Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова. - Кантор Максим

В последнее десятилетие футбол потеснил все прочие виды человеческой деятельности — и дело не в том, что народ полюбил эту игру, простой народ любил футбол всегда. Сегодня страсть к футболу охватила людей далеко не простых. И выражалась она не в наблюдении за игрой, а в покупке футболистов. Все богачи обзавелись собственными футбольными командами. Казалось бы, зачем русскому купцу собственная футбольная команда? Однако набрали себе футболистов, как в былые времена цепных медведей, — и хвастали приобретениями. В высших эшелонах власти обладание футбольной командой сделалось прямо-таки вопросом этикета. Если ты чего-то стоишь, футбольную команду иметь обязан, а то неловко получается. К обеду галстук надеваешь, если идешь в приличный ресторан? Вот изволь и футбольную команду иметь, если вхож в определенные круги. Прежде, рассказывали мне, вожди увлекались театром — Сталин, к примеру, раз десять хаживал на понравившиеся спектакли. Позже, в застойные годы, полюбило партийное руководство балет, их даже хоронили под звуки «Лебединого озера». Когда социализм разрушили, руководство пристрастилось к теннису: выбегал наш тогдашний президент на корт, махал ракеткой, скакал как зайчик, и его окружение тоже подпрыгивало и махало руками: видите, какие мы мобильные, как бодро наша страна скачет за прогрессом! Однако время больших приобретений, масштабных свершений, грандиозных цифр — это новое время потребовало спорта более внушительного и зрелищного. Как-то несолидно для владельца алмазных копей и нефтяных залежей прыгать по корту за непослушным мячиком. Теперь размах спортивный соответствовал размаху финансовому — и вкусы стали совсем иными: не за элегантной теннисной формой охотились нынче, а за популярным футбольным клубом. И размеры трат впечатляли. Ну сколько можно истратить на теннис? А на футбол — во много раз больше.

Вот и местный делец, даром что не миллиардер, а скромный труженик на ниве спекуляций: всего миллионов семьсот-восемьсот надыбал, не больше, — и тот поднатужился да и приобрел себе команду футболистов, построил стадион, оборудовал ложи.

В городок Н. стали наезжать значительные люди. Гости прибывали со свитой, оставляли большие деньги в ресторанах и гостиницах — короче говоря, расцвел город. Вот и на этот злосчастный матч приехал губернатор края, расположился понаблюдать за игрой. Особое приобретение совершил владелец команды, прикупил центрфорварда бразильской сборной — есть на что посмотреть: черный как сажа, ноги как у слона, рост как у жирафа.

Впрочем, говорили люди осведомленные, приехал губернатор не только из-за бразильского форварда — имелись и другие надобности. Требовалось, причем давно уже требовалось, вывести на чистую воду вороватого мэра города — вот и нагрянул губернатор с охраной. Примчалась кавалькада на бронированных джипах с мигалками и милиционерами на мотоциклах. Якобы полюбоваться на матч прибыли гости, а на самом деле — на расправу. Нет сомнений, что мэр города знал о надвигающейся каре: на стадион не явился, заперся в своем особняке, шторы на окнах задвинул.

Гости отметили свое пребывание в городе Н. шумно: кортеж с ревом пронесся по главной улице, на завтрак в гостинице пригласили цыган со скрипками, и когда пришла пора смотреть футбол, губернатор уже находился в том блаженном состоянии, в каком правителю требуются зрелища и прохладительные напитки — а решения и экзекуции отложены до утра. На стадионе почетного гостя проводили в так называемую VIP-ложу; первым делом гость подошел к балкону, помахал публике, и публика ответила одобрительным гулом: вот он, отец родной, среди нас, футбол смотреть прибыл! Губернатор раскинулся в кресле, закурил сигару. Губернатор был одет, что называется, casual, то есть не парадно, а удобно — в кремовых брюках и норвежском свитере с орнаментом. Описания его гардероба я потом многократно читал в протоколе, составленном в морге, куда доставили тело. Протокол подчеркивал демократичный выбор одежды — губернатор был расположен отдохнуть в неформальной обстановке, расслабиться, выпить. Вот ведь до чего зыбкими оказываются наши расчеты — соберешься отдохнуть, а свезут тебя в морг, окоченевшего и немого, свалят в жестяной ящик, и высокий губернаторский чин тебе не поможет. Впрочем, до трагической гибели оставалось еще минут тридцать, а пока — еще вполне живой, упитанный и веселый — губернатор сидел в ложе и интересовался, нет ли в местном буфете какой-нибудь закуски. Как не быть! нашлась — немедленно подали шампанское, икру, омаров. Не то чтобы омары водились непосредственно в городских водоемах, однако к нужному часу нашлись в городе омары, подали их в губернаторскую ложу, накрыли стол.

— В сущности, что еще надо? — благосклонно сказал губернатор, обозревая футбольное поле, личный состав команды, накрытый стол, розовые клешни членистоногих. — Я люблю самые простые вещи. Футбол, шампанское, омары — мне достаточно.

Пожалуй, можно было возразить, что имеются вещи попроще, чем розовое шампанское с омарами в господской ложе, но в окружении губернатора людей с подобным мнением не оказалось.

