Дьявол носит лапти - Донцова Дарья

– Дайте микстуру из слюны серого зайца.

Два провизора с воплями выгнали меня прочь, третий хотел вызвать психиатрическую перевозку, остальные просто крутили пальцем у виска и бормотали:

– В сумасшедшем доме сегодня каникулы.

И лишь симпатичная блондиночка с бейджиком «Елена» молча сходила в подсобное помещение, принесла пузырек с прозрачным содержимым и сказала:

– Пожалуйста, с вас десять копеек.

Я на секунду растерялась, но потом попросила таблетки от плоскостопия. Елена снова не продемонстрировала агрессии.

– Могу посоветовать специальные стельки.

– Хочу пилюли! – уперлась я.

– Зачем вам гробить печень? – попыталась урезонить придурковатую тетку провизор.

Но я стояла на своем.

– Мне врач прописал! Сказал, пилюли еще натоптыши с пяток уберут, избавят лодыжки от кривизны.

– С доктором спорить не стоит, – кивнула Елена, снова исчезла за белой дверью и вернулась назад с коробочкой, на которой была отпечатанная на принтере наклейка «От плоскостопия». – Пожалуйста, – улыбнулась Елена, – еще десять копеек.

Я открыла упаковку, увидела в ней штук двадцать желтых круглых таблеток, издающих характерный, обожаемый кошками всего мира запах, и поняла, что больше не хочу издеваться над доброй девушкой, которая в отличие от своих коллег не стала грубить умалишенной…

Наше общение с Косоруковой было поверхностным, мы болтали о ерунде, никогда не конфликтовали. Почему Алена хочет меня убить? Может, Косорукова душевнобольная?

Мои размышления прервал тихий голос.

– Миша, не мешай тете.

Я вернулась к окружающей действительности, увидела толстощекого бутуза, который тянул ручонку к моей сумке, и сказала:

– Ничего, я просто отдыхаю.

Мама мальчика, слишком полная для своего возраста блондинка, сидела на другом конце скамейки и сосредоточенно качала коляску, в которой спал крошечный младенец.

– Миша, отойди! – приказала родительница.

Мальчик с визгом отскочил от лавочки. Из коляски без задержки полетело недовольное кряхтение.

– Опять Лизу разбудил, – вздохнула женщина, – такой противный стал, чуть ему что скажешь, сразу кричит: «Неть» и делает по-своему.

– Самоутверждается как мужчина, – улыбнулась я.

– С ума сойти, как с двумя детьми трудно, – пожаловалась мамаша. – Думала, Миша уже большой, понятливый, три года ему исполнилось. А он безобразничает, не слушается.

– Отнимите у него скорей ведерко, – воскликнула я.

Мать оглянулась и успела выхватить у шалуна пластмассовую емкость, полную песка, которую «большой, понятливый» собрался опрокинуть в коляску на задремавшего младенца.

– Ах ты маленький монстр! – разозлилась родительница и шлепнула неслуха.

Миша не заревел, он отошел чуть в сторону, встал около меня и громко сказал:

– Катя кака!

– Нет, вы слышали! – покраснела женщина. – Почему он меня не мамой зовет, а Катей?

Я пожала плечами. Миша копирует отца или бабушку, которые обращаются к ней по имени, ничего странного, на мой взгляд, надо сердиться на слово «кака».

– А-а-а! – заорал Миша.

Маленькая Лиза снова захныкала, я погрозила хулигану пальцем.

– Ты нехорошо себя ведешь. Лучше помоги маме, покачай коляску с сестричкой.

Миша прищурился, быстрым движением схватил мою сумку, перевернул ее, тряхнул, швырнул на асфальт и удрал за дерево.

– Ой! Простите, пожалуйста, – запричитала Катя. – Сейчас вещи соберу!

Я попыталась остановить удрученную мамашу.

– Не волнуйтесь, внутри нет ничего бьющегося.

Катя присела на корточки.

– Выдеру парня со всей строгостью! Он мне надоел!

– Всего за три года? – улыбнулась я. – Мальчик просто очень активный, отдайте его в хоккей, футбол, будет дома тихий.

– Ключи, расческа, – бормотала Екатерина. – Ох! Мобильный. Если он сломался, я повешусь! Проверьте, работает?

Я нажала на зеленую кнопочку.

– Гудит!

– Фу! – выдохнула Катя. – У нас с деньгами плохо, новый сотовый затруднительно покупать. Я с детьми сижу, у мужа зарплата маленькая, он сейчас на вторую работу устроился, уходит из дома в шесть, возвращается к полуночи, ни выходных, ни праздников. Злой стал, орет на меня, придирается по любому поводу. Ужасная жизнь у нас пошла, а как хорошо все начиналось! Когда Миша родился, мы много времени проводили вместе, а теперь семья распадается. Почему? Я специально Лизу родила, чтобы отношения цементировать, вон, в журналах пишут: дети – залог счастливого брака.

