Созвездие жадных псов - Донцова Дарья

– Ищи другой вариант.

– Почему? – делано удивилась я. – В Лениной комнате что-то не так?

– В квартире-то порядок, – буркнула тетка, – с самой Ленкой беда вышла, убили ее!

– Как же это! – взвилась я. – За что? Кто? Ужас!

– Страсть господня, – закивал «халат», – прямо во дворе и порешили, вон на той скамеечке, мы теперь боимся туда садиться! Вот в РЭУ позвонили, попросили лавку убрать, да разве они сделают?

– Мой Мишка с работы придет и все как надо оформит, – сказала до сих пор молчавшая женщина в ярко-синих тапочках.

– Твой молодец, рукастый мужик, – вздохнула толстая.

– Кто же ее? – направила я разговор в нужное русло. – Вы видели?

– Не-а, – пробурчала одна, – вон, Зинка знает.

Зина всплеснула руками:

– Ну ведь словно нарочно время подобрал, сериал шел по НТВ, все в экраны и впялились. Народу во дворе никого, а я на кухне что-то готовила, окошко раскрыла, чтобы не задохнуться, гляжу, Ленка с мужиком идет. Я еще порадовалась!

Она замолкла.

– Чему порадовались? – удивилась я.

Зина усмехнулась:

– В нашем-то доме ничего не скрыть! Стены картонные, двери бумажные… Вон у Аллы ругаться станут или у Сашки, вмиг по подъезду разносится. Ленка была хорошая девка, не пила, не курила, в долг всегда давала, когда могла, правда ведь говорю?

Бабы закивали.

– Девка что надо, – продолжала Зина, – только с кавалерами никак не получалось. Ухаживал один за ней, мордастый. Видно, из богатых, она у него даже жила одно время, ну а потом он ее бросил. Ясное дело, небось в семье невестку-голодранку не захотели. Ленка все глаза проплакала, нам ее жаль было.

Бабы снова закивали, как китайские болванчики.

– А тут смотрю, он снова с ней сидит!

Я вытащила снимок Николая:

– Этот?

Зина тяжело вздохнула:

– Коли в милиции работаешь, чего прикидываться? Мы же понимаем, убийство – дело серьезное, не машина украденная. Похож очень, только я его издали видела. Но похож, лицо толстое, но не он убивал, точно знаю!

Зина готовила ужин, изредка бросая любопытный взор в широко распахнутое окно. Лена и мужик спокойно сидели на скамейке. Потом вдруг девушка вскочила на ноги и вскрикнула:

– Ты мне рот не заткнешь!

Мужчина схватил ее за руку и усадил на лавочку. Зина поняла, что бывшие любовники выясняют отношения, и принялась жарить котлеты. Потом с улицы раздался громкий гневный голос:

– Хочешь злиться, злись сколько угодно!

Зина вновь глянула во двор. Мужик стоял спиной к дому и, бурно жестикулируя, почти кричал:

– Я хотел, как лучше, а ты просто вздорная баба, ну и живи одна!

Лена сдавленным голосом тоже крикнула:

– Убирайся!

Мужчина быстрым шагом пошел к метро.

– Николай! – крикнула Лена.

– Что? – остановился мужчина.

– Прости меня!

– Ну уж нет, – рявкнул любовник, – теперь на самом деле хватит!

Лена зарыдала. Зина обратила внимание, что она сидит как-то странно, свесив голову на грудь. А панамка, супермодный этим летом головной убор, свалилась ей чуть ли не на нос. Бурные рыдания доносились со двора.

Мужчина секунду поколебался, потом резко махнул рукой и ушел. Стоило ему исчезнуть, как горький плач стих.

Зина перевернула котлеты и опять посмотрела в окно. Лена по-прежнему сидела в неудобной позе. Женщине стало жаль девушку, и она уже совсем хотела выйти во двор и сказать той какие-нибудь слова утешения типа: «Не плачь, Ленка, все мужики сволочи», – но тут появился муж и пришлось кормить его ужином, мыть посуду… Словом, только поздним вечером Зинуля, подхватив переполненное мусорное ведро, пошла к помойке. Путь лежал мимо скамейки. Каково же было ее удивление, когда она увидела… Лену на лавочке все в той же панамке.

В тот день телевидение демонстрировало страшно завлекательную программу. Сначала шла «Каменская», и все обитатели хрущобы пялились на экраны, потом бабы побежали готовить жрачку, а мужики впились в чемпионат мира по футболу. Поэтому во двор допоздна никто не высовывался.

Зина крикнула:

– Ленка, иди домой, ночь на дворе!

Ответа не последовало. Тогда женщина дернула соседку за плечо и заорала с такой силой, что все жильцы, побросав дела, вылетели на улицу.

– Вы точно помните, что, когда Николай уходил, Лена была жива?

– Так она плакала, – всплеснула руками Зина, – он к метро топает, а рев так затихает – у-у-у! Еще я подумала, ну ни за что перед мужиком так унижаться не стала бы! Уходит, и хрен с ним!