Губернатор разорвал омара на части, приступил к трапезе, а тем временем и матч начался, забегали резвые пареньки по полю. Угловой, оффсайт, желтая карточка — воздух наполнился привычными криками. Погода радовала, трибуны шумели, шампанское было хорошей марки — не ударил город Н. в грязь лицом перед губернатором! Богач Верзилов, владелец стадиона и команды, вытанцовывал сложный танец подле гостя. Он, хитрец Верзилов, метил в мэры, ждал, что вороватого Яковлева (так звали мэра города) отвезут в столицу в кандалах, а ключи от его кабинета передадут человечку верному — то есть ему, Верзилову. И вот выплясывал Верзилов подле губернатора, смеялся шуткам, разгрызал зубами твердые клешни омара, выхватывал у официанта бутылки розового шампанского, дабы наполнить бокал гостя самолично. «Вы, — говорил Верзилов, застенчиво улыбаясь, — берите мэра сразу, не давайте опомниться. А то он в Лондон сбежит. Вы лучше ему ноги железным ломом поломайте, чтобы не бегал». Охрана смеялась, губернатор прихлебывал шампанское и улыбался. Губернатор на Верзилова смотрел благосклонно — так, во всяком случае, передает охрана.

Губернатор был человеком выдающимся. Рассказывали про него разное — но я свидетелем не был, свечку не держал, могу излагать только факты. Начинал как банкир, банк обанкротился — и подался молодой человек в политику. Розовая беспечальная физиономия сослужила ему отличную службу — даже если и крал, делал это столь искренне, что люди только умилялись. Он стал личным советником президента, потом — премьер-министром, правда ненадолго. Экономика страны в очередной раз приказала долго жить, и премьер-министр торжественно ушел в отставку — и не куда-нибудь, а в ряды борцов за демократию. Судьба привела его в оппозицию к правительству, он стал бороться за правду, сделался лидером оппозиционной партии. Прошло еще три года, и он получил назначение послом в Англию; еще два — и возглавил Министерство энергетики. Авария на гидроэлектростанции заставила его сменить место работы. Неуемный, активный, ищущий человек! Последняя должность — губернатор края, размерами превышающего Европу. Можно сказать, все попробовал: и в оппозиции отметился, и деньги считать научился, и украл порядочно, и законность защитил. Губернатор и в футболе хорошо разбирался — так, по воспоминаниям охранников, он отметил игру нескольких игроков, высказал мнение о тренерской работе, скептически отозвался о вратаре.

— До первого штрафного продержится. — Так сказал губернатор незадолго до своей кончины.

Вот и штрафной удар назначили, сейчас, того гляди, счет размочат. Судья свистит, вратарь нервничает, нет, не хуже матч получился, чем на столичном стадионе! Губернатор отложил недоеденного омара, отставил тонкий бокал, привстал в кресле, чтобы лучше видеть. Эх, лучше бы он остался сидеть, глядишь, и уцелел бы!

Штрафной удар, в сущности, дело заурядное, случается в игре частенько. Но этот штрафной зрителям запомнился. От игрока ждали чегонибудь особенного. Посмотрим, говорили зрители друг другу, на что он способен, этот бразильский форвард! Игрок за номером тринадцать — роковое число, как потом отметили в местной прессе, — отошел на приличное от мяча расстояние, разбежался и так стукнул, что мяч полетел с силой пушечного ядра. От такого мощного удара воротам противника было не спастись, никакой вратарь не удержал бы мяч, летящий с бешеной скоростью. Но мяч попал не в ворота. Форвард нанес удар по ложе почетных гостей, и, просвистев меж охранников (те даже шелохнуться не успели), мяч угодил прямо в лоб губернатору края.

Потом было много разговоров: можно ли убить футбольным мячом? Некоторые криминалисты выдвигали версию, будто в мяч был залит свинец для придания ему необходимой тяжести. Как может лететь по воздуху мяч со свинцом внутри — об этом они не подумали. Один энтузиаст выдал гипотезу об отравленном мяче, дескать, поверхность была пропитана цианистым калием, — и эту чушь следователи жевали в течение двух дней. Но дело было много проще — ни цианида, ни свинца не потребовалось. Подумайте: боксер вполне может убить ударом кулака — так неужели футболист не может убить ударом ноги? Губернатора буквально выбросило из кресла, тело его несло по воздуху около четырех метров, затем оно врезалось в перила ложи, перила раскололись, и губернатор рухнул на нижний ярус. В себя он практически уже не приходил — только в больнице, после поспешных уколов сознание на пять минут вернулось к несчастному и тут же угасло навсегда. Характерно, что в короткий период просветления губернатор путал все социальные роли, кои ему случилось в жизни играть. Он звал на баррикады и тут же отдавал приказы о подавления восстания. Он звал на борьбу с кровавым режимом и приказывал запретить инакомыслие. Врачи, склонившись над телом, с тревогой наблюдали последнюю схватку между разными ипостасями чиновного сознания. «Даешь открытое общество!» — хрипел губернатор и тут же требовал с неизвестного партнера «откат» за предоставленные бюджетные деньги. «Все на борьбу с коррупцией», — с трудом выговаривал умирающий. И сразу за тем кричал, обрывая дыхательную трубку: «Отстегни бабла, мы тебе счетчик включили!». То были его последние слова — лицо губернатора резко посинело, тело вытянулось, глаза закатились. Вскрытие показало обильное кровоизлияние в мозг, удар мяча оказался роковым. Убийство, господа, натуральное политическое убийство!