Ну и что ответить Екатерине? Читай статьи в глянце, но думай своим умом? Не следует рожать второго малыша, если в семье маленький или нестабильный доход? Лучше подождать, пока материальное положение окрепнет, или вовсе остановиться на одном наследнике? Ребенок – затратное удовольствие, дети обходятся родителям все дороже и дороже в прямом смысле этого слова. Ребенка нужно кормить, одевать, учить. Долго ли сохранит любовь к жене муж, который пашет, как негр на плантации, без сна и отдыха? В конце концов он подумает:

– На фига козе баян?

И решит пожить один, в тишине и покое.

– Вот и ваша любовь лопнула, да? – вдруг спросила Катя.

Я испугалась, на секунду мне показалось, что блондинка знакома с Юрием Шумаковым, поэтому излишне резко спросила:

– Что вы имеете в виду?

Катя заметно смутилась.

– Браслетик «Навек с тобой».

Я прищурилась и увидела, что Екатерина держит в руке небольшой круг из желтого металла.

– Он раскрыт, – пробормотала Катерина, – значит, любовь умерла. Простите, если я проявила бестактность. Мне жаль. Очень хорошо понимаю, как вам тяжело. Отправьте украшение к Илоне на кладбище, вам легче станет. Поверьте, я это точно знаю.

– Куда? – не поняла я.

– Илона не рассказала про похороны любви? – задала вопрос Катя. – Она всем это говорит, кто браслеты закрепляет. Странно, что вас не предупредила.

– Это не моя вещь, – сказала я.

– Но он из вашей сумочки, – протянула Катя. – Вот! Расческа, паспорт, губная помада, браслетик…

Я вздрогнула и немедленно ощутила, как заныло плечо справа. Память вернула меня в позавчерашний день. Вот несется мотоцикл, я стою на месте, жду, когда он пролетит мимо. Байкер наклоняет ревущий «Харлей», еще секунда, и он заденет ошарашенную дуру, но тут Костя с силой отпихивает меня в сторону. Мотоциклист почти чиркает боком об асфальт, затем выпрямляется и исчезает. На месте происшествия лежит выпавшая из моих рук перевернутая сумочка, рядом веером разбросанные разные мелочи. Франклин наклоняется и начинает собирать их, приговаривая точь-в-точь как Катя сейчас.

– Помада, расческа, носовой платочек, браслет…

На тот момент я была здорово обескуражена происшествием и поэтому никак не отреагировала на слово «браслет», не воскликнула: «Никаких украшений при себе не имела».

Я начисто забыла, о чем говорил Костя, вспомнила лишь сейчас. Алена Косорукова успела сбежать, но у меня осталась улика – золотой браслет с руки киллера. Он расстегнулся и упал с его запястья в тот момент, когда убийца проносился почти вплотную ко мне.

– Чем замечательно это украшение? – спросила я Катю. – Почему оно называется «Навек с тобой»?

Та захлопала длинными ресницами.

– Не знаешь? Но браслетик-то был в твоей сумке.

– Он случайно ко мне попал, – вздохнула я, – расскажи, пожалуйста, про безделушку.

– Это чистое золото, – почему-то с обиженным видом возразила Катерина. – Илона раньше делала серебряные, но потом вывесила на сайте объявление: «Любовь достойна лучшего. Солнечное золото, а не лунное серебро. Пусть узы, соединяющие вас, будут исключительно золотыми».

– Кто такая Илона? – не останавливалась я.

– Великая жрица любви, – заявила Катя и добавила: – Ну, с одной стороны, конечно, это прикол, а с другой – очень торжественно. Я до сих пор рыдаю, когда вспоминаю, как нас обраслетивали.

– Сделай одолжение, – взмолилась я, – рассказывай все по порядку.

– Где Миша? – спохватилась она.

– В песочнице, в упоении строит замок, – успокоила я Катю.

Та перевела дух и завела рассказ.

Восемь лет назад одиннадцатиклассница Катя без памяти влюбилась в двадцатилетнего Романа и собралась с ним в загс. Родители обоих пришли в ужас. Мама и папа Катерины считали, что простой шофер, имеющий за плечами лишь среднее образование, не пара их девочке, которой вымощена дорога в институт. А предки жениха хором твердили:

– Сыночек, зачем тебе неумеха, кривляка и дурочка? С хозяйством она не справится, избалована до предела, будешь всю жизнь ей на туфли работать.

Катя и Роман не поддавались уговорам, они спокойно отвечали:

– Это наша жизнь, у вас совета, как ее провести, не спрашиваем.

Кое-как матери удалось уговорить дочь подать документы в вуз. А родители Романа проявили иезуитскую хитрость. Бабушка парня неожиданно тяжело заболела, и внука попросили улететь в Челябинск, поухаживать за старушкой. Отказаться Роман не смог, он же не сволочь, чтобы бросить бабулю. За день до расставания Рома сказал Кате: