Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова. - Кантор Максим

— Все слышали. Столько публикаций было!

— Нет больше сокровищ царства Удмурту! Украли все!

— Один я, значит, такой темный, — сказал я коллегам. — Расскажите, потерплю. Ох, Палыч, все-таки придется про твое дремучее Удмурту слушать.

Палыч рассказывал долго, Оксанка вставляла живописные детали — оказывается, один я не знал про царство Удмурту, а его уже два года обсуждают во всех телепередачах и каждой газете. И куда я смотрел, спрашивается?

История с царством вот какая. Был, оказывается, такой древний народ удмурту, мирные и высококультурные кочевники. Откололся этот народ от киммерийцев (фразу про киммерийцев я выслушал хладнокровно, решив при случае узнать у Татарникова, кто они такие). Ну, словом, откололся этот народ от киммерийцев и странствовал долго по Переднему Востоку, аж до Ирана доходил, потом двинулся на Север и добрался до Урала. Там этот народ открыл залежи полезных ископаемых, золота и драгоценных камней, построил города и зиккураты (слово «зиккураты» меня удивило, но я и бровью не повел, словно каждый день про зиккураты слышу). Народ царства Удмурту на Урале численно возрос, а потом двинулся дальше к Северу — и, видимо, дошел до Северного океана. По одной из гипотез, народ Удмурту дошел аж до Аляски и таким образом честь открытия Америки принадлежит ему. Была у них и письменность, ремесла, потрясающее искусство, только вот столицу их долго не могли найти, много лет искали. Искали и искали — и была это вековая мечта всякого русского человека: открыть царство Удмурту! Помните сказки про молочные реки и кисельные берега? Так вот, это царство Удмурту описывали. Сказки про это древнее царство сказывали, летописи писали, песни пели, — а найти никак не получалось. Но каждый русский в затаенной глубине души хотел найти его, это великое царство Удмурту.

— Послушай, Палыч, — сказал я архивариусу, — насчет каждого русского — это ты загнул. Что касается меня, я царство Удмурту никогда не искал. Не преувеличивай.

— Ты просто не задумывался над тем, чего на самом деле хочешь. Ты ведь хороший человек! Хочешь счастья своим соседям? Хочешь покоя стране и равенства гражданам? Хочешь справедливости, добра, богатства для своей родины, ведь так? А все это было в царстве Удмурту! Люди любили друг друга, не враждовали, много работали, а продукт своего труда делили поровну. Вот такое было царство! Оно древнее Византии, богаче городов средневековой Европы! Иван Василич Грозный воевал Сибирь в расчете напасть на след утерянного царства. Петр Первый хотел возродить царство Удмурту на чухонских болотах: Санкт-Петербург — это попытка нового Удмурту, чтоб ты знал. Коммунисты хотели возродить тысячелетнее царство Удмурту, не получилось у них. Экспедиции посылали на Урал, искали стоянки древнего народа, остатки городища. Не нашли. И теперь новая русская мечта опять-таки связана с возрождением Удмурту. Построим банки, возведем государственные монополии! И будет у нас благостно, как в царстве Удмурту! И вот сегодня наконец повезло!

— Где повезло?

— Недавно нашли.

— Что нашли? Где оно?

— Так вот оно под нами как раз, — сказал Палыч, и хромой ногой постучал по редакционному линолеуму.

— Удмурту?

— Ну конечно! Нашли, нашли! — Палыч разволновался, радостный блеск обнаружился в глазах энтузиаста, даже забыл, бедолага, что он кандидат на нары. — Сбылась вековая мечта русского народа! Вот оно, царство, совсем рядом оказалось! Копать начали на Тверской площади — по всем правилам раскоп сделали, чего там только нет!

— А что там нашли? — оживилась Оксанка.

— Золото, серебро, бриллианты, несметные сокровища!

— Где нашли? — Я ничего не понимал. — В царстве Удмурту нашли?

— Точно. В Москве. В нашем с тобой городе, построенном на месте древней столицы царства Удмурту.

— Это как так?

— На Пушкинской площади, не видел, что ли? Там уже три месяца огорожено. У нас теперь под памятник Пушкина тоннель копают, такого размера вырыли яму, что паркинг на пять уровней строить можно. И столько там ценностей обнаружено — не счесть! Я заходил на раскоп, интересовался. — Палыч растеряно провел рукой по жидким волосам. — Интересовался, а получается, влип в историю.

— Так что случилось?

— Люди видели, как я выносил с раскопа ценности. Сенатор Шубкин — а он работы по сохранению сокровищ Удмурту финансирует — направил запрос в прокуратуру. Вот у тебя в руках полный список украденного.

— Палыч, — спросил я, еще раз глянув на бумажки, — а общий вес ворованного какой?

— Шестьсот килограммов золота.