Я совсем растерялась. Кто же тогда застрелил Лену и почему арестовали Николая? Получается, что он не виноват.

Домой я вернулась обескураженная, и первое, что увидела во дворе, был роскошный «БМВ».

– Эй, голуба, – заорал Веня, – топай быстрей, глянь, чего покажу!

И он замахал газетой.

– Уже видела, – процедила я, еле сдерживаясь, – все в электричке читали.

– Ну и что я тебе обещал, – радостно ухмыльнулся антрепренер, – слава подкрадывается неслышным шагом!

– Отвратительно, – буркнула я, бросая на стол сумку с фруктами, – представь, одна идиотка попросила меня расписаться на газете!

– То ли еще будет! – заржал Веня. – Да после сериала тебе проходу не дадут.

Я почувствовала острое желание швырнуть в его довольное лицо пакет с только что купленной черникой. Остановила меня жадность, я заплатила за полезные ягоды пятьдесят рублей, а, если они размажутся по Вене, съесть их будет уже невозможно.

– Как я тебе завидую! – заорал Кирюшка. – Обо мне никогда в газетах не писали.

– И обо мне, – вздохнул Костя.

– Я бы от счастья умерла, – вторила Лиза.

– Ну, голуба, не куксись, как Василий Иванович перед белыми, – веселился Веня, – ну, крошка, гляди веселей…

– Кто такой Василий Иванович? – спросил Кирюшка.

Веня уставился на мальчика:

– Ты что, про Чапаева не слышал?

Кирюшка покачал головой.

– И чему их теперь в школе учат?! – возмутился Веня. – В наше время каждый младенец знал про Василия Ивановича, Петьку и Анку-пулеметчицу.

– А, – протянул Кирка, – это кадры из анекдотов.

– Я про них знаю, – влез Костя, – вот только никак не пойму, он что, индеец был?

– Кто? – растерялся Веня.

– Василий Иванович.

– Почему индеец?

– Ну, он же с белыми воевал, – объяснил Костя, – а с ними только индейцы и негры дрались. Что-то мне подсказывает – негром он не был, значит, индеец!

Веня несколько секунд стоял с открытым ртом, но потом захохотал так, что зазвенели чашки на столе:

– О боже, индеец! Рассказать кому, не поверят!

Внезапно со двора раздалось настойчивое гудение. Я высунулась в окно и увидела, что от ворот идет весьма недовольный Гарик. За ним тащили огромные сумки Роман и Леонид.

– Здравствуй, Лампа, – крикнул Игорь Серафимович, – кто это такой умный, что бросил свою грязную тачку прямо у входа!

Веня побагровел. Гарик влетел на террасу и по-хозяйски приказал:

– Давай разбирай, тут кой-чего детям и животным. Кисонька моя золотая, Пингвочка, иди сюда, на, на, девочка, кушай, вырезка свежая.

Я постаралась проявить светское воспитание:

– Знакомьтесь, пожалуйста, Вениамин Михайлович, а это Игорь Серафимович.

– Очень приятно, – одновременно произнесли мужики сквозь зубы и посмотрели друг на друга взглядом голодных крокодилов.

– Вот что, Кирюшка, – отмер Гарик, – на стол накрывайте, Лизавета, режь хлеб, ты, Костя, мажь бутерброды с икрой и угощай всех, да про Вениамина Михайловича не забудьте, он небось такую икорку не пробовал!

Веня побагровел и на секунду замер, переваривал хамство Гарика.

– А почему икра не черная, а серая? – спросила Лиза.

– Это белужья, самый дорогой сорт, – пояснил Гарик, – настоящий гурман есть только ее, другая – бросовый товар.

– Ну-ка, Кирюшка, – фальшиво-бодро ответил Веня, – посмотри-ка, тортики, что я привез, отморозились? Мы сейчас по сладкому ударим. У меня, к сожалению, на белужью икру аллергия. В детстве маменька перекормила, я очень слабенький был.

Кирюша метнулся в кухню и приволок две огромные коробки с замороженной выпечкой, произведенной во Франции. Я никогда еще не пробовала такое лакомство. Стоят произведения кондитерского искусства бешеных денег, у меня просто нет такой свободной суммы, чтобы отдать ее не задумываясь за бисквит со взбитыми сливками. Впрочем, даже если бы средства и нашлись, то скорей всего меня бы задушила жаба!

– Тортики класс, – завопил Костя, – один раз я ел такой, чуть не умер от наслаждения!

– Сладкое – вредная вещь, – отрезал Гарик и начал метать на стол деликатесы: балык, семгу, копченую вырезку и кур-гриль.

– Вот что, Лампа, – вмешался Веня, – ты много соленого на ночь не ешь, морда опухнет, а завтра придет мой корреспондент снимать по новой, на природе, в зелени.

– Какой такой корреспондент? – притормозил Гарик. – Зачем снимать? Почему есть нельзя? Собирайтесь живо, в ресторан пойдем, в «Золотой дракон»!