что до добра такая требовательность к себе не доведет, рано или поздно Лида сорвется. Чем сильнее закручен кран, тем мощнее будет фонтан, когда вода снесет запор. Но за все время нашей дружбы Лидочка не совершила ни единого опрометчивого шага. И, знаете, глаз у нее – рентген. Андрей Валентинович человек увлекающийся, легко сходился с посторонними, поболтает с кем-нибудь и сразу в гости ведет. Лида всех принимала, но потом тех, кто ей не нравился, отваживала. У нее редкостное чутье на людей. Но в случае с Коровиным оно дало сбой.