Сволочь ненаглядная - Донцова Дарья

– Нет, – растерянно отозвалась я.

– То-то и оно, – заявил Кирюшка и, страшно довольный, умчался переодеваться.

– Хотела бы я поглядеть на этот лес, где соседствуют белые медведи, павлины и Красная Шапочка, – хихикнула Катя.

– Обязательно увидишь, – пообещала Юля, – спектакль на Восьмое марта покажут.

Доктор Ростов мог принять меня только в пятницу, поэтому я с утра поехала в журнал «Ваша песня» на поиски Леси Галиной.

В просторном холле за конторкой с компьютером и тройкой телефонов восседала раскрашенная во все цвета радуги тощая девица. Фиолетовые волосы торчали дыбом, худенькую грудь без всякого признака бюста обтягивал оранжевый свитерок, в уши воткнуто по килограмму железа, а костлявые запястья унизаны браслетами, фенечками и бисерными косичками.

– Вы к кому? – лениво процедило существо, мерно жуя жвачку.

– Леся Галина где сидит?

Не говоря ни слова, секретарша вытянула в сторону руку и ткнула пальцем в одну из дверей:

– Леся Петровна в кабинете.

Я пошла в указанном направлении. Очевидно, Галина получила повышение, потому что дверь украшала красивая латунная табличка с надписью «Заместитель главного редактора». Ниже кто-то прикрепил на кнопках вырезанное из упаковки название «Яйцерезка».

Я хихикнула и толкнула красивую, выполненную под орех дверь. Комнатка оказалась небольшой и утыканной множеством аппаратуры. Компьютер, принтер, ксерокс, факс, сканер и еще парочка каких-то неизвестных мне серых пластиковых ящиков, завораживающе моргавших зелеными лампочками. Если учесть, что у окна помещался огромный письменный стол с грудой рукописей и высокое кожаное кресло, то места для передвижения просто не осталось. Даже для моих сорока пяти килограммов. Приходилось удивляться, как Леся Галина ухитряется протискиваться за рабочий стол, потому что сидевшая передо мной женщина тянула на полтора центнера.

Бесформенное тело было укутано в просторную черную хламиду, очевидно, Леся пыталась при помощи одежды стать стройней. Большие руки, похожие на булки, держали папку.

Галина отложила бумаги и грудным голосом поинтересовалась:

– Вы ко мне? По какому вопросу?

Я внимательно посмотрела в ее лицо. Мягкие карие глаза, прямой, аккуратный нос, красиво изогнутый пухлый рот и брови, летящие к вискам. Кабы не чудовищная толщина, Леся сошла бы за красавицу. Кстати, и волосы у нее оказались хороши – целая копна смоляных кудрей, а зубы, показавшиеся на секунду, сверкнули белизной, да и цвет лица чудесный – нежно-розовый, персиковый.

– Вы знали Настю Звягинцеву?

Леся взяла со стола шариковую ручку и ответила:

– Конечно, учились в одной группе, а вы кто?

– Я лежала вместе с ней в больнице. Настя, умирая, оставила письмо, просила его передать брату Егору. Я пообещала, только Звягинцева внезапно скончалась, а адреса брата не оставила. Я хочу выполнить последнюю волю покойной, думала, может, вы подскажете. Настя о вас часто вспоминала, называла лучшей подругой.

– Да, – вздохнула Леся, – мы дружили с университета, только потом разбежались.

– Почему?

– Жизнь развела, – пояснила Галина, явно не хотевшая рассказывать подробности. – Только у Насти не было брата Егора, у нее вообще никого не было, родители умерли, бабушка тоже, лишь дядя остался.

– Дядя?

– Ну да, дядя, Платов Лев Константинович, вроде брат покойного отца.

– Почему же она была Звягинцевой?

– Это фамилия мужа.

– Так он Скотинин!

– Правильно, но Олег – второй супруг, а в первом браке Настя стала Звягинцевой.

– Она была уже один раз замужем до Лео Ско?

– Да, выскочила на первом курсе. Только они недолго прожили, меньше полугода, потом развелись.

– Почему же Настя не сменила фамилию во втором браке?

Галина усмехнулась:

– Вам захотелось бы носить благозвучное прозвище – госпожа Скотинина?

– Да уж, «аристократическая» фамилия, – согласилась я. – Но где найти ее брата? – продолжала я.

– Нет никакого брата, – вздохнула Леся. – Настена последнее время сильно болела, у нее изменилась личность, выдумывала несуществующие вещи… Никакого Егора нет, письмо можете выкинуть.

Я в растерянности смотрела на журналистку. Может, я и поверила бы тому, что Настя бредила наяву, но деньги? Тридцать тысяч американских долларов никак нельзя назвать вымыслом. Они существуют на самом деле. Не далее как сегодня утром я щупала подушку, пытаясь услышать хруст купюр. Правда, никакого звука не уловила, но банкноты там, под велюровой наволочкой с вытканной кошкой. Нет, Егор есть, весь вопрос только в том, где его найти…

Я вышла в приемную, держа в руках записку с примерным адресом Льва Константиновича Платова. Леся не помнила точно ни названия улицы, ни номер дома.

– У меня феноменальная зрительная память, – объясняла она, чиркая ручкой по бумаге, – если один раз где пройду, всю оставшуюся жизнь дорогу помню. От метро «Динамо» вглубь, мимо парка, потом до светофора…

Отдав мне план, Леся подняла красивые глаза и сказала:

– Сходите, конечно, ко Льву Константиновичу, но имейте в виду, Настена обладала больной фантазией. Я ведь с ней очень тесно общалась и ни о каком брате не слышала…

В приемной я села в кресло и стала обдумывать, куда податься. Раскрашенная девица не проявляла ко мне никакого внимания, просто лениво разгадывала кроссворд. Внезапно дверь, ведущая в коридор, распахнулась, и влетела девчонка в кожаной мини-юбке и зеленой блузочке.

– Слышь, Петюнчик! – завопила она. – Где наша почта?

Девица, не отрываясь от журнала, сообщила:

– В экспедиции.

– Так сходи за ней.

– Прямо сейчас?

– Именно, – обозлилась пришедшая, – причем как можно скорей!

Секретарша медленно встала, и я увидела, что она громадного роста, небось чуть-чуть не дотянула до двух метров. Тощие мальчишеские бедра обтягивали кожаные брюки. Ноги оказались под стать росту – размер сорок пятый, не меньше. Горестно вздыхая, девица ушла, за ней поплыл тяжелый, удушливый запах «Фаренгейта».

– Простите, – не выдержала я, – это мужчина?

Девчонка в мини-юбке хихикнула:

– ЭТО – нечто, зовут Петя, а уж его половая принадлежность никому не известна. Впрочем, наверное, все же представитель мужского рода, так как пользуется туалетом для джентльменов.

– Надо же, – продолжала я удивляться, – я приняла его за девушку, сережки, фенечки, макияж…

– А вы ему скажите, – откровенно смеялась девчонка, – он обрадуется. Впрочем, в нашей редакции педиков полно, можно сказать, других парней нет, кроме девушек, конечно.

– Не понимаю…

– А чего понимать-то, – фыркнула мини-юбка, – начальство под себя кадры подбирает. Главный редактор Пусик мальчиков подыскивает, а Леська – девочек.

– Вы хотите сказать, что Галина…

– Лесбиянка, – преспокойно заявила журналистка, – активная, я бы даже сказала, страшно активная. На работу берет только тех, кто соглашается ее ублажать. Тут просто вертеп, публичный дом…

Я посмотрела в злобное личико девицы и не удержалась:

– А вас, простите, кто нанял, Пусик или Леся?

Сплетница побагровела, но тут дверь вновь распахнулась, и в приемную влетела толпа галдящих людей. Воспользовавшись суматохой, я выскользнула на улицу.

Погода неожиданно решила напомнить о том, что февраль – последний зимний месяц. Серое тяжелое небо раздвинулось, и в просвет между тучами выглянуло солнце. С крыш потекли струи воды, под ногами образовались просто моря и океаны… Но при солнечном свете и настроение делается другое.

Я бодро зашлепала по лужам – можно даже и не пытаться выбирать местечко посуше, под мутными потоками асфальта не видно… Внезапно глаза затормозили на огромном рекламном щите «Лучшие подарки к 23-му февраля в магазине «Колесо», загляни и купи». А ведь и впрямь, скоро День Советской Армии, во всяком случае, так назывался данный праздник раньше. Мужчинам, даже тем, кто никогда не носил воинскую форму, обязательно дарят сувениры. Надо и мне приобрести кой-чего для Сережи и Кирюши, тем более что в кошельке лежат триста долларов, полученных «Луизой Феррари» за молчание.

Я так давно не посещала промтоварные магазины, что получила самое настоящее удовольствие, бродя по отделам и рассматривая красивые штучки. Нет, все-таки хорошо, что сейчас можно купить любую вещь. Единственная проблема – деньги. Но их, в конце концов, можно заработать. Но после часа шатания по отделам мой энтузиазм слегка завял. Цены выглядели ошеломляюще, несколько раз я не понимала – вот эта цифра с бесконечными нулями цена или какой-то торговый код? Наконец ноги занесли меня в отдел трикотажа, где на длинных палках висели вперемешку мужские и женские вещи. Один костюмчик из приятного на ощупь, шелковистого джерси пришелся мне по душе. И цвет подходящий – так выглядит палая листва в парке… Цена не пугала – всего пятьсот рублей. Впрочем, рядом на вешалке болтался какой-то мешок грязно-серого цвета с ценником – двенадцать тысяч.