Дворец со съехавшей крышей - Донцова Дарья

– Здорово, – восхитилась я, – а то кататься с Чарликом в метро не очень удобно. Представляешь, едва колеса начинают стучать…

– Машка! – заорал в трубке незнакомый женский голос. – Сколько можно по телефону болтать?

– Сейчас скину тебе номер Насти, хозяйки зверинца, – скороговоркой произнесла Горская.

– Он у меня есть, – напомнила я.

– Мясо остынет! – вновь забушевала незнакомая тетка. – Я старалась, готовила, хватит языком молоть!

– До завтра, – шепнула Горская и отсоединилась.

Я пошла назад в бутик «Бак», пытаясь по дороге дозвониться до Артема и Ирины, но и у Томилина, и у Розовой постоянно срабатывал автоответчик. Зато Антон активно работал в эпистолярном жанре, сообщения от него шли нескончаемым потоком. «Ты где?», «Позвони срочно», «Нужен совет», «Почему не отвечаешь?», «Сидишь на совещании?», «Необходимо поговорить». Все эсэмэски были украшены грустными, рыдающими смайликами, что только разозлило меня. Сто раз повторяла Антону: терпеть не могу идиотские картинки! Не жди я звонков от Артема и Ирины, прямо сейчас отключила бы трубку.

Стараясь не скрипеть зубами от злости, я подошла к зданию «Бак». И, вот уж совпадение, столкнулась с продавщицей Галиной, которая курила неподалеку от центрального входа.

– Хороший сегодня денек выдался, – радостно заговорила она, увидев меня, – небольшой дождик его не испортил.

– В особенности все удачно сложилось для Екатерины Фурсиной, – не удержавшись, съязвила я и тут же прикусила язык. Галя же не виновата, что ее парень хам каких поискать.

Галина затянулась сигаретой, медленно выдохнула дым и ответила:

– Жаль Катю, но я ее совсем не знала, мы только здоровались. Нельзя переживать из-за каждого постороннего, никаких нервов не хватит. Ты смотрела комедию «Вечно женатый»?

Я встала так, чтобы на меня не шел табачный дым.

– Нет.

– Говорят, веселая, хотим сегодня с парнем сходить, – огласила свои планы на вечер Галя. – Десять минут до конца смены осталось, время тянется жвачкой.

– «Бразилия» позже нас закрывается, – напомнила я, – тебе Пашу ждать придется.

– Кого? – заморгала Галина.

– У тебя же роман с Павлом, их охранником. Кстати, я видела твоего красавца сегодня.

Галя швырнула окурок в урну.

– Откуда у тебя такая информация?

Я решила не скрывать источник сведений.

– Светлана сказала.

– Из ювелирки? – уточнила Галя. – Верь ей больше. С Павлом я недолго встречалась. Он на всю голову больной. Угостил паршивым салатом и решил, что теперь я его навечно. Совсем мне он не понравился.

– Зачем тогда отправилась с ним в кафе? – резонно спросила я.

– Внешне он ничего, – разоткровенничалась Галя, – а когда мы разговорились, стало понятно – он хам. И я быстренько свиданку свернула. Некоторым нравятся грубияны, но только не мне. Павел на следующий день приперся в наш бутик и давай со мной при всех так разговаривать, словно мы десять лет вместе живем. Представляешь, замечание сделал: «Какого черта морду раскрасила? Смой, мне не нравится. Моя девушка не должна размалевываться. И юбку подлиннее надень!» Девчонки рты поразевали, а я его конкретно послала. Так он пригрозил мне ноги оторвать. Потом месяц ходила и оглядывалась, не топает ли этот урод сзади.

– Значит, о смерти Екатерины тебе рассказал не он?

Галина вскинула подбородок.

– Нет, я с ним не общаюсь.

– Света утверждала, что о несчастье услышала от тебя, а ты вроде услышала от Павла, – удивилась я.

Продавщица скорчила гримасу.

– Светка – трепло. Набрехала.

– И зачем ей это? – протянула я.

Галя уперла руки в боки.

– Светке надо романы писать, фантазия из нее лавой льется. Вечно врет, и очень складно. Причем чаще всего без всякого расчета. Спросишь ее: «Свет, пробовала в кафе салат с лососем? Вкусный?» И услышишь в ответ: «Ой, я рыбу не ем. Моя мама отравилась до смерти, попробовав треску». Потом в подробностях живописует, как родительница на тот свет отъехала, отец в аварии погиб, брата в армии убили, а сестра в родах умерла… Мы ее сначала жалели, а потом узнали: мамашка Бондаревой живехонька, в Подмосковье у нее дом и огород, а отца с другими родственниками у нашей сказочницы в помине не было. Зачем плести небылицы? Я сама могу соврать, но с какой-нибудь целью. Недавно сказала Зинке, что зуб болит, та меня к врачу отпустила, а я с парнем на тусовку пошла. Но Светка просто так истории плетет. С ней у нас никто не дружит, одна Марина Ивановна.

– Заведующая складом? – поразилась я.

Галя сцепила указательные пальцы обеих рук.