— Кто ж это поднять сможет?! — ахнула Оксанка. Я вообразил, как Палыч прыгает по раскопу среди развалин древней Москвы с мешком, набитым сокровищами, и хмыкнул. Ох, будет вам статья, господа чиновники! Будет вам тоннель под Пушкиным! Кто-то вычистил раскоп ночью, ежу понятно — а одновременно решили убрать надоевшего всем архивариуса. Я засмеялся — история представилась мне крайне простой. Шерлок Холмс сказал бы: на одну трубку. Татарников сказал бы: на один глоток водки. Надо только понять, кто сейчас способен на госценности замахнуться, у кого рука не дрогнет. Сенатор Шубкин, говорите? А кто за Шубкиным стоит? Любопытно, любопытно. Ну ничего, мы это перетрем с майором Чухонцевым.

— Чего смеешься? — спросила Оксанка. — Украли сокровища!

— Пропали сокровища Удмурту, — сказал Палыч скорбно, — а я не брал, правда. Даже могилу царскую — и ту разрушили. Ничего там больше нет. Одни камни и труха. Все что осталось — эти фотографии.

— Проклятие гробницы Удмурту! — сказала Оксанка. — Хочу посмотреть. Едем, а?

Я взял телефон и набрал номер Гены Чухонцева.

— Чухонцев, — сказал Чухонцев. Он, конечно, знал, кто звонит, но любил выпендриваться. Как всегда, голос у него был сумрачным и звучал словно из глухого подвала: дескать, сижу в своем каземате, делом занят, рапортуйте, и покороче.

— Гена, ты про Удмурту что знаешь?

— Шестьсот кило золота, драгоценных камней еще на полтонны. Один деятель вычистил раскоп, а как сумел сделать все в одиночку — в толк не возьму.

— Знаешь, кто брал? — я посмотрел на Палыча.

— Называют одного журналиста, — Гена хохотнул, — не тебя, не дрейфь! Но я не очень-то верю. Ищу следы, — сказал Чухонцев значительно.

— Где ищешь?

— Я в раскопе. — Голос и впрямь звучал как из погреба. — Тут мне работенки прибавилось, еще и трупы нашли. Три штуки. Можете уносить! — сказал майор кому-то.

— Версии есть? — спросил я Гену.

— Есть. Уй! — похоже, он головой ударился. — Вот первая версия: подпорки хлипкие. Обрушение небрежно установленного оборудования. Типичный несчастный случай.

— А золото?

— А что золото? Может, и не было золота, а кто-то очень хочет компенсацию. Некогда мне. Я при исполнении. Все версии прочтешь в официальных сообщениях для прессы.

Вон оно как! Здорово прижали Гену начальники. Обычно он так со мной не разговаривает.

— Палыч, — сказал я, — там еще и трупы нашли. Всей правды ты товарищам не рассказал. Ты, оказывается, не только шестьсот кило золота уволок, ты еще и троих подельников завалил!

Неудачная получилась шутка, Палыч съежился, совсем погрустнел.

— Прости, Палыч, глупость ляпнул, — сказал я. — Сейчас я туда поеду и во всем разберусь. Фотографии у тебя забираю. Покажу одному спецу. Палыч кивнул значительно: всем нравится словечко «спец», сразу пугаются и вопросов не задают. Палыч не знал про Татарникова, а вот Оксанка знала, я рассказывал.

— Ты к своему Татарникову?

— Естественно.

— Я с тобой, — сказала Оксанка.

— Татарников водку пьет, — предупредил я.

— Вино тоже купим, — отрезала она. — Я испанское люблю! — Отдыхает она летом в Испании, только не со мной. Говорит, с подругой.

— Ну, значит, купим испанское.

Мы доехали до Кутузовского, зашли в буржуйский магазин «Азбука вкуса», там все есть. Обычно я отовариваюсь в переходе метро, но не пойдешь же с дамой в переход бутылку выбирать! Взял дорогое испанское вино, а Оксанка потискала плюшевого мишку, сидящего на винной полке — вот они, прелести рекламной политики больших магазинов. Я зубами скрипел, пока расплачивался, — но вообще-то мне было приятно. Я, если честно, думал иногда, вот, Оксана тоже живет на Кутузовском, недалеко от нас. И почему бы нам с ней не поселиться однажды в моей квартире? У меня дом двадцать четыре, квартира шестьдесят семь, от деда осталась. Дед был подполковник; странное звание, такого больше нигде в мире нет: оно значит, что выслужил себе безбедную старость, а с генералами пить не научился.

Думаю, я бы деда легко перепил: у меня практика, потому что в квартире номер шестьдесят пять живет историк Сергей Ильич Татарников, который знает все на свете, только рассказывает об этом исключительно под нажимом градусов. Я давно пользовался советами Татарникова, и вот мы с Оксанкой шли как раз в шестьдесят пятую квартиру.