– Бондарева с Тимофеевой вот так держатся. Словно Чип и Дейл, вечно друг другу на помощь спешат.

– Что может связывать Марину Ивановну со Светланой? – не успокаивалась я.

– Ты не знаешь? – хихикнула Галя. – Козлова, надо почаще в Москве задерживаться, а то по заграницам раскатываешь и не знаешь наших дел. Маринка ей родная тетка, сестра матери. Сидеть бы нашей врунье в своем колхозе – не помню точно, из какой она деревни, только название у нее миленькое, вроде Помойка или Грязюкино, – но добрая тетушка подсуетилась, вот Светка в элитном бутике и очутилась. Она за Тимофееву умереть готова. И за Лерку тоже. Один раз Валька из бухгалтерии покритиковала манеру Валерии одеваться, так Бондарева ее за шею ущипнула. Синяк здоровенный остался! А ты думаешь, почему Светку, несмотря на пропавшую ювелирку, сразу вон не выгнали? Настю Воронову, когда у нее коробку с парфюмерными наборами в количестве пяти штук под Новый год какая-то гадина умыкнула, сразу за дверь выставили. А у Светочки товара на миллионы исчезло, и ничего, ходит по бутику, нос задрав. Марина Ивановна сразу к Роману Глебовичу кинулась, защитила свою племяшку. И Звягин Тимофеевой навстречу пошел. Хотя драгоценности застрахованы, вернется в конце концов их стоимость.

Продавщица понизила голос.

– Знаешь, о Светке разное дурное болтают, но пока ей благодаря Маринке все с рук сходит.

– Например? – тоже тихо спросила я.

– Одно время слушок ходил, – зашептала Галина, – что Бондарева спит с Николаем Внуковым, администратором первого этажа «Бразилии», поэтому их торговый центр вечно нас опережает. Ну вот смотри! Наши придумали на тридцатое декабря фэшн-ночь. То есть бутик не закрыли, с полуночи до восьми утра следующего дня всем покупателям на любой товар, кроме ювелирки и бижутерии, скидка двадцать пять процентов, встреча со звездами, бесплатный макияж. За неделю до мероприятия по всей Москве предполагалось разместить баннеры, растяжки, рекламу в газетах. А двадцать пятого декабря – ба-бах! «Бразилия» с помпой объявляет свою фэшн-неделю, мол, торговый центр будет пахать круглосуточно до тридцать первого, и у них чего там только не запланировано. И кому мы с нашей жалкой фэшн-ночью оказались нужны? Помнишь засаду?

– Да уж, – поежилась я, – всем досталось. Звягин понять не мог, кто заклятым друзьям информацию слил. Акция готовилась в обстановке абсолютной секретности, простым сотрудникам о ней намеревались объявить только в момент появления в городе наружной рекламы.

Галина кивнула.

– Марина Ивановна Светке разболтала, а та со своим хахалем поделилась, за что от него машину получила. Дерьмовенькую, маленькую, но все же свои колеса.

– Ты уверена? – усомнилась я.

Девушка скрестила руки на груди.

– Стопудово! Наши так говорят. Иначе откуда у Бондаревой иномарка? И Светлану пару раз с Николаем видели, выходили они из дорогого ресторана ночью. Айфон тоже он ей купил.

– И почему об этом неизвестно Звягину? – возмутилась я.

Собеседница прищурилась.

– А кто ему настучит? Все жить хотят. Марина Ивановна узнает про это – и объявит человеку джихад. Нетушки, лучше промолчать!

Визитка Майи Филимоновой мирно лежала в ящике письменного стола. Набрав указанный в ней мобильный номер, я услышала:

– Алло.

– Здравствуйте, меня зовут Степанида Козлова, – представилась я, – работаю в фирме «Бак».

– Прекрасно вас помню, – чуть громче произнесла Майя.

– У меня к вам просьба… – завела я.

– Простите, я сегодня не работаю, – перебила меня Филимонова, – наверное, вы в курсе, Катя Фурсина умерла. У вас в фирме намечается какой-то праздник? Предполагаете снять наше кафе?

– Нет, речь идет о Екатерине, – пробормотала я. – Мне не хочется, чтобы о ней говорили гадости. И я чувствую себя виноватой – считала Фурсину доносчицей…

Майя молчала, а я говорила и говорила: пересказала историю про украденные колье и кольцо, сообщила о том, что видела и слышала Светлана, следившая за Катей. В конце концов я замолчала, и тогда Филимонова, неожиданно перейдя на «ты», сказала:

– Уже поздно, рабочий день завершился. Приезжай, побеседуем. Знаешь адрес Екатерины? Метро «Китай-город»…

Дом, где жила Фурсина, поразил меня великолепием подъезда, отделанного мрамором и украшенного хрустальными светильниками. Вместо бабушки-консьержки тут сидел швейцар в красной ливрее с золотыми пуговицами. Однако прежде чем попасть в роскошное великолепие холла, мне пришлось пройти через ворота металлоискателя и показать содержимое сумочки вежливому, но очень серьезному охраннику, у которого на поясе висела кобура с большим пистолетом.